нам тридцать тысяч и очень сильно помогла с похоронами. На девять дней мы собирали папиных сотрудников и сослуживцев с прошлой службы. Папа служил во ФСИНе. В тридцать шесть лет вышел на пенсию. И до последнего дня работал начальником охраны на заводе металлопроката и кровельных материалов. Помянуть папу пришло много людей. Никто не верил в уход моих родителей. Все случилось так быстро. Многие из знакомых нашей семьи буквально на днях узнали об их смерти.
Полчаса назад мы проводили последних людей. Дедушка Коля оставаться не захотел, я вызвала ему такси, и он уехал к себе. Он такой потерянный и разбитый. Мне кажется уход бабушки дедушка перенес легче чем уход дочери и зятя. Ему семьдесят пять и чует мое сердце, что в скором времени мы заберём его к себе. Не справится он один…
Убираю посуду. Я конечно рассчитывала на помощь Матвея, но он закрылся в своей комнате и не показывается оттуда уже минут двадцать. Ладно… Сама все уберу, может за делом мне удастся хоть немного забыться…
Не стала загружать посудомоечную машину. Вымою руками… От работы меня отвлек звонок видеодомофона. Изображение на дисплее подсказало, что один из папиных друзей вернулся. Может забыл что-нибудь? Открываю ему калитку.
- Сашенька! Ты одна осталась? Все уже разошлись - спрашивает Валерий Николаевич, поглядывая по сторонам. Разувается и проходит в гостиную.
- Матвей у себя. Да, все уже разошлись, - говорю я, вытирая руки полотенцем. - Вы, наверное, что-то забыли?
- Нет! Я специально вернулся. Мне нужно с тобой поговорить, - в комнате повисает напряженное молчание. - Сашенька, - приобнимет он меня за плечи и пытается усадить на диван. Присаживаюсь. Он садится рядом. - Саш! Я говорил уже и скажу еще раз... Если тебе или Матвею понадобится какая-либо помощь, вы всегда можете обратиться ко мне.
- Вы говорили. Я поняла. Спасибо.
- Саш. Вы же мне как дети... У меня самого сын - твой ровесник, - снова молчание. - До сих пор поверить не могу, что Славки и Надюши больше нет. Держись, девочка, - он приобнимет меня снова. - Тебе сейчас будет очень тяжело.
Поднимаюсь с дивана, отхожу в сторону. Не нравится мне его поведение. Чувствую, что вернулся он не просто так. Мне ничего не приходит в голову, как позвать Матвея.
- Мот! Матвей! Спустись, пожалуйста! - кричу я ему. Брат не отвечает. - Извините, я беспокоюсь за него. Поднимусь, - киваю я на лестницу, - Проверю, все ли у него в порядке.
- Саш! Ты что, испугалась меня!? - дядя Валера поднимается и подходит ко мне. - Успокойся. Сядь, поговорим. У меня к тебе дело есть.
Леденящий холодок пробегает по моей спине. Чувство тревоги нарастает все с большей силой.
- Вы присядьте, я сейчас вернусь. Все же проверю его, - направляюсь к лестнице, ведущей на второй этаж, и бегом взлетаю на верх. Не помню, что бы папа был особенно близок с этим человеком. Я думала, он пришел на поминки скорее из вежливости, нежели из чувства скорби. В любом случае, о чем бы он ни собирался со мной поговорить, пусть говорит при брате.
Стучу в дверь. Ну зачем он запирается?
- Мот! Открой! - в ответ тишина. - Открой, пожалуйста. Ты мне очень нужен! - молчит. - Пожалуйста, выйди! У нас гость. Не оставляй меня одну. Прошу…
Матвей выглядывает из комнаты:
- Кто?
- Лисицкий Валерий Николаевич. Папин сослуживец. Невысокий такой, в теле… Он приходил один из первых и ушел почти самым последним. А сейчас вернулся.
- Зачем?
- Не знаю... Поговорить о чем-то хочет. Матвей, спустись со мной, пожалуйста. Он какой-то скользкий. Не нравится мне совсем, - шепчу я брату.
- Он что, приставал к тебе - округлив глаза, выдает он.
- Да нет! Ты что? Просто я не хочу оставаться с ним наедине. Ему явно что-то нужно. Но я еще не поняла что.
Брат молча направляется к лестнице.
- Все в порядке - интересуется дядя Валера, когда я в след за братом спускаюсь в гостиную. Матвей смотрит на него волчонком.
- Что вы хотели? - обращается к гостю раздраженно.
- Ты чего такой взвинченный, парень? Я просто пришел вас поддержать.
- Поддержали уже. Поминки окончены. До свидания!
- Парень, я спишу это неуважение на твое состояние после утраты родителей. Но на будущее я бы посоветовал тебе быть повежливее со взрослыми. Я, между прочем, ни просто так сюда пришел. Я пришел предложить свою помощь... Саша! Скажи, пожалуйста, что вы планируете делать с машиной отца?
- А вам то что? - кидает ему Матвей.
- Парень, я не с тобой разговариваю. Я задал вопрос твоей совершеннолетней сестре.
- Я не знаю, - пожимаю плечами. - Мы еще не думали об этом. У меня есть права. Практики вождения, конечно, почти нет, но не думаю, что это большая проблема.
- Саша! Зачем тебя такая машина? Ты не потянешь ее обслуживание.
- И что вы предлагаете? Подарить ее вам - снова подает голос Мот.
Мужчина игнорирует его выпад.
- Саша! Давай я куплю у вас ее, а тебе подберем что-нибудь попроще и по бюджетнее. Ты не потянешь содержание Камри.
- Еще чего? Папина машина не продается. Она останется у нас. Мы сами будем ей пользоваться, - говорит брат.
- Ребенок, ты не понимаешь, что говоришь. Пользоваться он собрался! Вы в курсе, что распоряжаться имуществом родителей вы сможете только после вступления в наследство? Насколько я знаю, ваш дом еще в ипотеке. Думаю, вместе с ним вы унаследуете и ее. Саша! Ты пока что безработная, Матвей - школьник. Вы даже представить себе не можете, какие трудности вас ждут. Мы можем провести продажу машины таким образом, будто бы ваш отец сам продал ее мне накануне своей смерти. Так вам удастся избежать ненужных трат. Деньги вам сейчас лишними не будут. Я подберу вам какой-нибудь Пежо или Ситроен в хорошем состоянии и по доступной цене.
- И за сколько вы хотите купить папину машину - спрашивает его Матвей.
- Я готов дать вам за нее полтора миллиона. Задаток, ну, скажем, тысяч сто. Могу оставить прямо сейчас.
Губы брата растягиваются в обозленной улыбке. Я смотрю на него, и мне становится жутко. Это первая его эмоция за последние две недели. Все это время он был закрыт, словно в кокон,
