Я ненавидела оставаться одна, когда рядом люди — не так страшно, не так одиноко. Но это все обман… Я никому не нужна… Родилась слишком рано, так мне объяснили…
Уснуть не удалось, прошлое не давало и не отпускало. Рассвет наступил, новый день, нужно вернуть маску на место, пока никто не увидел меня настоящей, ненужной. Много лет играю однажды придуманную роль, сыграю еще раз и до конца жизни. Черный дневник пополнила еще одна запись о тоске и боли.
Скатерти, образцы, каталоги заполнили багаж, обратный самолет в обычную жизнь. Все вокруг шумели, кричали, прощались, встречались, а я была одна. Встречать меня было некому, аэроэкспресс доставил до Белорусского вокзала, несколько станций метро — и в офисе, как раз к летучке. Мой подвиг не был замечен, чемодан так и остался нераспакован, эти скатерти уже забыты, сейчас главное — Греков. Все, как всегда…
Ася прислала списки, и я рассадила гостей, меню было составлено, развлекательная программа придумана, и оставалось только все утвердить у заказчика. Этим будет заниматься Ден. А мне сегодня предстоит стать темной лошадкой и наблюдать за кобылками.
Хотелось провалиться от стыда — две подопечные успели напиться, три позволяли себе такие вольности, что у меня волосы на голове шевелились, остальные совершали промахи, но не столь катастрофичные. Их еще учить и учить, а мероприятие через месяц. Бедная Лиза, да и я. Отчет не обрадовал Дена и совсем раздавил Лизу.
— Лизок, материал такой плохой, ты и так максимум из них сделала.
— Это слабое утешение.
— А давай прошлогодних позовем, они уже обучены.
— Они уже пристроены.
— То есть?
— Они пристроены по папикам.
— О, как. Так с этого и надо начинать. Девочки из провинции хотят принцев, вот мы им доходчиво и объясним, что если они будут соблюдать правила, то будет им счастье.
— Думаешь, подействует?
— Уверена. И через две недели дюжина кобылок станет дюжиной леди на один день.
— А что с Грековым?
— Труба. Я не знаю, как мы это сделаем.
— Сделаем.
— Придется. Мне еще сегодня пробовать все блюда.
Периодически приходилось что-то дегустировать, сначала это радовало, но с годами превратилось в нелюбимую обязанность, тем более что заказы иногда были достаточно экзотичными. Вам приходилось разговаривать с разъяренным шеф-поваром и объяснять, что его творение не комильфо, и заказчик хочет другое? Нет? А мне приходится регулярно. В этот раз была классическая европейская кухня, так что мой желудок не сильно пострадает ради работы, да и шеф-повар был знакомый, несколько мероприятий с ним уже организовывали. Вот уж не ожидала, что и заказчик приедет, приглашение мы всегда отправляли, но редко кто являлся лично, отправляли помощника, а тут Павлин собственной персоной, вечер перестал быть томным.
— Добрый вечер, Павел Игоревич.
— Здравствуйте, Шарлотта, ээ, забыл ваше отчество.
— Генриховна. Что ж, Вам предстоит продегустировать и одобрить блюда.
— Это сделает мой помощник.
— Будете руководить этим процессом?
— Проезжал мимо, решил заглянуть, убедиться, что все нормально.
— Все замечательно.
К столику уже приближалась вереница официантов, да и сам шеф-повар уже спешил из другого конца зала. На стол опустили замысловатые закуски: икра, крабы, морепродукты, канапе и остальные яства, которые за годы работы уже порядком надоели, иногда хотелось простой горячий бутерброд с сыром и маринованными огурчиками, а не очередное творение кулинарных мастеров. Но шеф-повар навис и ждал результатов. И пришлось пробовать, но так как помощника все еще не было, часть скормила Грекову.
— У вас есть какие-нибудь дополнительные пожелания по закускам, Павел Игоревич?
— Меня все устраивает.
— С холодными закусками разобрались, Юра, все, как всегда, вкусно.
— А ешь через силу, Генриховна.
— Меня заставили ужинать, а я не бездонна, хоть все и уверены в обратном.
— Я же и обидеться могу, знала, что пробовать идешь, это все равно, что в Тулу со своим самоваром.
— Юра, я же в тебе не сомневаюсь, ты лучший.
