Пока добежала до машины, открывала дверцу — водитель вялый какой-то попался, — тогда, видно, меня и прохватило. День я еще доработала, но к вечеру температура резко поползла вверх.
Сказала Жанне: «Я, кажется, заболеваю». «Казаться?» Да чему там. Это уже было видно крупным планом: глаза красные, слезятся, щеки — просто морковные, испарина…
Жанна ничего этого не увидела или сделала вид, что не видит.
— Людмила, я сегодня ужинаю в ресторане, когда приеду — не знаю, я вам позвоню. А вы наденьте масочку.
О, обратила-таки внимание на мой болезненный вид!
Да, маску я обязательно надену. А сама думаю: как же буду добираться до дома? Жанна вернется неизвестно во сколько, а я уже сейчас еле двигаюсь. Мэри спала, дверь в детскую была слегка приоткрыта. Стараниями Майкла у девочки прекрасно обставлена комната. Справа от входа — светлый шкафчик-домик со стеклянными дверцами-окошками. В нем приютились все нежные девчачьи одежки: трусики, футболочки, боди, колготки, шапочки, свитерочки, а крыша шкафчика — столешница, на которой удобно одевать малышку. Слева — большое зеркало на комоде. Яркие, необычные безделушки-бирюльки, разложены в приятном беспорядке, скрадывают его будуарное происхождение.
Рядом — вешалка-трость для верхней одежды и всяких шапок. Ближе к окну — узкая, твердая лежанка в восточном духе, под индийским тканым покрывалом, рядом светильник, обычный, без претензий. Напротив, у окна — расписной сундучок с сокровищами-игрушками и кроватка Мэри. Никакого полога, никаких кисейных финтибрясов: матрасик, простынка, одеяло. Все — чистый хлопок высшего качества.
На белых стенах парочка картин: серьезный сказочный кот в валенках деловито несет под мышкой огромную рыбу, а на другой — сценка из счастливого советского детства кисти какого-то узбекского Леонардо.
На полу спальни шерстяной коврик восточной работы. Что-то во всем этом убранстве неуловимо напоминает мне картинки из книжек «Детгиза» с интерьерами в стиле сталинской эпохи. Какой-то полузабытый общепринятый уют, только оживленный вкусами обитательницы нового века. Возможно, что это дизайнерский ход Жанны Владимировны: на сдержанном фоне белых крашеных стен и якобы простой мебели ярче сияние дорогих вещичек — примет капризной прихоти хозяйки. И все эти брэнды как бы сами по себе не нуждаются в сочетаниях. Самое интересное, что этот интерьер в целом удивительным образом перекликается с видом из окна. А оно выходит во внутренний дворик с маленькими скамеечками, качельками, песочницей с грибком. Глядя на все это, сердце сжимается от тоски по собственному, давно минувшему детству…
Заработал лифт. Дом престижный, а звукоизоляции никакой, грохот слышен во всех комнатах. Тревожно прислушалась: лишь бы малышка не проснулась.
«Что-то мне совсем плохо, надо выпить антибиотик», — решилась я на радикальные меры. На часах уже полночь, но ни Жанны, ни звонка от нее пока не дождалась. Видела же она, как мне плохо, что я заболела, но… А потом вот удивляются, что няни уходят. И действительно, уходят от неприкрытого хамства, жадности, необоснованных объяснений. Причины разные, но итог один. Правда, изредка встречаются семьи, в которых с нанятым персоналом устанавливаются ровные, рабочие отношения, именно рабочие, а не семейные: «Няня у нас как член семьи! Глупости все это», — размышляла я.
Ну где же все-таки здесь антибиотики? Звонок на мобильный отвлек меня от поиска лекарства. Ладно, попробую без него доехать.
— Людмила, собирайтесь, я буду через пятнадцать минут.
Я впервые очень пожалела, что сама за рулем. Сейчас бы поехала домой на машине с водителем, есть у меня в контракте такой пункт: если хозяева задерживают больше положенного времени, то оплачивают такси.
Накинула дубленку, надела сапоги, жаль, что сегодня я без шапки, сейчас она была бы очень кстати. Слабость во всем теле такая, что, кажется, сейчас упаду, волна липкого страха разлилась по рукам и ногам. Жаль, что я не нашла лекарства, теперь уже стало бы полегче, а домой еще ехать и ехать. Лифт вызывать не стала. Медленно спустилась по лестнице.
