— Хорошо. — Я записываю в ее электронной карточке полученные данные. — Какие-то хронические заболевания имеются? Патология? Онкология в семье была?
— Н-нет…
— Аллергия на лекарства?
— Нет.
— Как перенесли первый раз наркоз?
— Ч-что? — испуганно переспрашивает.
Поднимаю на нее глаза. Выглядит напряженной, словно первый раз на приеме у хирурга. Или меня боится? Не кусаюсь. Может, смущается того, что я был свидетелем ее близости с мужем? На работе я не позволяю чувствам руководить мной, так что зря беспокоится.
— Пройдемте, — киваю в сторону ширмы.
Она неуверенно встает, идет первая, я следом. Голова опущена, периодически вздрагивает. Откуда столько страха? Сама же хочет четверку.
— Раздевайтесь и становитесь передо мной. — Подхожу к столику, достаю одноразовые перчатки.
— То есть мне… — в голосе неуверенность и сомнения. Я оглядываюсь через плечо.
— Верх платья и бюстгальтер нужно снять.
— А может быть…
— Вы хотите новую грудь или нет?
Сомнения раздражают, словно ее насильно сюда послали. Голубые глаза смотрят на меня растерянно, вздыхает. Кладет сумочку на кушетку, заводит руку за спину, тянется к замочку на платье.
Я не должен стоять истуканом и следить за каждым ее движением, но складывается ощущение, что, если я уйду, она так и не разденется для осмотра.
Сначала с ее плеч сползают лямки красного платья. Потом она аккуратно снимает кружевной бюстгальтер и пристраивает его возле своей сумочки. Смотрю на ее тонкую шею, на загорелую кожу, на выпирающие ключицы. На своих пациенток я смотрю как врач, ничего не испытывая к их телам.
Жасмин опускает руки, я стискиваю зубы, на секунду сжимаю кулаки. Облизываю губы, прикусываю нижнюю, давая себе время успокоиться.
Сажусь на вертящийся стул перед девушкой, смотрю на кожу ее груди. Молчание затягивается. Судя по тому, как она переступает с ноги на ногу, — нервничает.
— Что это? — Мой интерес с одной стороны странный, с другой — я ненавижу жестокость по отношению к женскому полу. Считаю, что тот, кто поднял руку на сестру, жену, дочь, не заслуживает называться мужчиной.
Девушка прикрывает руками груди, но все, что надо, я увидел. На груди, под грудью вдоль ребер, на боках — повсюду небольшие красно-бордовые следы. Вряд ли она так сильно себя сжимала. И не кусала же себя за бока.
Краснеет, опускает голову, темные волосы скрывают лицо. Молчит и трясется.
Он ее бьет. С виду нормальный мужик, а за закрытыми дверьми, похоже, настоящий тиран и мучитель. Сразу же вспоминаю, как жестко Орлов хватал ее, как впивался в нее руками в том туалете. А я... Видел ведь ее испуганные глаза и ничего не сделал.
Почему она об этом молчит? Ей некому рассказать? Некому защитить?
Встаю со стула, обхожу ее, направляюсь к столу.
— Вы куда? — испуганно и довольно громко спрашивает она, как только замечает, что я беру мобильный телефон.
— Домашнее насилие — уголовно наказуемо. Если ваш муж поднимает на вас руку, об этом немедленно нужно сообщить. У меня есть хороший адвокат, он вам поможет даже с таким, как Орлов!
— Ой, нет, не стоит! — еще более испуганно произносит Жасмин, поспешно натягивая платье обратно на плечи, подходит к столу.
— Еще как стоит! Это ненормально, что вас бьет муж!
— Это… — Она медлит, кусает нижнюю губу белоснежными зубками. Поднимает на меня свои невинные глаза, неуверенно улыбается. — Это не то, что вы подумали. Просто…
— Просто что? — Я смотрю на нее гневно и одновременно сочувствующе. Она еще будет его защищать? Уму непостижимо. — Еще скажите, что упали с лестницы, ударились, — цежу сквозь зубы.
— У нас очень… активная семейная жизнь.
Смотрю на девушку, чувствую себя круглым идиотом. Активная? Что значит — активная? БСДМ? Она серьезно? Соглашается на всю эту муть? Добровольно?
Тру переносицу, пытаясь уложить в голове полученную информацию. Ничего не понимаю. Ладно, это не мое дело, пусть как хотят развлекаются.
