Она может накинуться с кулаками, за то, что запер. Может что-нибудь украсть, судя по вопросу бармена. Может начать приставать. Может вообще всё ещё спать. Или окажется, что её стошнило на кровать…
Провернув ключ в замке, я шагнул внутрь, внимательно прислушиваясь, принюхиваясь и осматриваясь.
В коридоре было темно. В комнате играла музыка, так что я сразу направился туда, попутно нашаривая на стене выключатель лампы под потолком. Рука наткнулась на привычную кнопку, раздался щелчок — и стало видно, во что Иволга превратила прихожую.
Под потолком повисли веревочные лианы, увешанные пучками самой разной травы. Навскидку определил зверобой, листья малины и смородины, крапиву. У стены примостилась крупная спортивная сумка с чьими-то вещами. Уворачиваясь от «травяных ловушек», я добрался-таки до комнаты.
…Только в душу не лезьте,
А умру — сколотите гроб.
И весёлую песню
Мне пропойте на поминках,
Пойте громче бомб!
Музыка ревела из небольшой старенькой колонки, очевидно, притащенной сюда Иволгой. Хозяйка девайса нашлась тут же — она самозабвенно танцевала, повернувшись спиной к двери, не замечая меня. Бордовые волосы метались в воздухе, описывая петли и полукруги, футболка на поясе Ивы задралась, обнажив бледную спинку, ноги девушки мелькали в простых, но красивых и плавных движениях. В какой-то момент Иволга крутанулась вокруг собственной оси, и я заметил, что глаза у девушки закрыты.
Невольно засмотревшись на такое зрелище, упустил момент, когда песня подошла к концу. Выключив музыку, Ива подошла к колонке, нажала пару кнопок — и подсветка погасла. Только после этого девушка повернулась и заметила меня, замершего в дверях.
— Нарисовался! Где тебя носило, дерево?
— Не твоё дело, — я указал себе за спину, где под потолком раскачивался пучок желтых цветов неизвестного происхождения. — Это что?
— Чай, — мелкая плюхнулась на диван, болтая в воздухе ножками. Колготок уже не было. — Ну, то есть, будет чай. Ты против?
— Во-первых, откуда ты взяла столько травы? — я сел напротив, в кресло, стоявшее слева от двери, — Во-вторых, что за сумка в коридоре?
— Я принесла, — Иволга дернула плечами, по-своему ответив на оба вопроса сразу.
— Я же запер дверь.
— Так изнутри же открывается.
— Но как ты её закрыла, у тебя нет ключей?
— Никак не закрывала. Я ненадолго убегала, на часок всего.
Головная боль, вроде бы, отступившая еще на «Октябрьской», напомнила о себе новой ударной волной. Откинувшись в кресле, я прикрыл глаза, наблюдая за разноцветными вспышками.
— Почему твои травы у меня дома?
— Так ведь и я у тебя дома! — заметила девушка.
— Вот и добрались до сути. Что ты делаешь в моей квартире?
— Живу!
Руки сами собой плетями опустились вдоль тела. Хотелось ударить Иволгу, но женщин я не бью. И мужчин тоже. И животных. Я вообще против насилия.
— В каком смысле «живешь»?
— В прямом, — мелкая поджала ноги под себя. — Ты же не против пустить подругу переночевать на пару дней?
— Мы едва знакомы…
— Я, что ли, полдня где-то шарашилась? — всплеснула руками Иволга. — Давай знакомиться ближе!
— Как ты себе это представляешь? — накопившееся в крови раздражение прорвалось в голос. Я посмотрел девушке в глаза. — Вместить в десять минут месяцы или годы?
Ива сморщила носик.
— Мсье знает толк в нудятине. Давай в «Вопрос-ответ»! Допрёшь сам, как играть, или мне правила разжёвывать?
— Не надо, — процедил я. — Начнём. Сколько тебе лет?
— Девушкам такие вопросы не задают! — притворно возмутилась мелкая.
— Плевать! — терпение лопнуло. — Если тебе нет восемнадцати…
— Мне есть, — перебила Иволга. — Моя очередь: где ты таскался всё это время?
— Где и вчера, — я потупился. — На собеседовании и в баре.
— У меня мно-ого вопросов! — хихикнула мелкая.
— Но сейчас — моя очередь. Где ты живёшь?
— Теперь — у тебя! — ехидно усмехнулась Иволга. — Продолжим. Ты опять пытался пробиться на должность микроэлектронного планктона?
