— Ты ранишь меня, Красивая, — говорю я, прикладывая руку к сердцу. — У нас с ним нет ничего общего.
— Хватит этого дерьма. Чего ты хочешь, Русский?
— Что за выражения, — цыкаю я, прежде чем поставить свой бокал на стол.
Должен ли я сказать ей, что знаю, кто она на самом деле? Нет, думаю, что оставлю это при себе.
— Ты — залог.
— Залог для чего? Для Хесуса?
Я улыбаюсь.
— Ты задаёшь слишком много вопросов.
— О, мне жаль. Я хотела бы знать, зачем ты притащил меня в эту адскую дыру, как же грубо с моей стороны. — Она закатывает глаза.
Я раздражённо вздыхаю.
— Сотрудничество твоего брата необходимо мне на короткое время.
— Так ли это? Что могло понадобиться Русскому от моего брата?
— Тебя это не касается.
— Может быть, ты просто хотел новую шлюху? — она наклоняет голову, и волна чёрных волос ниспадает ей на плечо. — Ты такой очаровательный мужчина, я не понимаю, зачем тебе понадобилось принуждать девушку.
У меня сводит челюсть от её оскорбления.
— Неужели в Мексике всех воспитывают без малейшего намёка на уважение?
— Я колумбийка. Меня воспитывали в уважении к некоторым вещам. Сила. Деньги. И кровь. — Камилла постукивает ногтем по ножке своего бокала с вином. — Такая, которая могла бы испачкать твой дизайнерский костюм.
— Как-то слишком драматично.
Дворецкий возвращается в комнату, ставит перед нами тарелки, прежде чем снова выйти. От филе-миньон поднимается небольшая струйка пара. Я разворачиваю льняную салфетку, аккуратно расстилаю её на коленях, прежде чем взять в руки вилку и нож. Как только я разрезаю стейк, что-то просвистывает у меня над ухом, сопровождаемое приглушенным стуком позади меня. Я медленно поднимаю взгляд и вижу, что Камилла стоит, положив ладони на стол, и смотрит на меня, как разъярённая кошка из джунглей.
— Чёрт, — говорит она с рычанием.
Я оглядываюсь через плечо. Теперь в стену вделан нож для стейка. Как дико. Я знал, что она непостоянна, но, признаюсь, возможно, я недооценивал её. Большинство людей боятся меня, как самой смерти. Однако Камилла меня не боится, и я бы солгал, сказав, что идея научить её этому меня совершенно не будоражит.
Вздохнув, я кладу вилку на тарелку и отодвигаю свой стул. Когда встаю, я вижу, как она опирается на стол, её глаза сверлят меня, когда я приближаюсь. Камилла вопросительно приподнимает бровь, и я воспринимаю это словно вызов… Я хватаю её за горло, впиваясь пальцами в линию её подбородка, и поднимаю её. Тарелки и стаканы разбиваются, когда я бросаю её на стол и прижимаю к себе за шею. Большинство женщин закричали бы и вцепились в мою руку, но я едва чувствую, как участился её пульс.
Просовывая колено между её бёдер, я с силой раздвигаю их и встаю между ними. С улыбкой я наклоняюсь к ней и прижимаюсь губами прямо к её уху. Сладкий аромат её кожи заставляет каждую частичку моего мужского естества напрягаться.
— Было бы неразумно испытывать меня, — шепчу я, уткнувшись в её тёплое горло.
Её нога без предупреждения обвивается вокруг моей талии, каблук её туфли впивается в меня, когда она притягивает меня к себе. Моя хватка на её горле усиливается, пока она пытается оторвать шею от стола. Я позволяю ей приблизиться на дюйм, и она прижимается губами к раковине моего уха. Её горячее дыхание обжигает мою кожу, как огонь, и мои пальцы сжимаются на её горле. Камилла относится к тому типу женщин, которых хотел бы трахнуть любой мужчина, и я уверен, что она превратила многих влиятельных мужчин в рыдающих уродов с помощью таких приёмов, как этот, но, чтобы поколебать меня, нужно нечто большее, чем красота и изгибы.
— Я испытывала мужчин гораздо хуже, чем ты, — говорит она.
— Нет мужчин хуже меня, — шепчу я.
