не получится у нас.
Дальше зимняя сессия. С одним преподавателем были большие проблемы, за зачет пришлось платить.
Шло время. Диана периодически выделывалась передо мной, попрекала дружбой с Хавой и Мадиной.
И с чеченцем Зелимом я тоже хорошо общалась. Мы друг другу всегда помогали. Помню, однажды в студенческой столовке меня случайно толкнул парень и я разлила на себя горячий чай. Однако, вместо извинений, он мне нагрубил. Зелим встал и пошел за ним. После этого парень подошел ко мне и извинился, видимо, Зелим с ним разобрался. Были и другие ситуации, когда он за меня заступался и я была благодарна за хорошее отношение. Это еще раз подтвердило мое мнение, что нация не влияет на качество человека, хороший он или плохой. Ведь тогда в столовой ситуацию видели и осетины, но никто не оторвал пятую точку от стула, чтобы помочь мне.
О Диане говорили многие и не в хорошем контексте. Я еще пару раз пыталась с ней поговорить, но она меня явно игнорировала. За ее поведение было очень стыдно и однажды я всё-таки смогла заставить ее выслушать меня.
– Ди, ты не обижайся только, я желаю тебе добра. Про тебя говорят не хорошее, мне неприятно за тебя. То ты с каким-то Андреем, то с осетином. Кстати где он? Ты говорила, что жених он тебе.
– С ним мы расстались. Я сейчас ни с кем не общаюсь. И это все слухи. Бред. Что ты слушаешь.
– Ну ты же ходишь в клубы, например?
– И что с этого? Что такого?
– Осетинке там не место! Тем более в ночное время. Хочешь танцевать? Пожалуйста, включи дома музыку и танцуй. Но не позорься, не ходи туда.
– Слушай, ты мне указывать собралась, Амин? Свои старушечьи советы себе оставь. На себя бы посмотрела. Связалась с ингушками, тоже мне.
– А что такого? Причем тут нация? Хава и Мадина хорошие и приличные. А вот твоя Оля тебя явно не туда тащит! Ты посмотри, на кого ты похожа стала! Это юбка или пояс, прости? Ты вульгарно ведешь себя, Ди. Веди себя скромнее, и одевайся тоже.
– Ой, возомнила.! А ты-то как выглядишь?! Тебе в монастырь пора. В твоих советах не нуждаюсь. Джах у (типа пока).
Диана стала вся такая надменная, высокомерная, Оля на нее явно плохо влияла. А мои разговоры ни к чему не приводили. В конце концов я махнула на нее рукой: пусть делает, что хочет!
Прошло еще полгода, близились зачеты перед сессией. Был май месяц. Я сидела на скамейке у универа, ждала Хаву и Мадину. Мадина подошла раньше, мы сидели вместе и зубрили вопросы. Хавы все не было и вдруг раздался звонок, это была она.
– Ами, Салам Алейкум.
– Ва Алейкума салам. Ты где?? Мы с Мади ждем тебя давно, через полчаса заходить надо уже!
– Блин, девочки, простите, я не приду на зачет. Семейные обстоятельства.
– Но Хав, ты должна была мне тетрадку принести, она нужна мне! - я расстроилась.
– Ами, тетрадку завезет мой брат, хорошо? Я ему передам. Я никак не могу, прости.
– Хорошо…
– Он подъедет к универу минут через двадцать, думаю, машина черного цвета, номера ***, марка**.
– Хорошо. Я подожду.
– Ладно, пока. Мадинке привет.
Однако через двадцать минут никто не подошел к нам. Мадина тянула меня в сторону универа, уже было пора идти на зачет. А я все жду эту машину и свою тетрадь. Никакая машина не приехала!
Я была очень зла, но зачет получить удалось. С облегчением мы с Мадиной вышли довольные. Чуть позже от Хавы пришло смс с извинением и объяснениями, что у брата были проблемы, он уже едет и просит его дождаться.
Тетрадь мне не к спеху уже была. Но я решила подождать, все равно сидим с Мадинкой на скамейке. Она включила на телефоне вайнахские песни. Как сейчас помню, Лариса Иризиева «алал к1орни». Эту песню я знала уже наизусть, потому что Хава и Мади ее вечно напевали. Ну мы стали прикалываться с ней, и петь. У меня хорошо получалось, без акцента (как говорила Хава, Мадинка и еще пара знакомых чеченок).
Мы так увлеклись процессом, что не заметили, как сзади подошли два парня. Один из них держал мою тетрадь. Очевидно, он взял с собой друга, чтобы не бродить в одиночестве по универу в поисках подруг сестры.
Сначала я испугалась, потому что они нас окликнули неожиданно из-за спины. Потом до меня дошло, что они слышали, как мы пели. Мне стало так стыдно! Я впала в ступор.
Брат Хавы, Хайдар, протянул мне тетрадь, что-то сказал на ингушском и переключился на Мадину, с которой был знаком. Потом спросил у меня на ингушском как я (ради приличия), я вопрос поняла и ответила, что все хорошо. И только тогда обратила внимание на его спутника.
С Хайдаром стоял… тада-да-дам… Хаваж! Он молча смотрел на меня и ничего не говорил вообще. А мне все еще было неловко из-за своего выступления, и я тоже молчала. Хайдар извинился, что побеспокоил нас и напугал, и они ушли.
Я в тот день была в розовом платье и в серой атласной косынке. В общем они подумали, что я вайнашка. Хава мою нацию, как оказалось потом, не назвала. И кто бы мог подумать, что такая мелочь приведет к последствиям, которые изменят наши жизни.
Опять сессия, опять проблемы. Сдала еле-еле, что называется, со скрипом. Хотела пораньше уехать в Осетию, но не получилось, не было билетов в купе. Плацкартом ехать не хотела, там душно, вот и пришлось на недельку задержаться в Питере.
Хаве предстояло ехать еще позже меня в Ингушетию. Перед моим отъездом мы договорились увидеться в летнем кафе на Невском. Тетя настояла, чтобы брата я взяла с собой.
Я была одета в длинный в пол бирюзовый сарафан-распашонку в арабском стиле, свободный, на голову повязала платок полоской. Мы сидели, болтали, кушали мороженое, пили сок. Позвонил брат Хавы и оказалось, что ему необходимо отъехать с друзьями по делам, поэтому он хочет, чтобы я не оставляла Хаву одну, поехала с ней к ним домой и подождала, пока он не вернется. Я посмеялась над этой братской опекой:
– Хав, как
