От его тона по моему позвоночнику ползут мурашки, опоясывают поясницу, скапливаются прямо внизу живота, там, где живет мой… наш малыш.
– Алиса, – через плечо Дрека на меня смотрят карие глаза. – Я сейчас уйду, но обязательно вернусь, и мы поговорим, – острый взгляд перемещается на Филиппа. – Какая ирония, – ухмыляется он. – Не текла бы в этой девочке моя кровь, я бы даже порадовался, что именно ты, – выплевывает с пренебрежением, – сейчас стоишь рядом с ней.
Фил дергается, я ловлю его пальцами за куртку. Кирилл отходит, долго не поворачиваясь к нам спиной. Отпускаю Дрейка, сажусь на качели.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю у него, стараясь не дрожать от волнения.
Фил неправильно понимает. Снимает с себя куртку, молча накидывает мне на плечи. Меня тут же окутывает его запахом. Не новым, а тем старым, что я знала еще до его отъезда.
– Захотелось посмотреть, кто теперь подвозит тебя до дома.
Глава 51
Алиса
Не сразу понимаю, о чем он вообще. Меня еще не отпустило ни его появление, ни появление «того мужчины». Фила тоже слегка потряхивает от адреналина. Он прячет пальцы в карманах джинсов, цепляясь большими за петли для ремня. На костяшках свежие ссадины. Поднять взгляд выше я не могу. Так и смотрю на его руки и резную бляшку ремня, стараясь не дышать слишком глубоко, но запах с куртки все равно уже прилип ко мне. Это делает меня слабой и уязвимой. Так я чувствую себя только рядом с Дрейком.
– Тебя это разве касается теперь? – выдавливаю из себя слова.
– Меня это всегда касается. – Он присаживается на корточки.
Наши взгляды встречаются. Первая отвожу свой.
– Я пойду, – понимая, что не вывожу пока эту встречу, решаю сбежать. Я девочка, мне можно испугаться!
– Лис…
– Ты прогнал меня, Дрейк! – напоминаю ему. – Унизил и прогнал! Теперь я прогоняю тебя. Кто меня подвозит, тебя не касается. Уходи!
Резко поднимаюсь с качелей. Он тоже встает и тут же получает толчок в грудь. Куртка с меня скатывается, падает на землю.
– Прости меня, Лис. Я дебил, – морщится, будто ему физически больно.
А, может, так оно и есть. Мне ведь больно.
– Поздравляю, – обхожу его.
Не останавливает.
– Алиса! – кричит, и его голос эхом разносится по всему двору.
Оглядываюсь, и мое сердце на мгновение останавливается, чтобы умчаться куда-то за облака. Гордый Дрейк стоит на коленях прямо на земле и смотрит на меня так, что я начинаю задыхаться.
– Я виноват, – в ночной тишине ему не нужно кричать, чтобы я услышала. – Я… люблю тебя, – его голос опять срывается на хрип. – Всегда любил только тебя. Пожалуйста… – делает глубокий рваный вдох, а я не дышу.
Я в шоке смотрю на происходящее.
– Дай мне шанс объяснить, – по его щеке течет слеза.
Настоящая! С ресниц срывается вниз вторая.
Меня трясет все сильнее. Я слышу, как скрипят его зубы. Вижу, как пальцы сжимаются в кулаки. Он старается взять себя в руки, но продолжает стоять на земле. Гаснет фонарь, погружая нас в полную темноту.
– Я пока не знаю, Фил… Я не знаю!
Разворачиваюсь и бегу к подъезду. Открываю дверь, снова оглядываюсь. Ничего не изменилось. Он так и стоит там на коленях, молча умоляя о разговоре.
– Уходи же, – бубню себе под нос. – Просто встань и уйди!
Мне кажется, я теперь даже отсюда вижу блестящие бусинки слез в его серых глазах. Это невозможно будет забыть, но я все равно сейчас ухожу. Плотно закрываю подъездную дверь. На этаж поднимаюсь пешком, постоянно останавливаясь на лестничных пролетах.
Выглядываю в окно на одном из этажей. Фил все еще там. Он сидит на земле, вцепившись пальцами в волосы, и мне кажется, что его плечи подрагивают.
– Я дам тебе возможность сказать, – шепчу, прикасаясь пальцами к стеклу. – Но это будет не сегодня. Запомни это чувство, пожалуйста. Запомни, как оно сжигает изнутри, когда ты открываешься перед самым близким человеком, а он отворачивается от тебя. Это то, что причиняет самую сильную боль. Я была открыта для тебя и максимально уязвима. Сейчас ты чувствуешь примерно то же самое. Запомни… А потом мы обязательно поговорим. Уже на равных.
Я дохожу до квартиры, совершенно опустошенная этой встречей. Слышу, как орет и матерится отец в своем кабинете. За ноутом за барной стойкой сидит Ванька. Сестренка выходит из своей комнаты с полотенцем на голове.
– Привет, – чмокает меня в щеку. – Ты чего такая расстроенная? – преданно заглядывает мне в глаза Яся.
– Все хорошо, – шепотом отвечаю ей, обнимаю, целую в щеку.
От мелкой пахнет моим гелем для душа. Маленькая хитрая задница! Не буду ее ругать за то, что опять лазила в моих вещах. Мне не жалко для нее ничего. И Ваньке ничего не буду говорить за то, что вмешался, хотя я просила не делать этого.
Мне очень странно сейчас. Запираюсь в спальне, ложусь на кровать и, даже не закрывая глаз, продолжаю видеть, как Фил стоит на коленях и по его щекам текут слезы.
Сволочь ты, Дрейк! А когда тебе больно, ты еще большая сволочь! Потому что мне больно вместе с тобой…
*«…В голове моей опилки,
Да, да, да…»
Звучит у меня в ушах детская песенка. Открываю глаза. Я, оказывается, уснула прямо в уличной одежде.
«…Шумелки, пыхтелки и сопелки,
Сочиняю я неплохо иногда.
Да!!! …»
Улыбаюсь, потягиваюсь и босыми ногами шлепаю в гостиную. По телевизору показывают старый мультфильм. Яся крутится у плиты, пританцовывая под музыку из него. Брат ржет и крутит пальцем у виска.
– Чего это с ней? – спрашиваю у него.
– В душе не е… – проглатывает мат. – Не знаю!
– Ясь. Яся! – перекрикиваю мульт, пока Ванька ищет пульт, чтобы немного убавить громкость. – Что у нас за праздник? – смотрю на подгоревшие блинчики на тарелке.
