Ознакомительная версия.
Что будет дальше?
Что делают мальчики с игрушками, которые им надоели?
Как она переживет их расставание и что станется с нею потом? Она никогда не сможет стать прежней, это факт.
В большой ванной комнате, присоединенной не к ее, а к другой, хозяйской, спальне, Арина сидела на мраморном полу в просторном душевом отсеке, подставив теплым струям «тропического дождя» свое тело. Она обхватила колени руками и равномерно покачивалась из стороны в сторону. «Как странно, – думала она. – Ведь он делает со мной ужасные вещи, и с каждым разом я хочу этих ужасных вещей все больше и все сильнее. Я хочу новых ужасных вещей, я мечтаю о том, что он мог бы сделать со мной. Я – ненормальная? Или это такая защитная реакция, моя попытка подстроиться под странные и, мягко говоря, опасные вкусы мужчины, потому что я влюбилась в него?»
Он добился своего, и Арина теперь с трудом могла ходить, как Максим и обещал. И ей нравилось это, и она улыбалась, думая о том, что он «затрахал» ее и что теперь каждый шаг – это сладкое болевое эхо между ног.
Арина морщилась, нагибаясь или присаживаясь, смущалась и краснела, вспоминая то, каким образом были получены все эти отметины любви. Но улыбалась – ведь этот распущенный мужчина желает ее так сильно, что не дает ее телу никакой передышки. Может быть, он не любит ее, но все же… Разве можно назвать его равнодушным?
– Ты здесь? Я обыскался тебя! – Его голос прервал ее мысли, она вздрогнула и вынырнула из сонной неги. – Чем ты тут занимаешься?
– Сплю, – честно ответила Арина, наслаждаясь тем, что он потерял ее и искал.
– И ты не прикасалась ни к чему, что принадлежит мне? – спросил он требовательно.
– А что принадлежит тебе? – поинтересовалась Арина, а Максим за долю секунды сбросил с себя шорты и раскрыл стеклянные створки кабины, чтобы присоединиться к ней.
– Во-первых, все твое тело, – возмущенно заявил он. – Но прежде всего твои оргазмы. И оба комплекта твоих чудесных, истерзанных губ.
Максим протянул руки, поднял ее с полу и прижал ее к себе, сонную и теплую, совершенно расслабленную и разморенную монотонным журчанием горячих струй. Он вел счет своим победам, ее оргазмам и каждой ссадине на ее теле, словно это были призы в каком-то неизвестном и никем не объявленном квесте.
– Ты думала обо мне, пока была здесь? – спросил он, намыливая ее тело большими своевольными ладонями. Его губы танцевали на краю ее верхней губы, она чувствовала его дыхание и его взгляд всей влажной кожей. Его руки требовательно теребили ее другие, нижние губы, соскальзывали в разрез нежной плоти, но сознательно обходя зону клитора.
– Нет, – солгала она, смутно жалея, что нирвана, в которую она провалилась, отдавшись объятиям горячей воды, оборвана. Он не позволит ей прожить и минуту, не думая о нем, пока она нужна ему. Он сделает все, чтобы разбить ее сердце, и она не может ничего этому противопоставить. Она никогда уже не сможет быть прежней.
– О чем же ты думала? – нахмурился он.
– Я хотела забыться.
– Почему? – Он прищурился и крепко взял ее за плечи. – Что ты хотела забыть и что ты чувствуешь сейчас?
– А ты? Ты чувствуешь что-нибудь? – перебила его она. Цунами всех этих сумасшедших дней накрыло их с головой. Ее синие глаза встретились в его серыми, и полумрак ванной комнаты сгустился между ними.
– Ты должна думать обо мне всегда, постоянно! – требовательно произнес он.
– А если я не хочу этого? – Поединок взглядов, начиненных взрывчаткой. Он еще крепче сжал пальцы на ее плечах.
