— Мы не позволим ему умереть, — сказала я, когда Аарон застонал, его голова была лежала на спинке дивана, глаза закрыты. Я не была полностью уверена, но он все еще был в сознании.
— Нет, конечно, нет, — ухмыльнулся Вик, словно я сошла с ума. — Давайте погрузим его в грузовик и отвезем в дом Уитни.
— Медсестра-да-Скотт? — съязвила я, но это очевидный выбор. Ванн уже сообщил ей о том, что произошло. Она знает, что ее задница под угрозой. У нее другого выбора, кроме как помочь нам? К тому же, ее не просто так наняли в школу Прескотт. Во многих школах нет травматолога с опытом работы с пулевыми ранениями. В южной части города, это почти обязательно. — Блять. Ладно. Давайте вытащим его.
Я поднялась, все еще трясясь и ощущая адреналин в крови.
— Оскар, ты остаешься с девочками, — скомандовал Вик, а я была уверена, что никуда не уйду, пока не удостоверюсь, что они в порядке. Я отстраняюсь от Аарона и на мгновение отхожу назад, врезаясь в Виктора. Он кладет свои руки мне на плечи и наклоняется, что его рот находятся у моего уха. — Не переживай за Аарона, я не позволю ничему с ним случится, — Его губы прижимаются к моей шеи, помечая меня так, что никогда не смою это. — Я даже зашью его перед отъездом, чтобы остановить кровь. Иди, быстро прими душ и смой с себя кровь.
И хотя так не должно было быть, но его голос успокаивал меня, и я кивнула, поднимаясь по лестнице и приоткрыв дверь комнаты девочек. Все трое спали, будто они даже не знали, что Найл был здесь. Я простояла там несколько минут, смотря как в ровном дыхании поднимается и опускается грудь Хизер, затем я выскользнула обратно и нырнула в ванную.
Кровь не так-то и легко отмыть. Она липкая, вязкая и въедается в кожу, как краска. К тому моменту, когда я вышла из душа, моя кожа была розовой и раздраженной, а место, куда Билли ударил меня ножом, пульсирует и заливается свежим пунцовым цветом, пропитывая черную футболку, которую я стащила из комода Аарона. Хотя бы не видно пятна, и на данный момент мне этого достаточно.
— Ты ранена, — сказал Оскар, когда я вышла из ванны. Он стоял передо мной, без футболки и в пижамных штанах в клетку. Его татуированный грудь и живот выставлены на всеобщее обозрение, и, при иных обстоятельствах, я бы очень одобряла такой образ. У меня перехватывает дыхание, когда он протягивает руку и прижимает большой палец к пятну на моем правом рукаве, заставляя меня шипеть сквозь стиснутые зубы, затем он отдергивает палец, испачканный кровью. — Мы же можем позаботиться об этом?
— Нет времени. Я позабочусь об этом, когда вернусь, — я протискиваюсь мимо него, когда он протягивают руку и крепкой хваткой берет меня за плечо, заставляя меня вскрикнуть, крови стало больше, она текла вниз по моей руке, другой рукой Оскар проводит по ране на моем лице, на которое мне так страшно посмотреть, потому что знаю, что там будет шрам.
— Это займет минуту, — сказал он, толкая меня назад в ванну к ближайшей крышке туалета. Смотря в серые глаза Оскара за толстыми линзами его очков, у меня случается сумасшедшее дежавю о том, как Виктор зашивал мне руку. Я смеялась над ним, когда он достал аптечку из-под раковины, но у меня не было сил протестовать. Оскар повернулся обратно ко мне и задирает рукав моей рубашки, заставляя меня вздохнуть. Он совсем не нежен, когда осматривает рану. — Ты бы тоже могла поехать в больницу. Эта сука медсестра осмотрела бы это, но ты здесь.
— Аарон — это тот, кому нужна помощь. Перевяжи и выпусти меня, — на меня накатывает усталость, и веки сами собой закрываются, все мое тело болит от борьбы, повсюду синяки, сильные пальцы прикасаются к нижней части моей челюсти, поднимая мое лицо, я открываю глаза и обнаруживаю, что Оскар пристально смотрит на меня.
— Голову выше, Бернадетт. Нет покоя нечестивым, — он выпустил меня и прошелся антисептиком по обоим ранам, когда Хаэль заглядывает в дверь, с трудом разлепив нижнюю губу, часть черной краски для волос все еще оставляет пятна на его красном искусственном ястребе, когда он протягивает руку и проводит по нему татуированными пальцами.
