class="p1">Хмурюсь.
Бывшая невеста Виктора. Которая врала о беременности. Тут как тут.
Не понимаю. Зачем она сюда притащилась, это ведь нас будут поздравлять, семьей, а Тина тут каким боком?
Она на высоких каблуках и в черном платье-балахоне, и я замедляю шаг, удивляюсь, для чего она эту распашонку на себя нацепила. Взглядом невольно останавливаюсь на ее животе.
И замираю.
Может, мне это только кажется в неярком свете тусклой лампы. Или она просто объелась. Но под черной тканью просматривается небольшой животик.
- Привет, дорогая, - Тина равняется со мной и сдвигает меня обратно в коридор.
Она высокая, еще и на километровых каблуках, наступает на меня, и я пячусь, задрав к ней лицо.
- Ну что? - тем же приторно-сладким голосом продолжает она. - Добилась своего, окрутила мужика?
- Что так грубо-то? - поправляю кофточку и делаю вид, что спокойна, но взгляда от ее живота отвести не могу.
Нет, не показалось, она беременна.
И это не мое дело.
Заверяю себя.
- Поздравляю, - киваю. - Такая беременная и такая злая.
Она тоже опускает голову на секунду, и тут же вскидывает блестящий взгляд.
- А ты думала я с объятиями к тебе кинусь? - Тина щурится. - Ппредупреждаю сразу, Алиса - на моего мужика даже смотреть не смей.
- Он сам на меня смотрит, - это само вырывается, я не хотела.
Но Виктор, правда, смотрел. Сегодня, когда требовал, чтобы я в его машину села, и взгляд у него был такой, как раньше, пристальный, потемневший.
А у него вот что оказывается.
Ребенок будет.
Боже мой.
- Я таких, как ты - насквозь вижу, - Тина подходит на шаг, и почти толкает меня животом, - я тебе устрою веселую жизнь, если начнешь отсвечивать. Поняла?
Со мной давно никто так не разговаривал, я к заботе привыкла и ласке, и сейчас просто хочется в лоб ей дать, ведь я ничего не сделала.
- Будешь наезжать - позову Николаса, и он тебя выставит. Свадьба моя, и ты нежеланный гость. Поняла? - передразниваю.
Резко разворачиваюсь и налетаю на официанта. Поднос в его руке кренится, и белая чашка опрокидывается на меня. Сквозь тонкую блузку грудь обжигает кофе. Вскрикиваю и отшатываюсь.
- Господи, Алиса, дорогуша, - ахает Тина и подхватывает меня за руку. - Какая ты неуклюжая, надо же. Давай-давай, надо скорее под холодную воду.
Официант бормочет в спину извинения, Тина тянет меня к туалету и толкает внутрь.
- А то как завтра в первую брачную ночь муж целовать будет? - она открывает воду. - Снимай скорей, застираем.
Растерянно расстегиваю блузку с некрасивым коричневом пятном на груди.
Она так Николаса испугалась что ли? Сразу помогать кинулась.
- Ну, чего ты копаешься, - Тина сама сдирает с меня кофточку и подставляет под кран. - Ты уж меня прости, - приговаривает. - Беременность, нервы. На всех гавкаю. Очень капризная стала, ужас какой-то, - она смеется и расправляет мою блузку на раковине, придирчиво изучает пятно, - так, надо на кухне попросить порошок, этим жидким мылом только размажем всё, - тараторит она и сдергивает блузку к себе, в два широких шага оказывается у двери и ныряет в коридор.
- Подожди, - спохватываюсь и обнимаю себя за плечи, - дай сюда блузку, все нормально.
- Да я быстро, жди, - взмахивает она моей кофточкой, и с нее летят брызги, - холодной водой сполоснись, а то жуткий ожог будет, - она хлопает дверью у меня перед носом.
Стою, топчусь на месте. Оглядываюсь на зеркало.
Кожа на груди красная, ноет. Вода хлещет в раковину, шумит.
Усмехаюсь.
Я осталась посреди женского туалета в ресторане полуголая, лишь в полупрозрачном бюстике.
И уверена уже, что Тина с моей блузкой обратно не придет.
Набираю номер Ника и меряю шагами пятачок возле раковин.
Злость нарастает с каждым гудком.
И с чего я решила, что Тина помочь мне хочет. Она же невменяемая ревнивица. Такое творит.
Сбрасываю вызов и высовываюсь за дверь.
Снаружи пусто, из коридора доносится шум и болтовня, звон посуды.
Шарюсь по туалету.
Я бы халат уборщицы с удовольствием взяла взаймы, да хоть бы косыночкой прикрылась. Это на традицию похоже теперь - стоит встретить Рождественских, как я остаюсь без кофточки.
Немыслимо.
Хлопаю дверью крайней кабинки и топчусь возле черного квадрата окна.
Еще раз набираю номер Ника - он ни черта не слышит, глухая тетеря - мысленно обзываюсь и злюсь еще сильнее.
Вечно у меня так.
Не идти же в таком виде по ресторану. И дже шубку я забрать в гардеробе не смогу - номерки у Ника остались.
Топаю каблучком сапога и разворачиваюсь к двери.
Тина специально это сделала, чтобы я весь ужин в туалете просидела. Только вот я тут торчать не собираюсь, она меня плохо знает, я ни в чем не виновата, я жертва обстоятельств.
А ей пусть станет стыдно.
Задираю подбородок и открываю дверь.
Прохладно, по голой коже скачут мурашки. Кошусь на грудь под прозрачным кружевом - соски торчат твердыми бусинками.
Смело выхожу в пустой коридор.
Ёжусь и делаю вид, что ничего тут странного нет, подумаешь, посетительница разгуливает по ресторану без кофточки. Деловито стучу каблуками.
На мне кожаные сапоги и простенькие, но дорогие брючки, макияж не вульгарный, а волосы мои, натуральные светлые, и я надеюсь, что похожа на человека, который попал в беду.
А не на девицу легкого поведения.
Набираю в грудь воздуха и выхожу в холл. Смотрю по сторонам. И сразу, из всего скопления народа, замечаю возле большого зеркала две высокие мужские фигуры.
Они среди гостей выделяются, словно главные, самые важные звезды вечера. Оба в черных костюмах, в начищенных туфлях, просто две модели с обложки журнала завидных холостяков страны.
Арон и Виктор. Старшие братья моего жениха.
Арон болтает по телефону. Что-то говорит в трубку, сдвинув густые черные брови и ленивым взглядом блуждает по холлу.
С одной женщины на другую, оценивает подтянутые фигуры в красивых платьях.
Видит меня.
И сразу замолкает, губы двигаться перестают. Он стоит и пялится, роняет сотовый, трубка падает на плиточный зеркально-блестящий пол.
Виктор стоит рядом, сунув руки в карманы. С любопытством оборачивается.
И я замираю, на секунду теряюсь под двумя черными взглядами.
А потом напоминаю себе, что это всё Тина виновата. Решительно встряхиваю волосами и, стараясь держаться уверенно, цокаю каблучками к ним.
