- Думаешь, мне не насрать? – Рявкнула Струкова. – Не хочет она, видите ли! Следи за своим поганым языком в следующий раз! Мне с этим видео сейчас что делать? А? Удалишь его из сети без следа? Сможешь? Ни хрена ты не сможешь! Оно разлетелось, как зараза!
Она продолжала кричать, а у меня на глазах выступили слёзы. Что скажут мама и папа? Они меня не отпууустят. Увидев, что я сейчас разрыдаюсь, Струкова чуть смягчилась и закончила уже спокойно:
- Ты мастерски использовала чёрный пиар, Арина. Такого ажиотажа вокруг «Дотянись до звезды» не было никогда. Зрители сожгут наш телецентр, если тебя выгонят в первой же серии. Так что ты остаёшься.
- На сколько? – Пискнула я, сжимая пальцами ребристую крышку газировки.
- Пока ваш конфликт с Максом не закончится и пока зрители не потеряют к тебе интерес. Будь тише воды, ниже травы, и уйдёшь уже на втором отсеве. Поверь, я тоже не горю желанием снимать корявое нечто, - Струкова сделала жест рукой в мою сторону, - которое ни встать красиво в кадре, ни двух слов связать не может. Камера тебя не любит, на тебя вообще без слёз не взглянешь! Алло, Макс? Слушай, тут такое дело…
Струкова отвернулась и сосредоточилась на разговоре со Старским. Я же стояла и обтекала, красная, как переспелый помидор. Я не считала себя красавицей, мне вообще было плевать на внешность, подумаешь! Но слышать подобные слова при всех было обидно. Вдвойне обидно было видеть насмешливый взгляд утреннего мужика, который буквально прожигал меня насквозь. Представляю, как он торжествует сейчас.
В атмосфере всеобщей усталости и негатива мы пересняли финал. Теперь Старский общался со мной сквозь зубы. Вместо меня компанию «номеру шесть» навылет составила, кажется, «номер десять». Съёмки закончилось лишь ближе к полуночи. Все принялись собираться опять. Провожая девчонок, покидающих шоу, Струкова напомнила о космических штрафах за разглашение деталей съёмок. Девочки вышли прочь с кислыми лицами, глядя с завистью на нас, тех, кто остался.
Я же смотрела с завистью на них, выходящих на свободу. Да ну, нафиг! Закинула рюкзак на плечо и уверенно пошла на выход. Ледяной голос режиссёра настиг, когда я взялась за дверную ручку:
- Куда? Сейчас поедем на основную площадку.
- Мне надо домой, я… я же вещи не брала даже, и у родителей не отпрашивалась.
Струкова скрестила руки на груди и прищурилась, словно разгадав мой коварный план побега:
- Хорошо. – Обернулась к Ветрову. - Влад, будь заей, свози её домой. И сразу привези обратно, потому что я ей не доверяю. Ты понимаешь, о чём я.
Я едва не застонала в голос. Нееет! Только не он! Лицо безопасника скривилось, словно от кислого лимона, но он кивнул:
- Да уж, у этой мозгов как у улитки, что с неё взять? Я прослежу. – Мужчина подошёл ко мне вплотную, и захотелось сжаться, но на меня он даже не смотрел, обернулся к Струковой. – Смотрите, не накосячьте тут без меня.
- Главный косяк ты забираешь с собой. – Буркнула Струкова.
Мне ничего не оставалось, кроме как семенить по коридору, прижимая к груди скейтборд и тяжёлый рюкзак, набитый доверху гостинцами с фуршета, чувствуя спиной тяжёлый неприязненный взгляд незнакомца.
К счастью, телецентр никогда не спит, и нам постоянно попадались люди, и в коридорах, и в лифте. Прохладная темнота парковки пугала. Наши нестройные шаги эхом отдавались в пространство. Ветров молчал, и я вдруг подумала, а что, если он не узнал меня? В конце концов, меня для съёмок размалевали - мама не горюй. Мало ли девчонок в белых кедах и джинсовых юбках?
Пискнула, моргнув фарами, машина. Ветров открыл пассажирскую дверь. Да, он просто не узнал меня – я искренне в это поверила, плюхаясь на кожаное сиденье, зажимая коленками скейтборд и прижимая к груди рюкзак. Звук шагов и открываемой двери со стороны водителя.
Мужчина завёл машину, мазнул по мне взглядом и бросил «пристегнись».
