Уже совершенно не сдерживаясь, не контролируя себя, Арина стала громко вскрикивать и двигаться навстречу таранящему ее члену. В ее голове билось только одно желание, одно чувство, чувство напряженной струны, натянутой до предела, истомлённой и звенящей. Ей требовалось зазвучать, ей требовалось лопнуть с громким криком, яростным стоном наслаждения.
Движения внутри Арины достигли, казалось бы, максимальной скорости и глубины, но совершенно неожиданно они ещё убыстрились. Такого Арина не ожидала и оргазм, и без того быстро приближающийся к ее дрожащему от удовольствия рассудку, преодолел оставшееся время и расстояние одним прыжком. Все тело Арины затряслось, задергалось, девушка закричала протяжно, в полный голос. Крепко сжав тонкую талию жены, Саша подождал пока сладкие, мощные судороги оргазма немного утихнут, и продолжил двигаться внутри нее.
Новый напор мужчины не позволил желанию Арины утихнуть. Ее накрывали все новые и новые волны удовольствия, снова и снова. Теперь она действительно почувствовала себя не самостоятельной личностью, не отдельным существом, но теперь она была частью этого мужчины, который жадно и яростно проникал в нее все глубже и глубже.
Мужская рука схватила Арину за волосы и, оттянув голову, заставила оторваться от столешницы. Когда другая рука схватила освобожденную грудь и стала ее мять, пальцы нащупали сосок и сдавили его, перекатывая, массируя. Арина одной рукой уперлась в стол, выгнулась, чтобы мужу было удобнее ее ласкать, а вторую закинула за голову, притянула мужа к себе. Почувствовав быстрое горячее дыхание мужчины на своей шее, сладкую боль от сжатого в страстном порыве соска, Арина закричала. Казалось бы, уже покоренные рубежи удовольствия вновь пали, превратившись в пылающее горнило счастливого блаженства.
Рухнув без сил на стол, Арина продолжала содрогаться от нетерпеливых, жадных толчков Аверина. Казалось, что он никак не может до конца насладиться ею. Всегда сдержанный, не поддающийся на простые человеческие эмоции, сейчас открылся до предела. В него будто что-то вселилось. Никогда еще он не был с ней настолько диким. Арина буквально висела, нанизанная на член, ее ноги не касались пола, Сашины руки поддерживали ее за талию, насаживая и насаживая на без меры разгоряченную, вздыбленную плоть. Под этим напором истома двух оргазмов подряд вновь начала окрашиваться в цвет жажды, в цвет страстного желания.
Воспользовавшись краткой паузой, когда Саша торопливо гладил ее спину, плечи, пробирался под грудь, Арина выскользнула и, схватив мужа за плечи, заставила опуститься пол. Быстро оседлав мужчину, девушка направила член внутрь себя и, насадившись до самого основания, начала раскачиваться вверх-вниз, все наращивая и наращивая темп.
Очень скоро эта скачка превратилась в настоящее родео. Саша, нетерпеливо ласкающий волнующуюся грудь жены, оттягивающий и крутящий возбужденные соски, стал сам подбрасывать девушку, толкаясь тазом навстречу ее движениям. Громкие хлюпающие звуки наполнили всю комнату, звуки страсти, удовольствия, даже какой-то непристойности, они вновь заставили Арину испытывать прилив чувственного откровения, непередаваемого удовольствия от внутренней наполненности.
Вначале, когда Саша старался установить свой темп, Арина никак не могла приноровиться, мощные толчки мужчины сбивали ее с ритма. Один раз поймав движение мужа на самом его пике, девушка уже прочно оседлала своего мужчину, и теперь это двойное движение превратилось в единый, мощный напор. Арина впервые почувствовала, что сейчас она не противоположная, принимающая сторона в соитии, они теперь с мужем на одной стороне, они вместе двигаются навстречу удовольствию. Почувствовав, что и Саша тоже познал это ощущение, что в данную минуту они, действительно, и разумом, и телом едины, Арина раскинула руки в стороны и отдалась неведомому до этого наслаждению.
Саша двинулся вверх и снова вверх, яростно и настойчиво он все двигал и двигал тазом вверх, уже не опускаясь на пол. В этот момент Арина ощутила, как пульсирует, как бьется в ее теле член мужа. Она задрожала, конвульсии наслаждения снова и снова пробегали по её телу, заставляя разум отключаться, от невозможности выдержать такое сладкое напряжение.
