Разъедает изнутри.
Если бы, а вдруг…
Ведь я сама его отшила и не один раз. Чего же теперь жду!
Пока мы сидели в кафе, пару раз звонил Соколов, но я тупо сбрасывала вызов, а потом и вовсе телефон вырубила.
Кажется, я сегодня зла на весь мир, хот и понимаю, что во всем, что происходит виновата сама.
Через пару часов расходимся по домам. Добираюсь пешком. На улице уже давно стемнело. Как только захожу во двор, сразу же натыкаюсь на темно-синий мерс. Заприметив меня из машины выходит Соколов.
Хотя нет, не выходит. Вылетает. Как бык на меня несется, так и застываю на месте, иначе свалит с ног, не заметит.
На нем даже куртки нет. Хватает меня обеими руками за скулы, заставляя смотреть на себя. Да, он просто взбешен.
— Ни одна телка, слышишь меня? Ни одна никогда от меня не бегала. Ты цену себе набиваешь что ли? Молодец. Оценил — крепко сжимает пальцы и склоняется ниже, почти утыкаясь в мои губы.
— Я тебе не телка — остервенело шиплю. — И цену себе не набиваю.
— Тогда какого черта ты не отвечаешь? Еще и телефон выключила — рычит в ответ.
Борзый какой. Ни одна его не динамила. Значит буду первой.
— Говорила же день тяжелый. Я устала. И вообще какое право ты имеешь мне что-либо предъявлять?
Свет от уличного фонаря освещает его лицо. Никита ослабевает хватку и большим пальцем задевает мою нижнюю губу. Зрачок постепенно становится все меньше, пока вновь не выглядывает карамельная радужка.
— Поехали со мной, куда хочешь. Может, ты голодна? У меня столик в ресторане забронирован.
— Никит, я никуда не хочу, правда. Устала жутко, только спать.
— И к себе тоже не пригласишь? — напряженно сжимает челюсти.
— Извини, но не сегодня.
Его ноздри раздуваются, как у быка. Никита резко убирает руки, отчего я еле ловлю равновесие на обледенелом тротуаре, и возвращается к тачке.
— Скатертью дорога! — посылаю ему воздушный поцелуй и захожу в подъезд под звук ревущего мотора.
Дышу как паровоз. Тоже мне, Казанова нашелся. Пусть умоется.
В квартире пусто. И эта пустота сжирает изнутри.
Стараюсь не думать о Лиле и Тимуре. Просто готовлю ужин, после чего забираюсь на диван с ногами, пристраивая поднос, на котором уныло расположились стакан кефира и банан.
Щелкаю каналы, пока не останавливаюсь на кулинарном шоу. Через пару часов решаю все же идти спать. Закидываю стакан в посудомойку, принимаю душ и иду к себе в комнату в полной уверенности, что Лиля сегодня не вернется.
Но сон какой-то рваный, неспокойный, как и я сама. Обуваю свои мягкие тапочки из Икеа и плетусь в туалет Но в коридоре застываю, как вкопанная, потому что на вешалке висит куртка Аляска, а у входа стоят рыжие ботинки.
Глава 5. Мазохист
Тим
Первый раз я рассмотрел Таню в восьмом классе. Не увидел, а именно рассмотрел, потому что видел я ее постоянно, начиная с третьего, как поступил в лицей.
Помню, мы тогда вернулись со соревнований по волейболу. Поиграли жестко, тренер был злой, как пес. Суровый мужик. Чуть что, сразу начинал гонять, чморить перед всей командой.
Вот несусь я с сумкой наперевес по коридору, на тренировку опаздываю, и пролетаю мимо зала для гимнастики. Там обычно девчонки занимаются танцами, аэробикой и остальной хренью. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносилась музыка. Партия для фортепиано. Спокойная такая, размеренная.
Я чуть замешкался и без задней мысли заглянул внутрь, но тут же застыл, как вкопанный.
У Тани всегда были волосы пшеничного оттенка, закручивающиеся на концах в крупные кольца, а глаза при этом черные. Где зрачок, где радужка, черт разберет.
Тут же она выкрасилась в пепельный оттенок. Просто офигительно белый. На ней был черный гимнастический купальник и ярко-зеленые гольфы.
Она танцевала. Плавно. Ловко. Как будто все части ее тела невесомые.
Я просто залип. Таня забрала волосы на затылке в пучок, открывая лебединую шею. Несколько кудряшек выбились у лица. Она тянула носок, выгибаясь дугой. Губы приоткрыты. Тонкая, изящная.
Меня заколошматило не по-детски. Лоб вспотел, а внутри все заныло. Я уже понимал, что это за ощущения. Ладони сами собой разжались, и увесистая сумка с грохотом стукнулась о кафель.
Таня резко обернулась. А я, как последний жалкий трус, сгреб сумку в охапку и ринулся в сторону спортивного зала.
С того самого дня меня, как подменили. Мы учились в одном классе, и это стало самой настоящей пыткой.
Таня спокойно ходила мимо, смеялась, разговаривала, как ни в чем не бывало, улыбалась, а я трясся весь. Даже когда она просто находилась рядом, сердце колошматило. У меня дух выбивало в ее присутствии.
Я не понимал, какого хрена со мной происходит. Осипова, как чертова эльфийка со своими выбеленными волосами, не давала мне покоя.
Однажды Таня попросила помочь с химией, потому что дико налажала на контрольной, а у меня был самый высокий результат. Химичка разрешила ей переписать работу. Вот мы сидим в библиотеке, готовимся, а у меня такое напряжение в штанах, все в голове спуталось. Какая нахрен химия. А она сидит рядом, ручку жует. Я же в мыслях нафантазировал себе такого, что в пору бы уже свалить оттуда, дабы она не поняла, что со мной творилось.
Осипова была немного со странностями, и от этого меня еще сильнее тянуло к ней. Девочка — загадка. Никогда не боялась высказывать своего мнения, часто шла наперекор всем, оттого подруг у нее особо не было, разве что Томилина Рита, аутсайдер с заморочками.
Короче, я кое как протянул год до летних каникул. А там мы с родителями и их друзьями улетели до сентября на Сардинию, где отец прикупил небольшую виллу недалеко от моря. У этих самых друзей была дочка, Катя. Красивая девчонка на год старше меня, но немного эксцентричная, нервная какая-то. Но мы с Катей все равно сдружились. Родаки на нас конкретно забили, таскались по ресторанам, экскурсиям всяким и древним развалинам, а мы в основном торчали на пляже или чилили у бассейна.
Как-то раз, когда все уехали на какую-то винодельню до самого вечера, я из отцовского кабинета стащил бутылку вискаря. Мы надрались конкретно, а потом сидя в моей комнате, резались в видеоигры. Тут она первой меня поцеловала. На следующую ночь я прокрался к ней в комнату по общему балкону. В этот раз поцелуями мы не ограничились. Был петтинг. Я тогда до черта порнухи пересмотрел и мнил из себя охренительно крутого мачо.
А через неделю случился первый секс. И у нее, и у меня. Сначала было неловко, как-то быстро, сумбурно. Мы даже пару дней друг с другом не разговаривали, а потом попробовали снова. И с тех пор тренировались до конца отпуска. По ночам в моей комнате, а днём, если родаки куда-нибудь сваливали.
Никаких чувств между нами не было, просто физиология. Мы, два сопливых подростка, дорвались до такой взрослой игрушки, как секс. Нам было интересно.
Мне казалось, что я сбросил напряжение на годы вперед, но стоило первого сентября вновь увидеть Таню, как тормоза окончательно слетели.
Раньше Осипова была для меня недосягаемой нимфой с пепельными волосами и длинной шеей. Инопланетянка, до которой я боялся даже дотронуться. А теперь стала просто девчонкой, которую я себе дико хотел. До дрожи. Хотел узнать про нее все, увидеть все.
Первым догадался мой дружбан из параллельного класса, Макс Кетлер. Он стал меня напрягать с тем, чтобы я к ней подкатил. Типа, слово за слово, потом проводил домой, шоколадку там в рюкзак подложил, в кино пригласил. А потом можно и в темном коридоре зажать, объясниться, засосать и все, дело сделано.
У него то эта схема прокатывала, хотя Макс никогда особо не напрягался в отношении девчонок, разве что со своей Ритой. Там был жесткач.
Но я так с Таней не мог. У меня язык к небу присыхал в ее присутствии, какое нахрен слово за слово, и уж тем более засосать в коридоре.
Уроки физкультуры, совместные с девчонками, стали для меня адским адом. Начал мучить просто дикий стояк. Вспоминал тот случай в гимнастическом зале и все время представлял, что у нее там под этим чертовым черным купальником. Проигрывал про себя сцену, как дотрагиваюсь до ее шеи, убираю в сторону кудряшки.