Поеживаясь, подошла к машине. Открыла дверцу, упала на сиденье. Завела мотор, сейчас согреюсь и поеду потихонечку, но двигаться совсем не хотелось. Сидела бы так и сидела… «Черт, неужели засыпаю? Так, соберись, — скомандовала сама себе. — Надо доехать, там сын, он тебя ждет. Ну, подумаешь, заболела, это не повод раскисать! Давай-ка двигайся помаленьку», — подбадривала я себя.
Как доехала, не помню. Проезжала по Тверской, Ленинградке — это точно, а картинки нет — провал.
Утром надоедливое треньканье: этот вредный будильник будто выхватил меня из сна, и без того короткого. От этого разочарования и какой-то незавершенности я негодую: вот выброшу этот будильник с балкона. А до балкона, если только ползком, температура под сорок, встать просто не могу. Надо дотянуться до мобильника и предупредить.
— Жанна Владимировна, это Людмила, я не приеду сегодня, заболела, к сожалению. Температура высокая, слабость, да и малышку как бы не заразить, вдруг инфекция!»
Жанна врач, но понятие врачебной этики у нее ко мне в принципе не применяется — она предложила мне надеть маску, если я опасаюсь за Мэри.
— Даже если я надену три маски, это сути дела не меняет, у меня нет сил даже встать, не то что бы до вас доехать. Да, бассейн отменяется, надо снять заказ на машину.
— Людмила, вы заказ сами снимите, мне хочется еще поспать, вчера я так поздно приехала, — томным голосом тянет Жанна. — Надо было вас вчера отпустить пораньше, тогда вы не разболелись бы.
Она тяжело вздохнула:
— Людмила, а что мне сейчас делать с Мэри?
Я так выстраиваю режим малыша, что уже с трех недель по ночам он спит, просыпая ночное кормление, дает возможность работающей маме полноценно отдохнуть. Вечером укладываю ребенка, а к тому времени, когда он просыпается, я уже приезжаю, начинаю сама с ним заниматься. Зарядка, кормление, посещение бассейна три раза в неделю, гимнастика, прогулка, массаж — это обязательные элементы физического развития младенца, а еще и воздушные ванны, и развитие мелкой моторики… Смешно, когда мне говорят: «Ты сидишь с малышом». Посидишь тут! День пролетает как мгновение.
— Мэри проснулась? — спросила я.
— Ну да, кажется, я еще не вставала.
— Тогда ее надо переодеть, покормить, занять чем-нибудь интересным… — Гимнастика с массажем отпадают, хотя почему нет, ведь наша мама врач? — Массаж можно сделать, — деликатно предложила я, — мы уже присаживаемся, надо спинку укреплять…
— И сколько вы планируете болеть? — в голосе Жанны послышалась тревога.
— Жанна, вы же врач. Ну неделю, наверное, дней десять.
— Да? Это невозможно. Надо что-то придумать. Людмила, у вас есть идеи?
— Идеи по поводу чего? Как мне быстрее выздороветь? Ну если хотите, я позвоню в агентство и вам пришлют замену.
— Замену? Вы что, совсем хотите от нас уйти? — В голосе уже настоящая паника.
Если честно, такая мысль в последнее время меня посещала. Ведь Жанне ни разу не пришло в голову предложить: «Люда, вы рано приехали, а вечером задержались до полуночи, так что завтра поспите подольше, я сама с Мэри побуду». Нет, не говорила она мне таких слов. И ее напряженные отношения с Майклом, ее необязательность, некорректность в зарплате, все это так меня выматывало, что я уже стала нередко себе повторять: «Работать в семье — это тебе не в офисе сидеть: своя специфика отношений. Так что дорабатывай контракт и не рефлексируй понапрасну».
— Люда, вы что, меня не слышите? Вы уходите от нас?
— Нет, Жанна, не ухожу. Посмотрите внимательно на наш контракт, там есть такой пунктик: агентство на период болезни няни подбирает вам замену. Бесплатно. — Последнее ей особенно по душе. Ну не любит она тратиться на такие мелочи жизни.
— Хорошо. А у вас есть кто-нибудь на примете?
Господи, оставит она меня сегодня в покое или этот диалог будет продолжаться вечно?
