class="p1">Я схожу с ума от накатывающих на меня мыслей. Горечь сожаления, что я вообще допустил все это, комом стоит в горле.
Я найду Арину, я все ей расскажу, как и нужно было сделать с самого начала.
Я так боялся причинить ей боль, разочаровать и обидеть, что довел ситуацию до крайности.
Но ничего. Все еще можно исправить. Можно. Я повторяю это себе как молитву. Мне нужно в это верить.
Мне нужно верить хоть во что-то…
Ира будет ждать деньги к выходным. Но не дождется, тварь. А потом, если она так и не успокоится, я засажу ее за шантаж.
Боже, как часто мне приходила в голову эта мысль. Каждый месяц переводя огромные суммы на ее счет, я хватался за телефон, чтобы позвонить адвокату.
И каждый раз меня останавливало только то, что Арина все узнает.
Мы так хотели ребенка… Мечтали вечерами, лежа на кровати, что совсем скоро все должно получиться. Что вот-вот и появится у нас маленький человечек, чудо.
И я сказал себе стоп. Хватит обворовывать свое будущее.
Последний раз перечислив деньги Ире, я позвонил ей. Объяснял, просил, даже угрожал полицией.
Мог бы и догадаться, что такая стерва, как она, просто так свою выгоду не отпустит.
Взяв диск с записями камер сажусь за комп.
Когда же ты ушла, малышка? Давай, солнце, покажись мне.
И «бинго». Вижу ее. Качество записи не очень, но Арину я узнаю. Итак, я знаю время.
Нахожу запись внешней камеру на подъезде.
Такси, слава Богу, виден номер.
Попалась, малышка. Теперь я тебя отыщу.
Арина
Папа приехал даже немного раньше, чем я ожидала. Зашел ко мне в номер. Обнял крепко. Так уютно на папином плече. Словно окунулась в детство. Оглядел меня внимательно, нахмурился, но ничего не сказал.
Я знаю, глаза красные, веки опухли от слез. Нос натерла салфеткой. Красавица.
— Давай так, ты иди пока за номер расплатись. А я чемоданы в машину погружу. Держи карточку мою.
— Нет пап, я сама. Там при заселении уже мою карту ввели. — Целую папу в щеку и выхожу.
Быстро рассчитавшись за номер иду на улицу, ища папину машину.
И вижу его. Моего Руслана.
Он стоит у нашей черной тойоты облокотившись на нее спиной и сложив руки на груди.
Я, как зверек, попавшийся в ловушку, мечусь от желания замереть и стать невидимкой к острому приступу — бежать и не оглядываться.
Он замечает меня. Быстро отрывается от машины и перебежав дорогу оказывается в нескольких шагах.
Сердце сейчас выпрыгнет из груди.
Нет, стой. Не подходи. Я не выдержу.
Господи, как же я тебя люблю.
Как же мне больно.
Руслан ускоряет шаг, будто боится, что я сейчас убегу. Что же это близко к правде.
— Арин, давай поговорим, пожалуйста.
Слышу мольбу в его голосе.
Самом любимом голосе на свете.
Во рту все пересохло от волнения, и я словно рыбка, выброшенная на берег, просто хватаю губами воздух.
Руслан обнимает меня.
Его тепло, его запах. Я схожу с ума…
Хочется закутаться в него как в мягкий плед. Спрятаться в его руках, как в уютном гнездышке.
— Прости, малыш. Прости, я так виноват.
Эти слова отрезвляют меня. Словно на голову вылили ушат холодной воды.
— Ты, ты…виноват? Это все правда? — я поднимаю к нему глаза и вижу в них признание. Он действительно чувствует вину.
Нет! Моя слабая надежда на счастье рушится.
Я отодвигаюсь от Руслана, понимая, что это действительно конец.
— Нет, Арина. Все не так! Ты неправильно поняла.
Голова идет кругом. Почему все плывет перед глазами? Что происходит?
Я успеваю только заметить удивленное лицо Руслана и падаю.
Я очнулась в палате больницы. Голова все еще кружится, мир погрузился в эффект замедленной съемки.
Руслан сидит рядом, держит меня за руку.
Его глаза заплаканы?
— Что у тебя с щекой? — боже, мой голос похож на голос старушки из сказок.
Руслан хмурится и потирает то место, о котором я спросила.
— У нас с твоим папой был разговор… Я не сопротивлялся. Заслужил.
Я пытаюсь привстать на кровати, но Руслан придерживает меня за плечи.
— Лежи, врач сказал тебе пока не вставать.
— Что произошло? Как я тут оказалась? Где папа?
Вопросы роем жужжат у меня в голове. Я упала в обморок? Сколько я тут нахожусь?
— Малышка, не нервничай. Мы все тебе расскажем, только сейчас нужно отдохнуть. Еще очень мало времени прошло после наркоза. Лежи.
— Наркоза?! Какого еще наркоза?! Что происходит?!
— Арина! — в палату забегает мама с папой.
Господи, сколько же, черт возьми, времени прошло, что папа успел за мамой съездить?
Папа грубо отпихивает Руслана. Мама тут же занимает его место и садится рядом, взяв мою руку.
— Дочка. Ты лежи. Ты главное отдыхай. Все обойдется.
Мама шепчет стандартный набор утешительных фраз, от которых совсем не легче.
Я снова пытаюсь встать, но головокружение дает о себе знать и я, не в силах, скоординировать движения, падаю обратно на подушку.
— Руслан? Ты здесь? Это все неправда, да?
Я больше не вижу лиц и даже силуэтов. Мой мозг парит где-то, словно катается на американских горках, то падая, то поднимаясь.
Я что-то еще шепчу и проваливаюсь в сон.
Очнувшись снова, я замечаю, что в палате темно. Сколько же прошло времени? Уже ночь?
Никого нет рядом. Странно. Это все был просто сон, мелькает мысль. Но тут же отметаю ее. Глаза привыкли к темноте, и я вижу силуэт больничной койки. Палата одноместная. Значит я в платной клинике.
Пробую встать. Голова сопротивляется, но все же не отправляет меня в круиз вокруг света. Держась за стенку делаю несколько шагов в сторону двери.
Отчетливо ощущаю, как кровит между ног. Господи, я докатилась до такого состояния, что не заметила начала тех самых дней? Кто-то переодел меня и позаботился о средствах гигиены. Какой позор.
Чувствую себя отвратительно. Надеюсь, что моя слабость скоро пройдет и я выйду отсюда.
Где же все?
То собрались толпой, то никого. Странно.
Выхожу в коридор. Яркий свет ламп бьёт в глаза. Я непроизвольно загораживаю лицо рукой. А когда опускаю ее, вижу спешащего ко мне навстречу Руслана.
— Малыш, вернись в палату. Как ты себя чувствуешь?
— Вполне сносно. Спасибо.
— Я отходил взять кофе в автомате. Прости, что не был рядом, когда ты проснулась.
— Ничего. Честно сказать, я бы предпочла, чтобы ты объяснил мне, что произошло и ушел домой.
Опускаю глаза и захожу обратно в палату.
Я
