Когда я припарковалась у своего дома и уже хотела прощаться с Антоном, зазвонил телефон. Посмотрела на экран – мама. Такой звонок нельзя игнорировать. Дав парню знак подождать еще минутку, я поднесла аппарат к уху.
– Вика, детка, привет, – раздался оживленный мамин голос.
На заднем фоне слышалось жужжание толпы.
– Ты где, мам? – устало поинтересовалась я.
– В театре с твоим папой. Звоню, пока антракт. Тебе тоже стоит сходить. Столичные актеры играют не в пример нашим, а культурный уровень необходимо поддерживать.
– Я ненавижу театр, мам.
– И в кого ты у нас такая уродилась? – вздохнула она. – Ладно, я звоню тебе напомнить, что Риту на днях выписывают из роддома. Нас пригласили всей семьей на выписку.
Я прижала ладонь ко лбу. Новость о том, что моя двоюродная сестра родила, напрочь вылетела из головы. А ведь нужно еще купить подарок!
– Хорошо. Я буду.
Ненавижу семейные праздники! Но не пойти на один из них – смерти подобно. Родители не поймут и не простят такого позора.
Вот только… мне придется идти со своим карманным фокусником. И напиться, чтобы его не видеть, не получится.
– Пока, детка, – заторопилась мама. – И звони почаще. Совсем нас с отцом забыла.
Я попрощалась. Антон смотрел на меня с ожиданием.
– Мама, – пояснила я, похлопав телефоном по ладони, – сестра родила, поеду на выписку.
– Ты не выглядишь радостной, – его внимательные зеленые глаза изучали мое лицо.
– Да, – я почесала переносицу, – меня все это немножко напрягает.
– Поехать с тобой?
Я слабо улыбнулась. Антон, как всегда, старался быть милым и всегда приходить на помощь.
– Нет. Не нужно. Я справлюсь. Иначе мой родной серпентарий посчитает тебя моим парнем, а это, поверь мне, тяжкая ноша.
Ответная улыбка медленно растаяла на губах Антона.
– Но… я вроде бы и так твой парень, Вика.
Черт! Я прикусила губу и отвела взгляд. Надо тщательнее следить за языком.
– Да. Я имела в виду… официального знакомства с родителями не было… и к нему надо тщательно подготовиться.
Я скорчила виноватую гримаску. Антон вздохнул и покачал головой. Потом протянул руку, положил ладонь на мою шею и притянул к себе. Пока его губы ласкали мой рот, я кожей чувствовала на себе пристальный взгляд привидения.
– Ты какая-то напряженная, – Антон отстранился.
– Плохо себя чувствую, – я отодвинулась, сбросив с себя его руки, – мне, правда, хочется заварить горячего чая и лечь в постель.
Тяжело вздохнув, он отвернулся и вышел из машины. Я последовала за ним.
– Позвоню тебе завтра, – пообещал Антон на прощание.
– Угу, – я быстро пошла к подъезду, зная, что он провожает меня взглядом.
Поднявшись в свою квартиру, бросила ключи и сумку на тумбочку, потерла лицо ладонями и посмотрела на себя в зеркало. За спиной маячил силуэт в расшитом звездами плаще. Я на миг прикрыла глаза, сдерживая мучительный стон, потом снова встретилась взглядом со своим отражением.
– Я справлюсь с этим, – громко сказала самой себе. – И мне никто для этого не нужен.
Почему-то звук собственного голоса помогал. Разговаривая с отражением, я будто убеждала другую девушку, что у нее все будет хорошо, и, вместе с тем, внутренне проникалась этим убеждением.
– Мне никто не нужен, – четко повторила я, но девушка в зеркале выглядела обреченной и смирившейся. Она казалась сломанной.
Я не хотела влюбляться. Я, черт возьми, никого никогда не любила! И прекрасно жила с этим. До тех пор, пока на горизонте снова не нарисовался Ден. Мне мучительно его не хватало. Вряд ли из минувших трех месяцев прошел хоть один день, когда бы я не корила себя за то, что струсила и не рассказала ему о договоре с гипермаркетом. Но я так боялась его потерять!
И я скучала по нему. Теперь. Я плакала по ночам, врубив музыку на полную громкость, чтобы не слышать собственных воплей. Я трахалась с Антоном. Каждое утро обманывала себя, заставляя подниматься с постели и делать вид, что жизнь снова стала нормальной.
Ничего не нормально.
Ничего.
Есть я. И есть Ден. И есть всего один месяц, когда наши параллельные прямые каким-то чудом пересеклись, оставив огромные черные дыры в наших сердцах.
Иногда я думала, больно ли ему? Скучает ли он по мне? Сожалеет ли, что бросил меня? Но потом напоминала себе: это же хренов Ден Овчаренко! Человек, который десять лет любил меня молча и со стороны! Да он еще тридцать лет так прожить может и хоть бы черт ему пинка дал! У него адская выдержка, дурацкие принципы и пуля в башке.
– Мне никто не нужен. Я справлюсь, – повторила в третий раз.
Я просто хочу быть счастливой. Хочу быть успешной. Хочу иметь много денег и поклонников. Хочу сохранить свою красоту и молодость как можно дольше.
Я больше не хочу никого любить.
Я уперлась обеими ладонями в зеркало, чуть склонила голову и посмотрела на себя исподлобья.
– Деньги. Секс. Никакой любви.
Теперь у меня тоже будут свои принципы. А любовь к Дену Овчаренко заменю на более привычное и стабильное чувство – ненависть.
Но сначала избавлюсь от гадского привидения.
Сама.
Сбросив туфли, я пошла в комнату и включила свет. Как и следовало ожидать, фокусник оказался тут как тут. Он вынул из кармана колоду карт и начал широкой дугой перебрасывать их из руки в руку.
– Что тебе может быть нужно? – я задумчиво обошла привидение кругом, изучая каждую деталь его костюма.
Губы фокусника зашевелились.
– Я не слышу, – постучала себя по уху, – просто кивни. У тебя остался какой-то долг?
Мужчина смотрел на меня, не мигая. Карты продолжали порхать между его пальцев.
– Карточный долг? – я указала пальцем на колоду.
Реакции не дождалась.
– Хорошо, – я пошла на второй круг, – может, у тебя осталась неразделенная любовь? Жена? Ты умер на сцене во время представления? Я слышала, что бывают смертельные номера, вроде погружения в воду. Прихватило сердце? Что тебе не хватает для упокоения?
