Ознакомительная версия.
По палате пронесся облегченный вздох такой силы, что Аня тихонько затряслась от смеха. Услышав стук, она повернулась и подошла к Антону. Он, сложив руки на груди, закрыл глаза и сделал вид, что спит.
Подхватив заполненное до упора судно, она вынесла его в туалет, опорожнила и поставила под мойкой, где уже стояло несколько таких же приспособлений. Вернувшись в палату, увидела там медсестру с полным шприцем. Антон с испугом глядел на жуткую иглу и морщился от предвкушаемой боли. Заспанная медсестра сердито рявкнула:
– Хватит тут интимничать! – воткнула ему иглу в вену, впрыснула лекарство и быстро ушла.
Аня решила, что та торопилась досыпать. Что медсестра имела в виду под непонятным в данных обстоятельствах термином «интимничать», благоразумно выяснять не стала.
Антон хмуро посмотрел на свидетельницу его позора.
– Ты когда уходишь?
Аня пожала плечами. Зевнув, проговорила:
– Часов в шесть. Транспорт уже будет ходить.
– А куда ты собираешься в такую рань?
Она сердито посмотрела на недотепу.
– Домой, естественно. Душ приму, переоденусь, и в универ. От меня так больницей воняет, самой противно. Да и мама волнуется. Хотя как я ей буду объяснять эту жуткую историю – ума не приложу.
Он недоумевающе поднял брови.
– А у тебя-то какие проблемы? Это у меня неприятности, а ты-то тут причем? Хотя, не спорю, провести ночь без сна довольно неприятно.
Аня вскинулась.
– Да твои дружки пообещали мне кучу таких неприятностей, если я им тыщу баксов не отстегну!
Выслушав ее рассказ, Антон призадумался. Но опровергать слова подельников не стал, как она наивно надеялась. Лишь пробурчал про себя, оценивающе глядя на нее:
– А что, это мысль, причем вполне здравая! – когда Аня хотела свирепо возмутиться, прервал ее взмахом руки: – Деньги твои мне не нужны, это с их стороны просто свинство. Тем более, что вышло всё не нарочно – ни с моей, ни с твоей стороны. – Тут она хотела заметить, что в последнем сильно сомневается, но благоразумно промолчала. – А вот квалифицированный уход мне будет нужен довольно долго. Если бы я руку сломал, а то ногу. Это гораздо неприятнее. В общем, условие у меня такое…
Она почувствовала, что сейчас взорвется от нетерпения, но Антон вдруг замолчал, расслабился и ровно засопел, возмутив этим собеседницу до глубины души.
Она разозлено потрясла его за плечо – безрезультатно. Поняв, что это действие обезболивающего лекарства, пробурчала под нос о бессовестных происках судьбы и вышла в коридор. Там стояла гулкая тишина. От ее кожаных шлепанцев, укутанных в похрустывающие бахилы, за спиной оставались странные чавкающие звуки.
Озираясь по сторонам, будто бредя по каземату в надежде скрыться от охранников, Аня вошла в приемный покой и взглянула на висящие на стене часы. Пол-шестого. Впервые ее подвело чувство времени. Она принципиально не носила часов, говоря, что жить по ощущениям гораздо приятнее. Во всяком случае, она никогда никуда не опаздывала.
Вошла уже знакомая медсестра, энергично разминая затекшие члены.
– Домой?
Аня согласно кивнула. Женщина подала ей большущую анкету и ручку. Аня с отвращением посмотрела на листок, но принялась старательно заполнять бесчисленные графы. Она и не предполагала, как это проблемно – вспоминать собственные анкетные данные ранним утром после бессонной ночи.
Когда она не смогла вспомнить, сколько же ей лет и была вынуждена сосчитать их по пальцам, обескуражено вздохнула и искоса посмотрела на хозяйку кабинета. Та, не обращая на нее внимания, просматривала какие-то бумажки.
Сморщив нос и тупо глядя в анкету, Аня беспомощно признала, что вспомнить, какими в детстве болела болезнями совершенно не в состоянии, отдала наполовину заполненный листок медсестре и стала собираться.
Сняла халат, натянула джинсы, и, пообещав медсестре появиться в четыре часа для дачи показаний, вышла из здания. Волоча ставшую непомерно тяжелой сумку, добрела до остановки автобуса. На ее счастье, тот пришел быстро. Уже подходя к дому, она поняла, что метели нет и в помине – в небе светила яркая луна, блестящий снег поскрипывал под ногами, легкий морозный воздух сам лился в легкие. Сказка, а не ночь. И не верилось, что каких-то восемь часов назад бушевал буран, из-за которого вся ее жизнь перевернулась наперекосяк.
Автобус слегка потряхивало на колдобинах. Дорога вилась по старым, позабытым дорожными службами улочкам, сплошь застроенными маленькими деревянными домиками.
Аня, с комфортом устроившаяся у окна на заднем сиденье, безразлично провожала взглядом занесенные снегом уютные домишки. Мысли блуждали далеко. Она с трепетом думала, как мама отнесется к ее участию в уголовном деле, причем в главной роли. Похоже, именно это ей и сулило вчерашнее приключение.
Едва она коснулась ключом замка, дверь распахнулась. Мать стояла на пороге, кутаясь в старенькой велюровый халат. У Ани защемило сердце – на мамином лице ясно читались следы бессонной ночи. Несмотря на крайнее беспокойство, Анастасия Павловна доброжелательно спросила:
– Что случилось, Анюта? Кто этот знакомый, о котором ты так беспокоишься? Что, о нем больше позаботиться некому?
Такой простой с виду вопрос поставил Аню в полнейший тупик. Что ответить, если она сама ничего не знает? Правду говорить совершенно невозможно, но и врать – последнее дело. К тому же жизненный опыт подсказывал, что вранье все равно выползет наружу, к тому же непременно боком. Неопределенно пробормотала:
– Мамуля, это долгая история, а мне надо принять душ, переодеться, сложить учебники и хотя бы чуть-чуть перекусить. Ты не волнуйся, у меня лично всё нормально. Думаю, что и у Антона всё образуется. – Она легонько чмокнула мать в щеку и завистливо посоветовала: – Ты лучше поспи, тебе до работы почти шесть часов.
Мать кивнула головой и отправилась в свою комнату, приговаривая:
– Итак, он звался Антоном…
Аня, довольная, что мать ничего больше у нее не выпытывает, кинулась в ванную.
Приняв душ, натянула чистые синие джинсы с теплой байковой рубашкой, покидала в сумку конспекты и учебники на сегодняшние занятия. Кинулась на кухню, наскоро проглотила разогретый в микроволновке приготовленный для нее матерью вчерашний ужин, состоявший из куска тушеного минтая с пюре.
Выскочила на улицу, предусмотрительно надев теплый черный пуховик. И, как тут же выяснилось, зря. На улице было всего-то минус десять, для пуховика жарковато. Утешая себя, что жар костей не ломит, и что после вчерашнего, добровольно устроенного себе морозильника, вполне можно погреть застывшие косточки, Аня в хорошем темпе добежала до здания филологического факультета классического университета.
Ознакомительная версия.