Я продолжаю ждать, когда её сердцебиение участится под моими пальцами, когда появится страх, но её пульс остаётся ровным. И когда я снова сжимаю её крепче, она стонет. Я закрываю глаза и сглатываю. Инстинкты выживания, как правило, глубоко укоренились в нас, но отсутствие страха у этой женщины почти пьянит меня от возбуждения. Я открываю глаза и хватаю нож со стола, немедленно проводя лезвием по внутренней стороне её бедра, ожидая. Жду, когда её пульс забьётся быстро и сильно, и хотя он действительно бьётся быстрее, это не темп страха. Это желание. Элементарная похоть. Это тёмная сторона человечества, требующая, чтобы её приручили. Я провожу лезвием всё выше и выше, пока костяшки моих пальцев не задевают кружево её нижнего белья.
Её ноги бесстыдно раздвигаются. Теперь это, это опасно, потому что это манит меня к разврату так сильно, как я никогда не испытывал раньше. Страх — это одно… это же, гораздо более опьяняюще, потому что я почти могу представить, как режу её, пока трахаю. Мой член набухает, и я опускаю подбородок на грудь, изо всех сил стараясь удержаться на ногах.
— Я убью тебя, Русский, — говорит она, прежде чем её зубы впиваются мне в горло. Я не могу удержаться, чтобы не застонать от её сладкого обещания.
— А я сделаю тебе больно, Красивая… — Я отстраняюсь и прикусываю её нижнюю губу, прежде чем провести языком по её изгибу. Меня так и подмывает укусить посильнее и пустить кровь. — Так, как ты и представить себе не можешь, — шепчу я.
— Обещания, обещания. — Она улыбается мне в губы.
— Что ж, я всегда выполняю свои обещания.
Я вдавливаю лезвие в её бедро, прокалывая кожу, и медленно провожу им по её ноге. Она задыхается и прикусывает губу, чтобы не застонать. О, боже милостивый… Струйка тёплой крови стекает по моим костяшкам пальцев, и мне приходится закрыть глаза, чтобы контролировать себя, потому что, если я увижу эту кровь… Вздохнув, я прижимаюсь к ней и отталкиваюсь от стола, всё ещё сжимая в руке нож.
Я щёлкаю пальцами, выходя из комнаты, и двое мужчин тут же проносятся мимо меня. Я слышу, как она ругается на них. Посуда бьётся. Мой член напрягается в штанах, когда я несусь по коридору в гостиную и захлопываю за собой дверь. Я предполагал, что с ней будет непросто, но я никогда не верил, что она будет бесстрашна. Она достойная добыча, ибо что может быть более захватывающим, чем охота? Убийство — всего лишь результат.
Я опускаю взгляд на нож. Пятна крови на лезвии заставляют мой пульс учащённо биться в груди. Мой разум путается с мыслями о её губах, о том, как весело было бы трахнуть её, порезать её… Я расхаживаю по комнате, проводя рукой по лицу.
Я знаю, она одна из тех, кто будет так прекрасна, когда истечёт кровью.
Глава 6
РОНАН
«Shameless» — Massive Metal Covers (трек)
— Звонок из Банка Китая запланирован на полдень, — произносит Ольга, перечитывая распечатку сегодняшнего календаря. — После этого Национальное отделение в Великобритании; отделение в Праге отправит отчёты в час дня. А в четыре запланирован мистер Войтанокси для обсуждения международных отделов.
Закрыв глаза, я делаю вдох. На самом деле я не хочу, чтобы меня беспокоили из-за этой чепухи, но именно так я сливаюсь с обществом — под маской опытного бизнесмена. В конце концов, каждому преступнику нужно прикрытие, а Всемирный банк — моё.
— Спасибо тебе, Ольга.
Я беру у неё отчёт и захожу в свой кабинет. Едва дверь закрывается, как я достаю свой телефон из кармана. Я набираю номер Мексики; звучит иностранный рингтон, когда я подхожу к жалюзи и заглядываю сквозь них. Ужасно печально, что люди снаружи бегают только для того, чтобы свести концы с концами. Было бы так жаль быть бедным. Бессильным…
Линия щёлкает.
— У тебя моя сестра, ты, русский ублюдок! — Габриэль кричит по телефону, прежде чем я слышу, как он плюётся.
— Такой вспыльчивый, — говорю я, усаживаясь за свой стол. — Должно быть, это семейное.
— Нахуй тебя и твою бледную задницу!
— Разве так можно разговаривать с человеком, для которого ты раб? — я улыбаюсь, хотя он меня не видит. — Да, у меня твоя дорогая Мила — разве не так ты её называешь? Итак, я полагаю, ты сделаешь всё, о чём я попрошу, чтобы обеспечить её безопасность?