Кое-как запихнув в себя парочку образцов горячих закусок, все же попросила немного чая, воду не хотела. От одного вида разнообразия для основного блюда, мне стало плохо, даже если отщипну по маленькому кусочку, рискую лопнуть. И когда же прибудет помощник Грекова? И черт меня дернул к Мари заехать перед рестораном, у подруги был кулинарный порыв, испекла пиццу, готовка не была ее коньком, и теперь несчастный кусок стоял у меня в горле и не давал наслаждаться творениями Юрасика.
Чай протолкнул пиццу дальше, и я смогла оценить кальмаров и перепелку, на мясо и рыбу меня не хватило, Греков попробовал все, и его опять все устроило. Может, лояльность Павлина была вызвана нависающим двухметровым Юрасиком? Вот и Ася появилась, честь дегустировать передала ей, а сама пошла переговорить с метрдотелем, нужно решить вопрос с дополнительными официантами, к моему возвращению осталось согласовать десерты. В меню не было моего обожаемого шоколадного торта, а жаль, это действительно нечто сверхъестественное.
Вроде бы все обговорили, на все получила согласие, спиртное выбрали, хорошо, что особой необходимости в дегустации спиртного не было, Греков в нем разбирался и просто указал, что хочет. Работать с ним было на удивление легко, обычно на меню уходили недели, а тут все максимально быстро. Ася и Павлин удалились, Юрочка попросил меня остаться ненадолго. Официант поставил передо мной тарелочку с шоколадным тортом и чашку с зеленым японским чаем.
— А это домой заберешь, — Юрочка поставил рядом со мной коробку, в которой был еще кусочек торта. Встала и чмокнула Юрку в щеку, он довольный ушел в свое кухонное царство. Я предвкушала наслаждение, но перед моим столиком возник Павлин.
— А у моих родителей такое же меню?
— Нет, они другое утвердили, но дегустировать не собираются, они мне доверяют как профессионалу.
— А это мы не пробовали, — Греков взял вилку и отковырнул чуть ли не половину моего торта, — вкусно, почему его нет в меню?
— Сами же вычеркнули.
— Вчеркните обратно, это самое вкусное из того, что было. Так и знал, что вы меня обделите.
В итоге заказчик съел весь торт, пришлось мне довольствоваться чаем, заветную коробочку с "черным счастьем" спрятала, а то не дай бог Павлин съест.
* * *
"Учительница русского языка, впервые прыгнувшая с парашютом, была потрясена, удивлена, крайне обескуражена, но вслух кричала по-другому".
Старый анекдот вполне отражал мое состояние, когда меня вытолкнули из самолетика, единственное, что могла делать, это кричать и материться, потом боль от натянувшихся строп… полет и свобода. Егор так заразительно рассказывал о прыжках, что я согласилась не раздумывая. Потом, правда, пожалела об излишней поспешности, особенно, когда меня выпихнули в голубую бездну. Полет закончился, мне хотелось прыгнуть еще раз.
— Понравилось?
— Да, здорово, хочу еще.
— Через неделю можем повторить, вернусь в пятницу и заеду за тобой с утра в субботу.
— Замечательно, а что дальше?
— Тихий ужин.
— Тихий?
— Да.
Мотоцикл взревел и понес нас по дорогам Подмосковья обратно в спешащую Москву. Странно было доверить своего "железного коня" и быть пассажиром, но Егору я доверяла безоговорочно. Меньше месяца знакомы, я была готова отдать в его руки свою жизнь, Лотта посмеивалась надо мной и предрекала тихую семейную жизнь. А мне вдруг захотелось это "тихой семейной жизни", хотелось ждать его вечерами, хотелось проводить все свое время с ним, хотелось детей… Детей, кто бы сказал, что я буду о таком думать, первая бы его на смех подняла. Может, и хорошо, что его не будет неделю, побуду без него, может, тогда мозги вернутся на место. А сейчас у нас еще целый вечер и ночь впереди.
Обед, действительно, был тихим, я не знала, что в мегаполисе есть такие острова зелени — столик в саду, и вокруг, казалось, никого не было, только мы и тихий шелест листвы. Разговоры ни о чем, взгляды, смущение, словно они были подростками, а не взрослыми людьми и ощущение безграничного счастья, счастья…