Откладываю телефон в сторону, не смотрю на смущенную Жасмин, меняю перчатки. Киваю ей, чтобы она вновь сняла с себя верх платья, приступаю к осмотру.
Ее грудь идеально ложится в ладонь. И соски торчат. Замерзла, что ли? Рассматриваю полушария, пытаюсь представить с чашечкой D. Не получается. Не ее размерчик.
Ощупываю на наличие уплотнений. Тут все в порядке, на прием к маммологу отправлять не нужно. Грудь немного ассиметрична, ареола на левой груди чуть больше, чем на правой, но ничего более. Красивая грудь на привлекательном теле еще не рожавшей девушки, которая не кормила своего ребенка грудным молоком.
Многие красивые девушки приходят ко мне за идеальностью в своем понимании. Причины у всех разные. Иногда я задумываюсь, зачем они хотят менять то, что и так эстетично заложено природой. Однако вопросы быстро испаряются в голове по ходу работы. Главное, чтобы это решение было осознанно, чтобы пациентка не пожалела о содеянном или, еще хуже, не обвиняла во всем меня.
— Одевайтесь. Сейчас подберем импланты.
Выкидываю перчатки, иду к своему месту.
Девушка быстро натягивает одежду, возвращается к стулу, на котором сидела ранее. Я не вижу воодушевления на ее лице, как и предвкушения увидеть себя с четвертым размером груди.
— Есть три вида имплантов: с солевым наполнителем, понятный для всех силикон и высококогезивный гель.
Я поворачиваю в ее сторону монитор, на экране появляется картинка с несколькими видами имплантов, разными по структуре и наполненности. Как правило, мало кто понимает, в чем их отличие, реагируют только на знакомое слово «силикон».
— Есть разные профили: средний, средний сверхвысокий, сверхвысокий.
Поднимаюсь, подхожу к стеклянному стеллажу, достаю коробку, в которой представлены импланты. Нужно ведь не только показывать картинку, но и давать пощупать, увидеть глазами, как они выглядят в реальности.
Когда я поднимаю крышку коробки, голубые глаза становится совсем большими, лицо бледнеет.
— Импланты не навсегда. Они могут, конечно, прослужить всю жизнь, но могут потечь после нескольких лет эксплуатации. Когда вы родите ребенка, уверен, захотите кормить грудью, физиологически размер будет меняться. Это нормально. Только вот импланты придут в негодность. Нужно будет либо их заменить, либо их ушивать, в любом случае это повторная операция. Вы уверены, что все еще хотите увеличить грудь?
— Я? Да! Конечно, да! — отвечает чересчур громко, но все же рассеянность чувствуется в красивом голосе.
Хмыкаю, сажусь обратно за компьютер, показываю ей фотографии до операции и после. Она уже не так уверенно смотрит на то, что будет в ней, не так воодушевленно рассматривает результат «после».
— Раз не передумали, уверены в своем решении, я выписываю вам направления на анализы. Все сдадите в нашей клинике.
Записываю ее фамилию на бланках, протягиваю их Орловой. Она тянет руку за ними, но я не сразу отпускаю.
Смотрит на меня настороженно, с опаской. Смотрит так, словно я монстр. И почему? Не грублю ей, не хамлю, отвечаю вежливо, подробно все рассказываю, чтобы не возникло никаких иллюзий. Я даже не напоминаю ей о случившемся в туалете на моей свадьбе. А ведь она вряд ли получила тогда удовольствие... Черт, куда я снова лезу?
Я явно шагаю туда, куда не следовало бы… И смотреть в ее глаза чуть дольше, чем нужно, не следует. И опускать взгляд на манящие губы тоже ни к чему. И отговаривать ее от увеличения груди не стоит. Но ведь вижу, что не хочет. Это очевидно даже слепцу. Может, поговорить с ее мужем? Он разумный человек, над аргументированными доводами задумается. Глядишь, не станет заставлять жену ложиться под нож.
— Советую вам еще раз обсудить это решение с мужем. Договорились?
— Хорошо.
— До свидания.
— До свидания.
Провожаю Жасмин взглядом до двери, взгляд опускается на ее поясницу и чуть ниже. Красивая девушка. Роза права, в моем вкусе, только чужая. Да и я несвободный.
