— Только не говорите, что вы сейчас пойдёте покупать новые брюки ради часового обеда у кого-то там дома? Нас ждут немцы, и переодеваться посреди рабочего дня — это тратить время.
Раньше я бы в жизни себе не позволила подобное, но сейчас меня просто колотит от происходящего. И я не совсем соображаю, что говорю и делаю.
От услышанного босс морщится, продолжая при этом щёлкать по клавишам.
— Переодеваться пойдёте вы, Аня.
Его слова жутко возмущают. И хотя я знаю, что в его обществе приняты дорогие вещи, ибо чем больше доход, тем проще люди относятся к деньгам, слышать критику в отношении себя — неприятно. Насупившись, я фыркаю.
— Мне нравится моя одежда, Герман Игоревич. Или женитесь на мне такой, какая я есть, или говорим вашему отцу, что вы его обманули.
Герман хмурит свой красивый нос.
— Какая же хорошая у меня была секретарша, пока я не вздумал на ней жениться.
Я пожимаю плечами, усмехнувшись. Белозерский вздыхает.
— Дима, — ровно, без особых эмоций, обращается к водителю Герман, — сходи с ней. Купите белый верх и чёрный низ, и пусть юбка будет узкой, как у типичной секретарши.
— Это как? — сержусь я.
— Ну вы же сами понимаете, что в этом наряде не совсем соответствуете.
Мне очень обидно, неприятно. Скажу больше, я чувствую себя отвратительно. Но в глубине души знаю, что он имеет в виду. Такие, как он, не покупают просто брюки. И если бы он спал со мной, то нарядил бы как куклу. Именно поэтому он увел меня из палаты отца так быстро. Пока батя, слегка подёрнутый сердечным приступом, не рассмотрел, что на мне отнюдь не лабутены.
— Хорошо, — сквозь зубы уступаю Герману.
— Правильный выбор, Анна, и не забудьте про туфли и сумку.
В чём-то босс прав. Я, конечно же, всё ещё не приняла весь этот бред, и мне ситуация кажется полным безумием. Внутри словно что-то щиплется. Но факт есть факт. Лучше встречаться с его приятелями в дорогой одежде, чем в той, что я купила на местном рынке. Хороший охотник надевает тигровую шкуру и мажет морду лица маскировочной мазью, прежде чем залечь в засаде на хищника.
Поэтому я вылезаю из авто. Дмитрий тоже. Герман продолжает стучать по кнопкам, словно хладнокровный, владеющий собой дятел.
Ох, не нравится мне всё это. Очень не нравится.
— Греби всё подряд и не парься, Герман не жадный. Он своим любовницам денег не жалеет. — Открывает мне дверь, пропуская вперёд, водитель, мы тут же оказываемся в одном из бутиков с яркой, узнаваемой вывеской.
— Я не его любовница, — гордо заявляю, пусть не думает. — Я его секретарь, ассистент, старший помощник. У нас с Германом Игоревичем деловая сделка.
— Ну это понятно.
— Почему? — Опять обидно.
— Он не путает работу с шурами-мурами. Да и женщины, — смешок, — у него обычно несколько другие. Я же вожу его везде, сама понимаешь. Много вижу и знаю.
А, ну да. Его бабам можно в его машину. Это подчинённым нельзя.
— Это ещё какие женщины?
Вообще, мне неинтересно.
Вот ни капельки.
Совершенно всё равно, в какие банки макает свою малюсенькую хилую кисточку этот самодовольный индюк. Я, конечно, сталкивалась с его пассиями, видела издалека и приблизительно представляю. Но раз уж зашёл разговор, хотелось бы услышать мужское мнение.
— Элитные, Ань. Понимаешь, они... — загадочно, — они не простые, совсем не такие, как мы с тобой.
— Элитные продавщицы, торгующие телом? — Первое, что приходит мне на ум.
Смеюсь. Это я ещё сгладила. Не стала напрямую.
— Элитные представительницы высшего класса.
— Масло масляное. — Разглядываю шмотки, совершенно неэргономично развешанные по одной, расположенные друг от друга на гигантском расстоянии.
— Одна, например, держала частный парикмахерский салон. У другой было собственное крупное агентство по найму.
— А третья владела громадным пароходом, — перебиваю водителя и искренне пугаюсь бегущих к нам продавцов.