Я не ответил. Почему-то под взглядом мелкой пакости затея сходить на неудавшееся собеседование второй раз выглядела чистейшим идиотизмом.
— В бар ты с горя вкатился, или с похмелья? — продолжала допытываться Иволга.
— За пиджаком…
Девушка картинно рухнула на диван, полным безнадеги взглядом пялясь в потолок.
— Где твои родители?
— Не здесь, — отозвалась она.
— Это не ответ! — возмутился я.
— Сама знаю, — ее голос чуть сел. — Задавай ещё.
Я задумался на секунду.
— Почему иволга? Это жёлтые птицы.
— А я — бордовая иволга! — оживилась мелкая.
«Надо загуглить».
— Где мой смарт?
— Эй! Моя очередь спрашивать!
В голосе девушки проскользнул неясный испуг нашкодившего ребенка, подсказавший мне: с телефоном что-то произошло.
— Хватит игр! Где он?
— Да здесь, не голоси! — Ива запустила руку к себе под безразмерную майку и вытащила… старую кнопочную «Нокию». — Лови!
Телефон перелетел из рук в руки. Поймав «Нокию», я в недоумении уставился на мелкую.
— Это — не мой.
— Ты бы не торопился с заявлениями, — фыркнула Иволга. — Я ж и отобрать могу, раз не твой!
Я посмотрел на телефон. Потом на Иву. На пучки травы, которые она не могла собрать самостоятельно. В голове медленно сложилась картина произошедшего.
— Ты продала мой телефон?!
— Ну… — взгляд мелкой сместился вверх и влево. — Он тебе всё равно не нужен такой навороченный, так что я вложила деньги в по-настоящему нужные вещи.
— В траву.
— И в пиво. В холодильнике двадцать банок. Ещё продуктов купила, а то у нас шаром покати!
— Какого чёрта ты продаешь мои вещи?!
— Не вещи, а только смарт, — мяукнула Иволга, отползая подальше. — Не оставила тебя без связи, позаботилась! Пока я живу здесь, нечего в тупилку свою залипать! Обещаю: скоро и сам про неё не вспомнишь!
— Но сейчас я помню! Какого чёрта, Иволга?
Девушка громко вздохнула. Улыбка медленно сползла с ее лица.
— Потому что противно, когда со мной говорят через экран, — Иволга замерла и повторила: — «Какого черта»… Ты интересно выражаешься. Как будто из позапрошлого века приполз.
— Просто не ругаюсь матом, — я поднялся на ноги.
— Что ты хочешь сделать? — забеспокоилась мелкая.
Какое-то время насладившись её насторожённым видом, я направился к окну.
— Комнату проветрить.
— Тебе башку проветрить надо, узколобик! — повеселела пигалица. — Не видишь, что ли? Растворяешься в собственной рутине. У тебя даже чай без сахара!
— А это тут при чём?
Иволга многозначительно фыркнула и залезла в рюкзак. Вот черт, она ещё и рюкзак притащила откуда-то!
— Это твои, — мелкая вытащила толстую пачку купюр, — Разница от продажи-покупки, минус травы, пиво и еда. Тысяч двадцать, думаю.
Деньги перелетели через комнату и приземлились ко мне в руки.
— Хватит на первое время, пока работу не найдёшь, — спрыгнув с дивана, Иволга направилась в коридор. Наверное, за травой для чая. — Да, кстати, — в дверях девушка на секунду замерла. — Тебе звонили. Семь раз.
Я выругался и включил телефон. Пропущенные от мамы.
«Убью за это мелкую пакость!»
— …Алло. Мам, привет. Прости, я только проснулся, после вчерашнего собеседования встретил одноклассника, решили выпить… Да, я знаю. Прости. Нет. Нет. Да, я поел, мам. Нет, сказали, что перезвонят. Да, я им, вроде, понравился. Да, мам. И я тебя люблю, — положив трубку, позволил себе тихонько выдохнуть.
— Да, сэр! Есть, сэр! И я вас люблю, сэр! — придурковато передразнила Иволга. — Стойкий оловянный сынуля!
— Ты, вроде, шла куда-то? Вот и продолжай движение.
Ива, наконец, удалилась. Дышать стало легче. Как с не й жить, если на любое действие или бездействие находится подколка?
«Ты не обязан с ней жить. Эта девушка тебе вообще никто! — почему-то голос разума зазвучал мамиными нотками. — Украла и продала телефон! Ты хоть знаешь, кто она? Может, преступница в бегах, или проститутка!»
