– Все будет хорошо, малышка. Тетя с тобой.
* * *
Больничные каникулы длились неделю. Первые три дня было тяжело, девушка ходила с красными глазами от слез, постоянно бегая за медсестрой на пост, чтобы помогли сбить температуру. Но как только она пошла на спад, Евгения расцвела, понимая, что малышка идет на поправку. Добрая, отзывчивая девушка очаровала своей искренностью. Лишь когда пришли специалисты из органов опеки и попечительства, она запереживала, понимая, что все плохо. Как прознали про сестру, неизвестно, но прозвучало много вопросов, на которые девушка не знала ответов. Да и ей хотелось дать шанс Виктории. Она думала, что, побыв некоторое время с сестрой и племянницей, поможет им быть ближе, покажет, какой у нее очаровательный ребенок и как надо заботиться о девочке. Разве можно относиться плохо к такой чудесной малышке?
Выписали их после обеда. В два часа принесли выписку, пожелав удачи и здоровья. За свои вещи девушка не переживала, оставила у соседки, считая, что там будет надежнее. У сестры не стала – неизвестно кто в друзьях у Виктории, а у нее не так много одежды, чтобы с ними попрощаться. Да и подарки, которые она со всей душой выбирала, ждали своего часа.
Вызвав такси, Евгения стала собираться. Сестра не отвечала, но девушка не теряла надежды, постоянно звонила. Лишь в первый день удалось дозвониться, чтобы услышать: «Мне некогда. Я, наконец, отдыхаю!». Злость кипела в груди. Липина не понимала такого отношения к своему ребенку, пыталась успокоиться, день не звонила, а потом не выдержала и стала отправлять небольшие сообщения, в которых рассказывала о самочувствии ребенка. Во вчерашнем упомянула, что их выписывают, но ответа так и не получила. Надеялась, что мать явится за ребенком, но нет.
Теплее укутав Маришку, худая девушка побрела на выход, переживая о том, дома ли сестра. Все может быть. Она с детства знала, что без своей связки ключей не попадет внутрь. Сестра никогда не открывала ей дверь, и очень часто приходилось идти в библиотеку, выжидать время, когда вернется отец. Но это тогда… к ней, а сейчас все иначе – у нее на руках маленькая дочка Виктории.
Через сорок минут такси подъехало к дому. Девушка старалась не унывать, но плохое предчувствие не давало покоя. Улыбнувшись малышке, проснувшейся, когда она открывала дверь, прихватила пакет с одеждой и пошла вперед. Снега выпало за эти дни невероятно много. Месячная норма. На детской площадке все было укрыто белоснежным одеялом.
Женя на секунду остановилась, задерживая внимание на детишках, играющих в снежки. Столько счастья в детских глазах, простоты, наивности, бушующих эмоций. Слыша кряхтение маленькой непоседы, девушка поправила шапочку, натягивая на лоб, и поскорее побежала к подъезду.
Оказавшись на нужном этаже, нажала на звонок, но тут заметила, что дверь открыта. Нахмурившись, девушка схватилась за ручку и, медленно потянув на себя, прошла внутрь. В коридоре на линолеуме тонким слоем лежал снег. Никаких следов – ничего кроме снежного полотна.
«Ушла и забыла закрыть балконную дверь? Но снег шел ночью, с утра спокойно, почему нет следов?»
Сглотнув, девушка побрела дальше, чувствуя ледяной холод. Оказавшись внутри, она нахмурилась, отмечая открытую балконную дверь и чистоту в квартире. Странно. Повела головой и заметила множество подушек на диване. Они лежали поверх одеяла на бугре. Понимая, что под ними кто-то лежит, девушка осторожно направилась к дивану. Убрав одной рукой все подушки, чуть дергая одеяло на себя, заметила светлые волосы. Остановилась, с ужасом принимая, что это тело сестры.
Тело…
Евгения закрыла глаза и часто дышала, а затем поспешила в детскую комнату и положила ребенка в кроватку, тут же кидаясь в зал. Присев на колени, она откинула одеяло в сторону и дотронулась до холодной руки. Моментально вздрогнула, а в следующую секунду с силой затрясла ею, не желая верить своим глазам, рвано выдыхая:
– Вика… Вика! – перевела дыхание и со слезами на глазах с обидой воскликнула: – Просыпайся! Я тебе дочь привезла!
Хотелось закричать, потребовать, но она пыталась контролировать себя. Подняла руку, задержав в воздухе на мгновение, и осторожно дотронулась до шеи Виктории, закрывая глаза.
