Я встала как вкопанная, больше всего на свете желая вернуться обратно. Спрятаться в своем укрытии и засесть в подъезде до последнего. Даже слегка качнулась на пятках, словно приготовилась к низкому старту, и лишь потом опомнилась. Сделала несмелый шаг в сторону мужчины, затем еще один и еще.
Глеб кивнул мне и, полуобернувшись, приоткрыл дверь пассажирского сиденья:
— Садись, поговорим, — спокойно сказал он, тогда как у меня зуб на зуб не попадал от волнения.
— П-прости, — слабо промямлила и тут же, мысленно обругав себя, сжала кулаки, призывая себя к спокойствию, — но у меня запись на УЗИ, и я боюсь опоздать.
Руки мужчины напряглись, мышцы словно одеревенели — это было хорошо заметно по его широким плечам, но лицо Глеба по-прежнему не выражало ничего лишнего. Еще и эти чертовы очки, за которыми не было видно его взгляда.
— Садись, — повторил он уже более настойчиво, все еще держа дверь распахнутой, — разберемся.
Я слабо кивнула и все же села в машину, всем своим естеством надеясь, что ничего плохого за этим не последует.
Ведь что он может мне сделать? И вообще, почему я так сильно его боялась? Да, я виновата. Но, в конце концов, не я одна.
Сжала ладонями колени и начала считать про себя до пяти, пытаясь успокоиться. Вавилов захлопнул дверцу машины, словно закрывая меня в клетке, и сердце пропустило удар.
Глава 6
Глеб сел на водительское кресло и повернулся ко мне.
— Почему ты боишься? — спросил он, понизив голос, словно решил напугать еще сильнее.
Да что ж такое-то?
Я зажмурилась и замотала головой.
— В прошлый раз ты была намного смелее, — он усмехнулся, и я все же распахнула ресницы. Мужчина меня внимательно рассматривал. Его карие глаза сейчас отливали зеленым по краю радужки и абсолютно ничего не выражали. — Я так понимаю, таблетка не подействовала? — произнес он спокойно, чуть прищурив глаза.
А я кивнула. Как дурочка. Смотрела на него, должно быть, как кролик на удава, потому что не в силах была отвести взгляд и разорвать наш зрительный контакт, и кивала. Второй кивок головы, третий.
Что же я творю?
Нужно было срочно разомкнуть губы и поправить его, но слова застряли где-то в горле и не желали появляться наружу.
— Ладно, — Глеб отвернулся и завёл машину, — говори, куда ехать.
Я быстро назвала ему адрес своей женской консультации и, слава богу, не запнулась при этом.
Стоило машине только припарковаться, я сразу же выскочила из нее. Глеб нагнал меня на козырьке, взял за плечо, сжав его крепко и в то же время осторожно.
— Неужели ты настолько опаздываешь?
— Глеб, прости. Это все так странно. Я и так волнуюсь, на первом скрининге проверяют плод на отклонения, на синдром дауна. И… — Я бессильно взмахнула руками и опустила их вдоль тела, смотря при этом вниз, на свои пальчики, выглядывающие в босоножках, и носки белых кед Вавилова. Казалось, что мужчина надел их впервые, настолько белоснежными они были.
Глеб взял меня за подбородок, приподнимая мою голову и вынуждая смотреть ему в глаза.
— То есть ты действительно беременна? — Я кивнула, в который раз чувствуя себя кроликом, таким же белым, как обувь этого мужчины. — От меня? — он продолжил свой вкрадчивый допрос, и я опять кивнула.
А что ещё оставалось делать? До него, видимо, не дошло с первого раза. Да и неудивительно это.
— Встали тут, — нас прервал недовольный окрик женщины средних лет, вышедшей из здания, — не пройти, не проехать, — возмутилась она, поправляя короткую и обтягивающую пеструю майку на огромном животе. Женщина спустилась с лестницы и, сделав буквально два шага в сторону, достала из сумки пачку сигарет. Ненормальная.
— Ладно, пойдём. — Глеб отпустил мое лицо и открыл передо мной дверь в здание поликлиники. При этом посмотрев на беременную женщину таким уничтожающим взглядом, что будь я на ее месте, вышвырнула бы сигарету и тут же разучилась бы курить.
