от нее избавился и поставил точку. Теперь не время думать, а что было бы если. Прошлого не вернешь. Да я и не хочу ничего возвращать. Это была просто мимолетная ностальгия.
Глава 3
Ностальгия оказалась сильнее, чем я думал.
Поэтому следующим вечером я снова сижу в машине возле крыльца турагенства и гипнотизирую взглядом входные двери. И сам не могу себе ответить, какого фига делаю. Почему не могу просто отвернуться и забыть.
Это сильнее меня. Все доводы логики и здравый смысл разбиваются об иррациональное желание увидеть ее. Просто посмотреть.
Тошнит от самого себя. Но пересилить собственное безумие не могу. Сижу. Жду. Жадно кидаясь взглядом на каждого, кто появляется в дверях. Рыжей все нет.
Я все еще называю ее рыжей, хотя она теперь блондинка… Время прошло, все изменилось, а перед глазами все тот же огненный Ежик, который сует фак мне в окно. Как я тогда злился. Думал: поймаю, утоплю в ближайшей луже.
Аж пупок от воспоминаний поджимается…
Минуты тянутся бесконечно долго, и я уже изнываю от нетерпения. Где же ты, моя шальная? От этой мысли меня аж подкидывает на сиденье. Скриплю зубами. Что за дурь? В каком месте она моя?
Еще пять минут безвозвратно потеряны. Надо уезжать. А я все равно не могу. Жду.
Еще пять минут. Звонит Эльвира, а я ее игнорирую. Потом снова игнорирую. А затем и вовсе скидываю очередной звонок.
Еще пять.
В животе скручивается колючая спираль. От нетерпения ломает словно наркомана без дозы. Собственное бессилие бесит. Ведь не позвонишь и не по торопишь. Я теперь просто сторонний наблюдатель.
Наконец, двери распахиваются, и на крыльцо выходит сначала та женщина, которая оформляла нашу с Эльвирой поездку, а за ней Лерка. С очередным букетом.
В этот раз это огромные ромашки. Что за романтический бред? Меня корежит. То ли от злости, то ли от ревности, то ли просто потому, что я дурак.
Прежде чем разойтись по разные стороны, они останавливаются прямо перед моей машиной. Хозяйка выдает ЦУ, а Вознесенская внимательно слушает, кивает. Они так близко, что у меня есть возможность рассмотреть ее во всех деталях. Белые волосы, губы, которые она сосредоточенно кусает, хмурую складку между бровей.
Я все жду, когда она почувствует мой взгляд и обернется. Я хочу, чтобы она обернулась. Хочу ее внимания. Только в этот раз глухо как в танке. Она ничего не чувствует и в мою сторону даже не косит. Рядом, но будто за каменной стеной.
А у меня не хватает пороху выйти и первым с ней заговорить. Потому что это дорога в никуда. Просто сижу, смотрю, не шевелюсь. Спираль в животе ослабла, но горечь на языке усиливается с каждой секундой.
Еще пара минут, и они прощаются. Начальница идет на парковку, а Лерка бредет прочь, прижимая к груди эти проклятые ромашки. Я снова провожаю ее взглядом до тех пор, пока она не скрывается за углом и, кажется, даже не дышу. Мне почти больно.
В голове странный туман, в котором еле перекатываются вареные мысли. Меня не волнует ни тендер, ради которого мы с братом сейчас жилы рвем, ни предстоящие встречи, ни все остальное. Какая-то апатия.
Я продолжаю сидеть, уставившись в одну точку на приборной панели, и у меня никак не получается собрать себя воедино. Что-то где-то дало сбой. Барханов поломался.
Из этого состояния меня выводит телефонный звонок.
Снова Эльвира. Я смотрю на ее фотографию на экране и не чувствую ровным счетом ничего. Пустыня. Звонок скидывается и тут же начинается снова. Надо ответить, но как же не хочется. Ничего не хочется.
— Да? — я все-таки жму зеленую кнопку и устало откидываюсь на спинку.
— Привет, — из динамика доносится мягкий голос. Такой привычный, знакомый. Приевшийся.
— Привет, — у меня нет сил взять себя в руки и изобразить если уж не радость, то хотя бы скупую заинтересованность. Мне пофиг.
Она чувствует, что что-то не так, поэтому замолкает.
— Все в порядке?
— Да.
После моего ответа снова молчание. И я не делаю ничего чтобы его разбить.
— У тебя точно все хорошо?
— Да-да. Просто…занят.
Я ненавижу врать и оправдываться, но в этот раз лживые слова сами слетают с губ. И мне не жалко.
— Оторвала от работы?
— Немного.
Самую малость. Я как раз был занят ничего не деланьем и тупым рассматриванием пыли на приборной панели.
— Извини, милый.
Почему она постоянно зовет меня милым? Во мне вообще ничего милого нет. Просто циничная сволочь, которая даже сейчас думает о чем-то другом. Вернее, о ком-то.
— Я подумала, может ты меня сегодня заберешь? Сходим куда-нибудь, поужинаем?
Тошнит от одной мысли о том, что придется изображать заинтересованность, разговаривать и делать вид, что не все равно.
— Прости. Не сегодня. У меня реально…много дел.
— Понятно, — расстроенно тянет она, — опять вернешься поздно?
— Не вернусь.
В трубке озадаченная пауза. Я понимаю, что слова прозвучали грубо и как-то неоднозначно, и на миг испытываю какое-то неуместное облегчение. Словно наконец вывалил то, что давно пряталось внутри.
— В смысле?
— Завтра к семи надо быть в офисе. Важная встреча. Поэтому останусь на квартире, чтобы не тащиться за город.
Сплошное вранье. От и до. Нет никакой встречи, мне просто хочется побыть одному.
— Мне приехать? — неуверенно предлагает она.
— Не надо, Эль. Я сегодня собеседник так себе. Злой, замученный и уставший.
— Ничего. Потерпи немного, — она меня еще и утешает, — Еще несколько денечков и отправимся к морю.
— Жду не дождусь, — криво усмехаюсь я, — ладно, мне пора. Звони, если что.
После разговора становится совсем муторно. Ощущение, что все не то и все не так, усиливается. Я реально устал. И это не физическая усталость трудоголика, а что-то более глубокое и угнетающее.
Напиться что ли?
Я не знаю сколько еще сижу и медитирую, гоняя в голове всякую фигню. Меня приводит в чувство жесткий стук в окно со стороны пассажирского сиденья. Я недовольно оборачиваюсь… и не могу сказать ни слова.
Потому что это Ежик.
Глава 3.2
Она смотрит на меня без единой эмоции, потом, подняв брови, кивает на дверь, требуя, чтобы пустил в машину. Я туплю.