Вот не люблю я такое. Сейчас так пристанут, что с жидкостью для снятия лака не отдерёшь. Причём с той, что ядрёная, с ацетоном.
— Почти угадала, она владела частной авиакомпанией.
— У-у-у-у, ну понятно. Представляю! Куда уж мне.
И всё равно я не хочу замуж за тритона.
— Почему же тогда никто не взял такого шикарного мужика в мужья?
— Характерами не сошлись.
— Ну ещё бы, — ржу в голос.
Тритон не любит распространяться о своей личной жизни, и Дима прав: он никогда не путал амурные сяски-масяськи с бизнесом. Только иногда просил заказать номер в крутой гостинице или столик в привилегированном ресторане. Но тётки к нему в кабинет не ломились, а тех, что я видела в Греции, вряд ли он знал дольше вечера. Но одеты они были дорого. Тут уж не поспоришь.
— Дима, здравствуй. А где же Герман Игоревич? — радостно встречает нас одна из консультантов.
— Остался в машине, Олечка.
— Очень жаль, — вздыхает продавщица, но тут же натягивает улыбку и крайне профессионально поворачивается ко мне. — Добрый день, скажите, пожалуйста, что бы вы хотели?
— Мне нужен наряд секретарши из взрослых фильмов, девушка. Вот как вы себе представляете несчастных женщин, работающих в индустрии для взрослых, такой наряд и несите.
— Аня шутит, Оль, — хохочет водитель.
— Аня ни разу не шутит, Оль! — выдыхаю, продолжая находиться в полном смятении, очень сильно нервничая. — Девушка, знаете, нам нужно что-то такое, ну как бывает в низкопробной литературе. Нас интересует тэг #босс_секретарша.
Глава 6
И вот я готова. Покачиваясь на каблуках, выхожу из торгового центра. Дима идёт сзади и всё время прячет глаза, посмеиваясь. На самом деле это, конечно, не я, но я безумно горжусь своей смелостью. Бочком пролезаю внутрь салона и делаю вид, что ничего такого не происходит. Он просил переодеться — я переоделась.
В душе, разумеется, жду его реакцию. Ибо после того, что он устроил, обращаясь со мной как с мебелью, желание злить босса возросло до максимума.
И тритон подает голос:
— Как вы вообще умудрились сесть на сиденье машины в такой узкой юбке? — комментирует, не поворачиваясь и продолжая работать.
Длинные пальцы быстро перемещаются по клавишам, я так волнуюсь, что едва различаю его глубокий баритон. У тритона много недостатков, но шикарный голос и идеальные руки не отнять. За его вредность хочется скормить его трицератопсам — если бы они не вымерли миллионы лет назад, я бы так и поступила, однако в таком случае пропали бы и руки, поэтому я сдерживаю свои кровожадные порывы. Устраиваюсь полулёжа, скрещиваю ноги, пытаясь как можно элегантнее разместить на полу туфли на шпильках.
— Теперь я достаточно хороша для ваших приятелей?
— Это что, колготки в сетку? — не даёт мне и слова вставить и поднимает суровый взгляд на шофёра. — Дима, как ты допустил это?
— Герман Игоревич, скажу вам честно: изначально юбка была ещё и короткой. Так что я сделал всё, что смог. И очень горжусь тем, что сумел уломать её на вариант ниже колена. Ваша секретарша настоящая фурия в попытке угодить вам.
Ухмыльнувшись, Белозерский «щёлкает» дальше.
Дмитрий храбрее меня. Шутит с боссом, не боясь остаться без башки. А я вот чуток отодвигаю ноги, понимая, что моя импульсивная смелость улетучивается, уступая место очередному приступу ужаса. Вдруг он всё равно меня уволит?
— А что с вашей блузкой, Аня? Кажется, что если вы вздохнете, то пуговицы разлетятся в разные стороны.
У него что, угол обзора триста шестьдесят градусов, как у хамелеона? Клянусь, Герман ни разу не глянул в мою сторону. Откуда ему известно про блузку?
— А мне нравится, — бубню, пытаюсь защитить свой выбор. — Плотненько так сидит, прям по фигуре. Давно мечтала что-то такое попробовать.
Босс медленно откладывает макбук. Откровенно злится, с интересом сканируя сиденье перед собой. Затем меня. Так же хладнокровно, как и обивку салона.
— Прикройте это. Иначе мы никуда не поедем.