Очнулась Арина на груди мужа, который ласково гладил ее по волосам. Всё ещё ощущая в себе не до конца опавший член мужа, Арина хотела было выпрямиться или скатиться на бок на Сашину руку, но не смогла, ей хватило сил только протянуть свою руку, переплести пальцы с пальцами мужа.
Оба молчали после этого необъяснимого безумия. Если у них и были противоречия по остальным вопросам, то в сексе они всегда звучали в унисон.
— Что сказать?! Умеешь ты, Аверин, с достоинством попрощаться с брошенной тобой женщиной! Моральную компенсацию получила сполна! — первой нарушила их молчание Арина, пытаясь совладать с растекающейся по телу негой. Саша засмеялся и поднялся, помогая встать и ей. Быстрыми движениями он стал поправлять одежду. Арина молча наблюдала, как муж приводит себя в порядок. Он поднял брошенную на пол сумку, развернулся и странно взглянул на нее.
Прошло их время. Он сейчас выйдет из квартиры и их тринадцатилетний брак рухнет. Несмотря на все проблемы, расставание всегда дается нелегко. Возможно, давит тяжесть несбывшихся надежд, возможно грустное сожаление о совершенных ошибках… Аверин хотел что-то сказать ей напоследок, но Арина его опередила:
— Аверин, если мне понадобится подобного рода помощь, я же могу тебе позвонить? — она томно взглянула на него, завязывая пояс шелкового халата. — Не оставишь же ты жену, пусть и бывшую, в беде? Ты же джентльмен?!
— Арина, ты неисправима, — усмехнулся Аверин, взглянул на нее в последний раз с горьким налетом грусти о несбывшемся семейном счастье и вышел из их квартиры.
После того как за мужем захлопнулась дверь, кокетливо-соблазнительное выражение стекло с лица Арины. Как часто она смывала яркий театральный грим с лица, слой за слоем, она стерла лживую маску беспечности и равнодушия. После его ухода, теперь уже окончательного, на Арину нашло отупение. Слез не было. Громких причитаний, сожалений о прошлом — тоже. Она подошла к окну, оперлась лбом о холодное стекло и прикрыла глаза. Недовольный ветер бросал в окно редкие капли дождя. Они глухо стучались и, не дождавшись ответа, зависали на оконном стекле. Дождь скорбно плакал за неё…
За тринадцать лет брака, она успела изучить своего мужа. Если Саша принял решение, ничто не заставит его передумать. Аверин терпел до последнего, а потом обрубал одним махом. В одно мгновенье. Точка. Тринадцать лет совместной жизни подошли к концу. Очередной жизненный этап завершен. Бесполезно пытаться его вернуть, возобновить их отношения, наладить семейную жизнь. Все кончено. Арина поняла это, как только услышала решительное и жестокое “я подаю на развод”. Она должна это принять. Отпустить его. Нельзя удержать того, кто хочет уйти. Тем более что, стоило признать, пусть даже это причиняло боль, но вместе они не счастливы
Однако Арина Аверина не была той, кто легко сдается. Что-что, а смирение не являлось сильной чертой её характера. Когда-то она клялась, что только смерть разлучит их. И пусть ни одна пигалица из приличной семьи, с высшим образованием и социально достойной профессией не думает, что она сможет отнять то, что Арине непосильным трудом удалось достичь. Никогда не стоит недооценивать приехавших в столицу бедных провинциалок, сумевших добиться своего. В этих женщинах есть одна отличительная черта, которая делает их непобедимыми: жадность. Такие женщины всегда голодны и слишком упрямы, чтобы сложить оружие и смириться. Только через ее труп немолодая врачиха получит ее мужа. Пусть даже не надеется.
“Перед рассветом всегда темнее”, — говорила воспитавшая ее бабушка, которую Арина ненавидела. Но старая карга была права. Сегодня Арина ничего не могла бы исправить. Она достала бутылку шампанского, сделала себе ванну с душистой пеной, о которой мечтала целый день и с явным удовольствием улеглась в нее. Сдунула пену с руки и наблюдала, как разлетаются во все стороны мелкие воздушные пузырьки. Мысли улетели в одно мгновенье. Пустая голова, не обремененная тяжелыми думами — то, что ей было необходимо весь сегодняшний проклятый день. Одинокая капля стекала с хрустального высокого фужера, наполненного игристым вином. И лишь фантомная боль разрывала грудь в клочья в том месте откуда только что украли ее любовь… Растоптанная Авериным душа бесслёзно скулила навзрыд…