Этого не требовалось. Лишнее. Сестра мертва…
На шее были заметны мелкие кровоподтеки от давления кончиков пальцев, множественные ссадины линейной и полулунной формы от действия ногтей. Отмечалось кровоизлияние в мягкие ткани шеи, переломы подъязычной кости и хрящей гортани.
Девушка всхлипнула, поворачиваясь к двери, где бубнила малышка, и судорожно прижала ладонь ко рту, сдерживая крик. Дыхание становилось все чаще и громче. Женя завертела головой и вновь дотронулась до руки, хрипло умоляя:
– Пожалуйста, вернись.
С силой сцепив ладонями голову, девушка посмотрела на застывшее тело сестры и опустила лицо на заснеженную кровать, не чувствуя холода, сотрясаясь крупной дрожью.
«Этого не может быть. Нет. Не может. Почему? Как же так?!» – повторяла она про себя, желая очнуться вновь в больнице и приехать раньше на день, чтобы предотвратить беду. Женя не верила. Не могла принять жестокую реальность.
Звуки, резкие, рвущиеся изнутри, стали выходить из гортани, и девушка взвыла, находясь в шоке. Сердце сжималось от отчаяния, не давая нормально дышать.
И сестры теперь у нее нет. Она всех потеряла, похоронила. Осталась одна…
Черная тоска кромсала сердце, невыносимая боль рвала на части. Отчаяние. Ярость. Обида. Мольба. До приезда в Москву она так радовалась, что теперь у них с сестрой все по-другому, как у всех. Но нет…
– Тише, тише, – услышала громкий голос, вернувший в реальность. Девушка медленно повернулась и увидела соседку, с печалью поглядывающую на нее. И еще услышала громкий плач ребенка в соседней комнате.
«Когда Мариша заплакала?!»
Женя начала подниматься, но ноги не слушались. Она вновь перевела внимание на окоченевшее тело и сбивчиво пробормотала:
– Она…
Соседка понимающе кивнула и проговорила:
– Ты иди к девочке. Иди. А я… вызову полицию.
– Я… – Евгения заставила себя посчитать до десяти и медленно поднялась, сделала шаг в направлении детской комнаты и спросила: – Ее задушили. Вы ви…
Женщина покачала головой и с недовольством выдала:
– Она все дни вечеринки устраивала. Ругалась я с ней, с ее мужиками днем и ночью. А вот вчера тишина. Проходила в обед – она пылесосила. А сегодня услышала плач ребенка и твои крики. Ты побудь с ней. А я тут.
В комнате было прохладно. Хрупкая девушка сидела у стены на полу и прижимала к себе маленькую девочку не в силах плакать, только смотреть, не представляя, что будет дальше.
На дворе 31 декабря, праздник. Все спешили домой с пакетами, а кто с елками, выкрикивая поздравления. Потрясающие запахи шли со всех квартир, дразня и будоража желудки. Канун Нового года – приятная суета и чудесное настроение.
Послышались шаги в соседней комнате, и Евгения медленно поднялась, не отрываясь спиной от стены, крепко прижимая к себе ребенка. Для нее праздник превратился в кошмар, и это только начало.
Полиция. Голоса, шум, но никто не заходил в спальню. Женя ждала, со страхом взирая на дверь, пока она не распахнулась, и в комнату вошел высокий мужчина со шрамом на лице, хмуро поглядывающий на нее. Он устало зевнул, огляделся по сторонам и громко произнес:
– Старший следователь, Петров Василий Николаевич. Расскажите, кто вы такая и что знаете.
Глава 3
Наши дни
Декабрь
Евгения спешила в аудиторскую компанию, в которой работала невеста Громова. Информацию ей дала хорошая знакомая, Новикова Полина, работающая секретарем полковника СК. О своей работе женщина не говорила, лишь иногда, порой нелестно. Сразу она отказала Липиной, напоминая, что незаконно, но после отчаянных объяснений, заверений, что это очень важно, помогла. По расшифровкам телефонных звонков выделили номера всех женщин и вышли на Колину Людмилу Олеговну, которую она узнала из журнала. Теперь дело за малым – сообщить невесте, что ее мужчина в больнице. Женя верила, что еще немного и все решится, ведь если судить по информации – до встречи с Громовым Людмила была обычным бухгалтером в маленькой фирме, а любимый мужчина помог ей с бизнесом. Теперь она поможет ему встать на ноги. Это естественно, когда любишь.