Мы вырулили с паркинга. Я старалась не дышать, пыталась слиться с сиденьем, стать невидимой, но против воли глаза упорно сползали на его руки, лежащие на руле. Он управлял авто уверенно и властно, чётко и без усилий входя в повороты и легко двигаясь в потоке машин.
Ездить на пассажирском сиденье мне доводилось нечасто, а если точнее – почти никогда, потому что у нас не было своей машины, а те редкие случаи, когда я была пассажиром, проходили на заднем сиденье.
Так, ладно, хватит пялиться на вредного мужика, надо выбрать удобный момент и свалить нафиг. Они все просто дураки, если решили, что я реально подпишусь на всё это. Только подумала, и раздражённо закатила глаза. Чтобы потом надо мной весь район ржал? Щас! Обойдусь без их сраной практики, придумаю что-то. Что? Да что угодно, лишь бы не быть позорищем!
Я напряжённо морщила лоб, мысленно проговаривая про себя слова возмущения, и не сразу заметила, что Ветров подозрительно шевелит ноздрями, словно принюхиваясь.
- Что за запах?
- Запах? – Я нахмурилась и скосила глаза на свой рюкзак, только сейчас осознав, где источник. Похоже, пирожки с сёмгой и брокколи не перенесли долгий съёмочный день.
- Чем-то воняет. – Не унимался Ветров, открывая пошире окно и не переставая шевелить своими хищными ноздрями.
- Нет. – Я упрямо поджала губы и помотала головой, стараясь незаметно отодвинуть рюкзак подальше от него. – Ничего не чувствую.
Машина резко остановилась, идеально вписавшись в карман автобусной остановки, Ветров дёрнул на себя мой рюкзак и нагло рванул на нём молнию. Мне на коленки вывалилась парочка пирожков. В машине сразу запахло пропавшей рыбой и капустой. Влад скривился и зажал нос, с ужасом глядя на меня:
- Ты что, мать твою, красная шапочка?
Вместо ответа дёрнула ручку двери, бросила скейтборд на асфальт, на ходу запрыгнула на него, поправила рюкзак и быстро-быстро заработала другой ногой, разгоняясь. Оглянулась лишь раз, перед поворотом во дворы, чтобы убедиться, что погони нет. Пошли они все в жопу. Адрес свой я никому не говорила, а значит, меня не найдут. Прикиньте, я реально в это верила тогда. Наивная.
4. Набегалась?
Арина.
Весь день проторчала на съёмках, даже не успела покатать с друзьями на скейтпарке. Ну, ничего, завтра обязательно выберусь. Двор тонул в темноте, поэтому я поздно увидела чёрный мерс, припаркованный прямо поперёк моего подъезда. Блин блинский, а вот и его хозяин!
Ветров стоял, облокотившись на тачку, погружённый в смартфон, и меня не видел. Я притормозила, скрытая тенью арки на входе в наш старенький двор-колодец, и замерла, лихорадочно соображая, что делать. Кроме нас во дворе ни души. Наверное, я бы смогла укатиться обратно так же незаметно, как вкатилась, и дождаться, пока он свалит, но по закону подлости именно сейчас у меня зазвонил мобильник. В тишине двора это было громко.
Ветров резко вскинул голову. Я от неожиданности взмахнула руками, теряя равновесие, и со всей дури плюхнулась пятой точкой на край скейта, получив другим его концом по лбу так, что искры из глаз посыпались. Ай!
Потёрла ушиб, щурясь об досады и боли, и заметила, что мужчина уверенно идёт в мою сторону. Тут же думать забыла про будущую шишку на лбу и вскочила на ноги, прихватив скейт. Ветров поднял руку:
- Стой! Да подожди, ненормальная!
Но я же не дура стоять и ждать, пока он подойдёт! Смылась в арку и погнала по улице. Лениво оглянулась через плечо и вздрогнула от неожиданности: мужик бежал за мной! Прямо в этом своём дорогом костюмчике! Да так, блин, быстро, вот-вот догонит! Я прибавила скорости, он – тоже, я свернула во двор, и он свернул. Парочка поворотов, узкая щель между домами, другой двор, так, здесь есть сквозной проход. Блин блинский! Когда они успели поставить тут паршивую дверь?!
Сквозной проход теперь намертво был закрыт железной калиткой. Аааааа! Оглянулась назад, чтобы прикинуть, успею ли проскочить обратно, и даже сделала шаг, но в эту секунду во двор вбежал Ветров, отрезая единственный путь к отступлению. Вот гад, даже не запыхался! Мужчина посмотрел на железную калитку, затем на меня и усмехнулся:
