— О чём задумалась? — мягко спросил мужчина, и я в очередной раз удивилась тому, насколько проницательным и чутким он мог быть, когда ему это было нужно и выгодно.
Мы были не только любовниками, но еще и друзьями. Однажды Денис умудрился вытащить меня из очень большой задницы, и я была благодарна ему за это. Потому что неизвестно, чем бы закончилась та история, если бы он не появился и не спас меня, буквально вдохнув в меня желание жить. С ним было легко — отпадала необходимость притворяться и казаться лучше, чем я была на самом деле. Но, как ни странно, за все три года, что мы были знакомы, никаких романтических чувств к Денису у меня не проснулось. Что, безусловно, было хорошо.
Поэтому, покачав головой, я отозвалась с лёгкой улыбкой:
— Просто мысли бродят. Не обращай внимания.
Глава третья
Выходные — это потрясающее время. Не такое, конечно, как отпуск, но всё же в них было своё очарование. Особенно, когда они начинались в пятницу вечером, после довольно напряжённого рабочего дня.
Мы с Дашей планировали поход в бар последние пару месяцев, но постоянно что-то шло не так, и мы отменяли посиделки. Но подруга не успокоилась, пока мы всё же не смогли сделать это — выйти в люди, чтобы, как она выразилась, «вести себя аморально».
План был прост — напиться, натанцеваться, и закончить вечер либо в караоке, либо в обнимку с унитазом. Я активно голосовала за первый вариант, поэтому на спиртное особо не налегала. Всего несколько коктейлей на основе рома. Золотое правило — не смешивать алкоголь и, выбрав что-то одно в карте бара, не изменять своему напитку. Я в принципе не изменяла — во всех аспектах своей жизни. А что — у меня тоже были свои принципы.
Вместе с нами отдыхала сводная сестра Даши, и вдвоем они неслабо так зажигали. Я же, как образец сдержанности и неумения веселиться, по большей части берегла наши места за баром. И не зря, ведь стоило отвернуться — и рядом неизменно нарисовывались курицы или бараны, которые норовили посадить свой зад на стулья. Приходилось прогонять их, нередко получая в свой адрес проклятия.
Когда я, посасывая коктейль через трубочку, в очередной раз заметила краем глаза подозрительное шевеление рядом с собой, то уже по привычке развернулась со словами, полными раздражения:
— Здесь занято!
Да так и осеклась. Потому что на меня смотрели подозрительно знакомые серые глаза, в глубине которых плескались синие искры. Они украшали не менее знакомое лицо, на котором удивление смешивалось со…смущением?
— Маша, — произнесли знакомые губы.
Сглотнув и вспомнив, где я нахожусь, и что хладнокровие и равнодушие — моё лучшее оружие, я, сглотнув, кивнула:
— Привет, Миша.
Передо мной сидел один из главных призраков моего прошлого — Михаил Павлов, врач, который в своё время ни много ни мало, но спас мою тушку от операционного стола.
*****
Два с половиной года назад
Маша никогда так сильно не радовалась тому, что решила остаться ночевать у своей сестры. Карина буквально уговаривала двойняшку, потому что та каким-то магическим образом успокаивала свою племянницу и малышка в присутствии тёти почти не плакала. А молодой маме очень, просто до дрожи хотелось тишины и покоя. Поэтому она вцепилась в Марию руками и ногами, обещая ей все блага мира, если та останется.
Так вот, одной Сергеевой повезло, в то время, как другой — нет. Потому что столь желанный покой она так и не получила. Среди ночи она проснулась от криков — не полугодовалой дочери, а своей сестры. В панике, толком не проснувшись и даже не накинув халат, в одной футболке, она поспешила в соседнюю комнату, потому что понимала — Маша без причины орать на весь дом не стала бы.
Вторая Сергеева лежала на разобранном диване, уткнувшись лицом в подушку, и отчаянно сдерживала рвущиеся наружу крики. Ей было дико больно — до такой степени, что держать это в себе она не могла. Болел живот, но далёкая от медицины Маша всё равно понимала, что это не связано с аппендицитом, болями при критических днях или съеденной накануне шавермой.
— Машка, что болит? — бросилась к ней сестра, теряя всё своё хладнокровие и лихорадочно размышляя, чем помочь двойняшке.