– Я хочу, чтобы ты запомнила меня навсегда, Белоснежка! – провозгласил он будто с какой-то скрытой угрозой.
– Зачем? – возразила она с деланым удивлением. – Я бы, напротив, хотела запомнить только отдельные моменты.
Она врала, врала напропалую, чувствуя какую-то отчаянную решимость и злость. И ее ложь была бы видна невооруженным взглядом, но между ними текли струи воды, и прятаться за ними было куда легче.
– Отдельные моменты? – разозлился Максим. Он захватил ее запястья одной рукой и завел руки ей за спину, нависнув над ней, как огромная скала. Что он сделает? Она никогда еще не видела его в ярости. В нем всегда было слишком много самоконтроля. Может быть, надо остановиться? Но жаркие ночи перемешались в ее голове с холодными словами, в памяти вспыхнули испещренные мелким шрифтом листы контракта. Играй роль, Белоснежка!
– Слишком много эмоций. – Арина сделала шаг вперед и вставила между его ног свою. Возбужденный член уткнулся в ее бедро. Выкрученные назад руки саднили, отдаваясь болью в плечах, но она терпела. – Я потом захочу построить нормальное будущее. Почему тебе так важно быть моим воспоминанием там, в будущем, к которому ты не имеешь никакого отношения?
– Я не знаю, – процедил он хмуро. – Не думал об этом. Так ты хочешь забыть меня, когда кончится это лето?
– Хотела бы этого, – кивнула она, чувствуя, как сердце сжимается в ужасе, а сознание кричит – нет, нет, она все врет! Не верь ей. Она хочет тебя!
– Умно, моя дорогая, – отрывисто бросил Максим, проведя свободной рукой по влажным и черным ее волосам. Она стояла, не шевелясь, как он любит, и чувствовала себя несчастной. – Не думал, что ты столь прагматична.
– У меня хороший учитель, – пожала она плечами.
Несколько секунд Максим просто молчал, затем его пальцы разжались, и Арина испугалась, что вот сейчас он выйдет из душевой кабины и оставит ее навсегда. Только не это. И снова мысль, что она лишится его безвозвратно, парализует ее, и слезы наворачиваются на глаза.
Но Максим здесь, он только на шаг отступил назад, туда, где у стены притулилась мраморная скамеечка. Он садится на нее, несколько секунд изучающе рассматривает Арину, тщетно пытающуюся скрыть смятение. Потом чуть расставляет ноги и тихо командует, восстанавливая «статус-кво», на долю секунды ими утраченное:
– Повернись ко мне спиной, Белоснежка.
Она исполняет то, что ей велено, с радостью. Стоя к нему спиной, легче глотать слезы. Она знает, как ему нравятся ее заплаканные глаза, но сейчас она не хотела бы ему их показывать.
– Подойди ко мне. Не поворачивайся. – Он что-то делает с водой, и капли сверху изменяют траекторию падения, становятся реже и тяжелее. Арина закрывает глаза и делает три неуверенных шага назад, пока ее ноги не упираются в округлую границу мраморной лавочки.
– Расставь ноги, – она слышит в его голосе нотки возбуждения, он заведен, он хочет играть, но только вот в какую игру на сей раз? Она покорно ставит ноги, как ей сказано, на ширину плеч и в тот же миг чувствует его ладони на бедрах. – Шире.
Именно чего-то в этом духе она и ожидала, и все же вскрикивает, когда резким движением Максим притягивает ее к себе и заставляет упасть на него, сажает ее к себе на колени. Ее ноги – на его ногах, она падает, она его оседлала. Арина снова кричит, на этот раз громче. Невероятно твердый, большущий член пронзает ее и быстро, бесцеремонно прорывается внутрь, преодолевая сопротивление тела. Удар – и он проникает в самую глубину, вламывается туда, как безжалостный захватчик. В такой позиции ей ни укрыться, ни смягчить падения.
Ознакомительная версия.