Мужчина пропустил меня и безмолвной тенью следовал за мной шаг за шагом по узкому и тесному коридору. У знакомого кабинета сидели две женщины, одна совсем худенькая, а вторая на позднем сроке беременности.
— У вас на сколько? — я решила выяснить своё место в очереди, тогда как Глеб внимательно оглядывался по сторонам.
— Я жду результатов, — откликнулась девушка с животом.
— А у меня на восемь тридцать, — вторила ей другая.
Я кивнула и прислонилась к стене, у меня был талон на девять, а сейчас было уже без пяти.
— И что? — мужчина шепнул мне на ухо. — Будешь ее пропускать несмотря на то, что у тебя талончик на девять?
— Но у нее же он раньше — значит, буду, — пояснила ему прописную истину и прикусила губу: мне внезапно стало смешно.
Ещё пару минут назад уверенный и внушающий трепет одной только своей энергетикой мужчина теперь смотрелся до безобразия глупо. Он не вписывался в такую обстановку. От слова совсем.
Мы простояли в очереди ещё полчаса, я досконально изучила всю информацию на стендах, а Глеб только и делал, что постоянно поглядывал на часы.
— Если ты так срочно хочешь поговорить, можешь подождать меня у себя в машине, — шепнула ему после того, как мужчина в очередной раз, поджав губы, посмотрел на запястье. — А лучше давай вообще позже встретимся. Это надолго.
— Что значит надолго? Мы следующие.
— После этого нужно еще кровь сдать. А там живая очередь, не меньше часа, — я не стала его поправлять, что не “мы” следующие, а “я”, думала, что это очевидно.
— Час? — заторможенно повторил он за мной.
В этот момент дверь приоткрылась и из кабинета вышла худенькая девушка, а показавшаяся за ней следом медсестра протянула руку, прося у меня направление и перебивая наш с Глебом и без того короткий разговор.
— Проходите.
Внезапно к кабинету подбежала женщина с улицы и, буквально отталкивая мою ладонь, впихнула свою обменную карту в руки медсестры.
— Здесь очередь, вообще-то, — ахнула я и поморщилась: от женщины несло не только сигаретами, но и перегаром.
— А у меня на восемь сорок пять талончик, — нагло произнесла она и попыталась оттянуть вновь задравшуюся майку.
— Ну так надо было вовремя приходить, — не унималась я.
Медсестра все это время разглядывала то меня, то женщину, то Глеба. Мужчина же хмурился и усиленно молчал. По его выражению лица было понятно, что это давалось ему с трудом.
— Проходите вы, — медсестра протянула вторую ладонь к моему направлению и тут же повернулась к мужчине, — пятьсот рублей, папочка, если хотите присутствовать, — ласково мурлыкнула она, захлопав при этом ресничками.
Вавилов просверлил ее взглядом и даже потянулся к карману джинсов.
Это было слишком. Я не удержалась и, повысив голос, спросила:
— Что значит пятьсот рублей? Там, — указала ладонью на стенд за своей спиной, — написано, что оплачивается присутствие свыше одного родственника, и не пятьсот рублей, а триста пятьдесят.
— Так, все ясно, — заговорил Вавилов, и то, с какой интонацией он это произнес, произвело впечатление на всех. По-прежнему спокойно и уверенно, но так, словно от этого “ясно” не поздоровится здесь сейчас всем. И разом к мужчине вернулась его давящая энергетика. Растерянность, в которой он пребывал как минимум последний час, пропала без следа. Глеб выхватил у меня обменную карту и направление, а второй рукой сжал мою ладонь и потянул меня на себя. — Пошли отсюда.
— Стой.
Бесполезно.
Вавилов покидал консультацию, таща меня за собой с такой скоростью, что я еле поспевала.
— Просто давай встретимся позже, — попробовала я его остановить уже у машины, — я сдам все анализы, и потом мы уже…
— Я потратил почти час своего времени впустую, — Глеб прожег меня взглядом и открыл дверцу автомобиля, — не вынуждай меня тратить время еще и на такие же пустые разговоры с тобой. Просто молча сядь в машину и не вздумай возвращаться в эту дыру.