Девушка открыло было рот, чтобы что-то ответить, но вдруг с силой оттолкнула от себя сестру. Та сперва опешила, но когда Маша перегнулась через кровать и её обильно стошнило, поняла, что девушка просто не хотела, чтобы её задело. Одновременно с этим пришло также понимание того, что дело было плохо, очень плохо. И пора было будить мужа.
— Прости, — шепнула Маша, дрожащей рукой вытирая мокрый лоб и мечтая только об одном — умереть, чтобы эта агония больше не мучила её, — Я испортила ковёр.
— Не говори ерунды, — отмахнулась Карина, — Всё можно заменить. Кроме тебя. Я вызываю врача.
Мария, которая терпеть не могла докторов, только слабо кивнула, потому что сама понимала, что домашние лекарства и самолечение здесь не помогут.
Карина вызвала скорую и параллельно растолкала супруга. Вадим сперва не понял, что произошло и почему кто-то решил нарушить его покой, но выслушав жену, кивнул и тут же принялся одеваться. Так что, когда медики приехали, вкололи что-то бледной, мокрой и дрожащей Маше, а после заявили, что её нужно везти в больницу, мужчина заявил, что поедет с ней.
От лекарства Сергеевой не стало легче — она чувствовала, как всё внутри сжимается, живот скручивают спазмы, но желудок был уже слишком пуст, и наружу ничего не выплёскивалось. Она лежала на холодной, жесткой и жутко неудобной койке в машине, сжимая руку сосредоточенного и мрачного Вадима, и мечтала только о том, чтобы это как можно скорее закончилось.
Но Вселенная определённо её не слышала. Потому что в первой больнице, куда её привезли посреди ночи, не оказалось дежурного хирурга, а все остальные специалисты лишь разводили руками в стороны и не могли понять, что с Машей. Всё, чем ей смогли помочь — предоставили уборную, где она выплюнула в унитаз уже чистую желчь, без примесей остатков пищи. Затем ей вкололи еще одну порцию обезболивающего, загрузили в машину — и повезли в другое учреждение. Где ситуация повторилась. Злой, невыспавшийся и волнующийся за сестру своей жены Вадим, не сдержавшись, наорал на персонал, после чего велел скорой везти их в частную клинику. Водитель кареты настолько опешил, что даже возражать не стал. Маша же просто хотела оказаться в кровати, потому что от всех этих переживаний, судорог и попыток выплюнуть собственный желудок её организм желал вырубиться и отказать уже на месте.
В клинике — частной и довольно дорогой — Вадима и Машу встретили, как дорогих гостей. Уже синюю девушку положили на каталку, после чего увезли в один их процедурных кабинетов. К мужчине подошёл врач, который, несмотря на поздний — или ранний час, как посмотреть — выглядел более чем бодрым и свежим. Разве что в глазах читалась лёгкая усталость:
— Здравствуйте, я — Михаил Олегович Павлов, дежурный хирург. Девушка — ваша супруга?
Вадим покачал головой:
— Сестра моей жены. Она ночевала у нас сегодня, и среди ночи с ней случилось…а что, собственно, случилось? Что с ней?
Доктор покачал головой:
— Пока ничего не могу сказать — нужно сделать несколько анализов. Но в одном я уверен — хорошо, что она была с вами. Не факт, что девушка смогла бы сама себе вызвать врача.
— Маша, — поправил Вадим мужчину, — Мария Андреевна Сергеева.
Михаил Олегович кивнул:
— Конечно. Собственно, я об этом и хотел вас попросить — помогите медсестре заполнить карту пациента Марии. Я же пока вернусь в процедурную, чтобы найти для нас всех нужные ответы.
На этих словах доктор скрылся за одной из дверей, оставляя Вадима наедине с молоденькой девушкой в форменном халатике. В это же время уже мало что соображающая от стресса и недосыпа Маша пыталась сдать кровь и другие анализы, которые от неё бесконечно вежливо, но вместе с тем настойчиво требовали. После, забрав все нужные баночки, еще одна медсестра удалилась, и в кабинет вошёл врач. Он присел на стул рядом с кушеткой, на которой трупом — иначе не скажешь — лежала Сергеева. — Вы заставили всех понервничать, Мария Андреевна.
