плакать нельзя. Не хватало еще плакать! Она достаточно слез пролила из-за него. Хватит!
– Я искал тебя, когда ты сбежала, – она услышала его приглушенный шепот. Потеряла бдительность. Подпустила слишком близко.
– Врешь! – прищурилась Полина. Ей удалось отодвинуться от мужчины. Но позади стена. Поля оказалась в ловушке. – Уходи! Здесь тебе не рады, Слава! Черт возьми, у тебя же тьма важных государственных дел. Займись лучше ими!
– Повтори!
Архипова рвано и придушенно охнула, когда Барновский в одно движение придавил ее собой. Господи! До чего же он большой! И даже через ткань одежды чувствовались напряженные стальные мышцы.
Поля пыталась отвернуться от своего персонального кошмара. Но он был везде. Его пальцы касаются ее шеи, подбородка, щеки. А горячее дыхание обжигает ее губы.
– Повтори, Поля! – это уже приказ, от которого в душе у Архиповой поднялась целая волна негодования.
– Что именно? Тебе здесь не рады? У тебя важные дела? Что повторить?! – рявкнула она, понимая, что кричит, а в коридор может войти кто угодно из гостей. Или, что еще хуже, родители.
– Мое имя, – сипло потребовал мужчина.
– Вратислав Павлович! – с нотками горечи в голосе произнесла Полина.
– Нет, Поля, не так, – настойчиво продолжил Барновский и вдруг наклонился очень близко к ней, – скажи, Поленька. Ты же говорила.
Что-то щелкнуло у Польки в голове. Закоротило. Накрыло странной волной щемящей нежности, обиды, ураганом эмоций.
Говорила. И не раз. Много раз говорила. Сотни. Тысячи. Шептала его имя. Кричала...Она не смогла отвернуться от него. Он заставлял ее смотреть в его глаза. Не мигая.
Что видела она в них? В его взгляде? Ничего... И все! Слишком много видела. Чрезмерно много.
– Слава...
– Да, Поленька, да... – его выдох опалил ее искусанные губы.
Господи! Это ведь не может быть правдой. Не может! Это все нереально. Просто сон...
Никто и никогда не целовал ее так, как Слава. Отчаянно жадно. Требовательно. Но вместе с тем, позволял ей решать. Не наседал, но ограничивал настолько, что у Полины был всего лишь один выбор: приоткрыть рот и впустить его язык.
Первое касание было сродни разряду электрического тока.
А дальше все понеслось к чертям собачьим. Пальцы Полины оказались в жестких волосах на затылке.
Мужские ладони – вдоль спины и ниже на бедра, чтобы подтянуть девушку, чтобы было удобнее, чтобы прижать еще теснее, ближе.
Безумие. Сплошное безумие.
Полина, закрыв глаза, отдалась этому поцелую. Она сто тысяч раз прокручивала в голове минуты близости со Славой. Вспоминала. Плакала в подушку. Сгорала от желания увидеть его вновь и даже тянулась к телефону. Но всякий раз останавливала себя.
Это не сложно, если мужчина по ту сторону экрана, или смотрит на тебя со снимка из соцсетей. А когда он рядом? Когда любимый аромат забивает ноздри? А под ладонями гулко бьется его сильное большое сердце?
Это нереально сложно.
– Уходи, пожалуйста, уходи! – всхлипнула Поля.
Она с трудом вынырнула из дурмана, окутавшего ее тело. Через силу отвернулась и зажмурилась.
Как же это ... мерзко! Она целует женатого мужчину. Мужчину, который не принадлежит ей. Который, вероятнее всего, сегодня уже целовал другую женщину.
– Как скажешь, Лина-Полина, – проговорил он, касаясь ртом ее виска.
Поля замерла. Она не доверяла себе, своему телу. И уже не надеялась на то, что Слава выполнит ее просьбу.
Но спустя секунду, все изменилось. Полина осталась в коридоре одна. О том, что Барновский был здесь, говорили лишь припухшие губы Архиповой и терпкий аромат мужского парфюма.
На нетвердых ногах Полина вошла в уборную. Закрылась и разрыдалась.
Спустя вечность, Поля вышла из дамской комнаты. На ее лице сияла широкая улыбка. Изящный макияж был идеальным. Как и прическа, волосок к волоску. И только взгляд выдавал ее эмоции.
***
– Не дури, Славка.
– Все под контролем.
– Я вижу.
– Заткнись, Белый.
Такой диалог повторялся вот уже три часа. Барновский обосновался за баром в компании Федора. Несколько раз к важному гостю подходил отец именинницы. Славик еще был в форме, чтобы вести беседы с Владом. Но о важных вещах никто не заводил разговора, потому Барновский мог с чистой совестью пить дальше.
Алкоголь вливался в Славу за милую душу, как вода. А взгляд то и дело выискивал девичью фигурку. Полина перетанцевала, кажется, с каждым мужиком. Каждому поулыбалась. Каждого обняла.
А от него нос воротила. Вот так!
Но он упертый. И не таких ломали.
– Славик, гляжу, жизнь на казенных харчах тебя измотала, – Барновский уже не пытался закусывать. Видел, как Федя начал хмуриться все больше, и охраны за спиной Славы прибавилось. То ли, чтобы его самого охранять, то ли гостей от него. Слава даже усмехнулся. Белый, сука, знает его, как облупленного.
– А то, Глеб Алексеевич! Это вам не картины маслом писать, – усмехнулся Слава и повернулся к собеседнику.
Глеба Широкова он знал, благодаря дружбе с Владом. Несколько раз пересекались. Слава по своим каналам помогал, по просьбе, конечно же, Архипова. Да и сам Глеб оказывал некоторые услуги Барновскому. Да что уж, можно сказать, что жирная должность перепала Славе, в том числе, благодаря вот таким знакомствам.
– Надолго в наши края? – хмыкнул Широков, а Слава неопределенно пожал плечом.
Еще час назад ответ был однозначным. Утром Барновского со всей свитой уже недолжно было быть в городе. А теперь Слава сильно психанул.
А как не психовать, если девчонка уже третий танец пляшет с каким-то уродцем. Пацан был крепким, спортивным. Но на фоне всех гостей выделялся отнюдь не фигурой, а шрамами. И больше всего Славику не нравилось, как близко к этому хмырю прижимается Лина. Слишком близко. Оставалось только трахнуться прилюдно, ближе явно некуда.
– Я почему интересуюсь, Слав, – продолжил Глеб Алексеевич, – у сына свадьба через неделю. Будем рады видеть и тебя.
Барновский прищурился. Да, пацан на Глеба явно похож. И если бы не шрамы, сходство, поразительное. Выходит, сынок Широкова женится? И на ком, млять?
– Твой старший? – уточнил Барновский.
– Ага, – кивнул Глеб, – дочка замужем за Тимофеем, теперь и сын женится. Вернее, как: девочку он еще в том году в дом привел. И живут уже вместе. А обвенчаться только сейчас решили. Словом, теперь мы с Владом семьями породнились.
Слава кивнул, а в голову врезалась колючая