— Мы погрузили Аарона в грузовик, — сказал Хаэль, изучая меня, его медово-карие глаза потемнели. Он на секунду поколебался, но потом добавил, — И он спрашивает о тебе.
Мое сердце скручивается в узел, когда я вижу, как Оскар выдавливает немного антисептика на ватный диск. Он проводит им по моим лицу и руке, потом накладывает бинты.
— Я добавлю в список дел прививку от столбняка, — пробормотал Оскар, выпуская меня, отступив назад и приснившись к противоположной стене. Он скрещивает худые, мускулистые руки на груди, и я замечаю, что его соски пронзены маленькими мечами. Интересно.
Я поднимаюсь, опуская рукав, и выхожу из ванны, следуя за Хаэлем вниз и выходя из дома на свежий, осенний воздух. Фонари из тыквы горят во дворе на другой стороне улицы, но магия Хэллоуина уже мертва для меня.
Виктор ведет машину, а я сижу рядом с Аароном в среднем ряду. Он стонет, бормочет какие-то вещи, едва дыша, но, по крайней мере, когда я сжимаю его руку, он сжимает ее в ответ.
— Берни, — шепчет он, его голова откинута назад на сиденье. Я хмурюсь, подвигаясь ближе к нему, а потом смотрю назад, чтобы проверит Каллума на последнем ряду, который наклонился, прикрывая капюшоном только что вымытые волосы.
— Ты в порядке? — спросила я его, и он поднял голову достаточно, чтобы посмотреть на меня, ухмылка омрачила эти идеально розовые губы, он все еще держал биту, будто он не мог расстаться с ней.
— Я в порядке, — ответил он, но я не была уверена, что это так. Он убил человека этой ночью. Ради меня. Он наверняка немного не в себе. Каллум улыбнулся, словно он мог чувствовать ход моих мыслей. — Для протокола, я не расстроен, что Дэнни Энсбрук мертв. Я огорчен тем, что сделал это при большом количестве свидетелей, а это может нам навредить. Я убью весь мир, чтобы спасти тебя, Бернадетт.
Мои щеки покраснели, и я опустила глаза, облизнув нижнюю губу.
— Я ценю это, — сказала я, и хотя наша ситуация этой ночью за гранью донельзя дерьмовая, мне не может не понравится то, что он сказал мне.
Как я и сказала, я выросла во тьме, поэтому мне по душе тени. Его темнота прекрасна для меня, как ночное небо без звезд. Солнце — слишком яркое, и оно обжигает. Это мое место, в глубокой полуночи.
Когда мы выехали из города по направлению к дому медсестры Уитни, Кэл потянулся и взял мою другую руку, сжимая ее. Он не отпустил пока мы не оказались снаружи скромной двухкомнатной квартиры со свежей краской и Лексусом на дороге, который намного выше по классу, чем положено иметь любой медсестре, особенно школы Прескотт.
Вик и Хаэль вылезли из машины, оставляя меня, Аарона и Кэла, и постучали в парадную дверь. Медленно, мешкая, дверь открылась, и я увидела немного света внутри. Медсестра-да-Скотт была достаточно умна, чтобы закрыть место на цепь, но она точно знала, что это не остановит парней Хавок. Если они хотят попасть в ее дом, они это сделают.
Помяни черта, он и появится…
Хаэль приставил свой ботинок к открытой двери, чтобы не дать Уитни ее закрыть. В то же мгновение он подхватывает болторез, который держит под рукой, и защелкивает замок его острыми щипцами. Он толкнул дверь и зашел внутрь, пока Виктор вернулся, чтобы помочь нам с Аароном. Я была полностью готова, чтобы пролезть под руку Аарона и держать его, пока мы не дойдем до входной двери, но Вик просто схватил своего друга за ноги и вокруг талии и поднес его на своих руках.
Мои брови поднялись, когда я смотрела, как Вик несет его к парадной двери и наверх до входа. Аарон не такой уж и легкий, он накаченный, но Вик несет его, словно он совсем ничего не весит, нежно опуская его на желтый диван Медсестры-да-Скотт. Что ж, он испорчен. Я надсмехалась над ней, так как она стояла рядом, сжимая руки.
— Он и в правду должен быть в больнице… — сказала она, пока пот стекал по ее лбу.
Она была одета в свободную белую футболку и черные шелковые шорты с кружевом, явно готовясь ко сну. Ее волосы собраны в беспорядочный пучок, ее глаза метаются от Каллума и его окровавленной бейсбольной биты до стонущего парня на ее испорченном диване.
