— А вот и нет! Доказательства? — прищурился Артём, прижав меня к автомобилю, выставив руки по бокам от моих плеч.
— Ты издеваешься? — опешила от такой наглости.
— Я? Это ведь ты на меня клевещешь! — вновь отстранился и сложил руки на груди, с насмешкой глядя на меня с высоты своего роста.
— То есть это не ты водил к себе каждую ночь девиц? — съязвила я недовольно.
— Водил, но ни с одной не спал. Сплю я всегда один. Ну, с некоторых пор ещё с тобой.
Ухмылка на мужских губах стала только шире.
— А-р, ненавижу тебя! — топнула я ногой в бессилии, понимая, что кое-кто действительно надо мной издевается. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! — отвернулась и уселась в салон машины.
Артём закрыл за мной дверцу и, обойдя капот, уселся за руль. Правда, куда-то ехать не спешил, хоть и завёл двигатель.
— Тебя так волнует, что я с ними занимался сексом, а с тобой нет? — посерьёзнел Артём.
— Да! — едва ли не плакала я.
Акимов обхватил моё лицо обеими ладонями, вынуждая развернуться к нему и смотреть исключительно на него одного, стирая дорожки слёз большими пальцами.
— Это был всего лишь секс, медовая. Который я даже не помню. И ни с одной из них я ни разу не задумывался о чём-то большем. Но ты… Увидел тебя на вашем первом уроке и понял, что пропал, — улыбнулся до того мягко, что не возможно было не улыбнуться в ответ. — Смотрел на тебя и ощущал себя извращенцем. И не потому, что захотелось разложить тебя на рабочем столе. А потому что ощутил дикое желание узнать тебя. Обнять. И чтобы ты улыбалась лишь мне одному… Такое вот странное желание к обычной невзрачной малолетке, — передразнил меня.
— Я и так улыбаюсь лишь тебе одному, — проговорила я немного смущённо.
— Да? То есть всем тем старшеклассникам ты не улыбалась?
— Нет, конечно, — съехидничала я весело. — Я улыбалась тебе! Чтобы ты ревновал!
— Я ревновал, — тоже усмехнулся мужчина. — Ты даже не представляешь, насколько близко все твои дружки были от одностороннего полёта на небеса, — прошептал, склонившись ко мне ближе, почти касаясь своими губами моих.
Я на это только плечами пожала. Да и неожиданно в голове возник иной вопрос, который я и поспешила озвучить.
— Ты когда-нибудь любил раньше?
— Возможно. Когда-то. Давно, — со вздохом признался мужчина, отпустил моё лицо и направил машину на магистраль, вливаясь в поток других автомобилей.
Хм…
Хотелось расспросить поточнее об этом, но возникла уверенность, что на сегодня с откровениями покончено. Вон как посмурнело его лицо. Поэтому продолжать неприятную тему не стала. Тем более, вскоре мне пришлось думать о другом. Дома ждал хмурый папа.
— Снова с ним была? — начал без предисловий он, как только я разулась.
— Да, папа, я снова была с Артёмом, — не стала я врать. — Он забрал меня после музыкалки и подвёз до дома, но перед этим мы немного прогулялись по центру. Всё прилично.
Отец ничего не сказал. Просто стоял и сканировал меня тяжёлым взором, отчего с каждым пройденным мгновением всё больше накатывало дикое раздражение. Ведь ничего плохого не сделала, а он смотрит так, словно я воровка какая-то.
— А уроки сделала, чтобы гулять ходить? — наконец, полюбопытствовал мрачным тоном.
Началось…
— Как же вы с мамой мне надоели с этой учёбой! — выдохнула я недовольно. — Можно подумать жизнь состоит из одних уроков.
Дожидаться ответа я не стала, направившись в свою комнату.
— Галина! — донеслось разгневанное вслед.
— Папа, хватит, очень тебя прошу, — обернулась к нему. — Сделаю я ваши уроки. Доволен?
И дверью ещё хлопнула перед его носом, закрывшись на замок.
Достал!
А ещё гнев мамы надо будет пережить. Я не зря сказала Артёму, что с папой ещё всё легко прошло. Мамочку так просто не возьмёшь. Как, правда, уволит… А мне бы этого не хотелось. Уж лучше дождаться совершеннолетия рядом с ним, чем вдали от него.
Впрочем, о том, насколько я права или нет нам с Акимовым довелось узнать уже скоро. Через неделю.
Вышло всё совершенно случайно. Совсем не так, как мы планировали.
В тот субботний день у нашего класса уроки закончились раньше положенного из-за отмены геометрии. У Артёма получилось окно, и мы с ним засели в пустующем на тот момент музыкальном классе, где я на пианино наигрывала ему одну из своих мелодий. Акимов опирался бедром о парту, сложив руки на груди, и неотрывно смотрел на меня с лёгкой полуулыбкой на губах. И всё бы ничего, но я из-за этого очень смущалась и постоянно сбивалась с ритма. В итоге, даже прикрыла глаза, сосредоточившись на музыке, чтобы не отвлекаться. Да только пристальный взгляд мужчины и видеть не надо было, настолько остро он ощущался. Всей кожей.
— Красиво, — прокомментировал Артём, когда музыка смолкла. — Это кто? Бетховен, Бах, Чайковский? Или кто там у нас ещё есть? Шопен?
Вот ту я смутилась, не зная, как сказать правду. С другой стороны, в любви могу признаться ему, а в том, что написала для него мелодию — нет? Как-то глупо. И всё же признаваться не спешила.
— Что молчишь? Сама не помнишь, что ли? — подначил Акимов, хотя взгляд стал заметно серьёзней.
Словно он уже догадывался о моём секрете.
— Твоё? — подтвердил мои мысли он.
Я на это согласно кивнула и ладони спрятала между коленями, крепко сжав их. И посмотреть на мужчину не решалась.
— Лина, — раздался тихий голос над ухом, ухватил мой подбородок и заставил смотреть на него. — Это очень красивая мелодия, и ты зря скромничаешь, — улыбнулся Артём мне ласково-ласково.
— Я её написала в тот день, когда впервые тебя увидела, — призналась едва слышно.
На лице Акимова мелькнуло изумление, быстро сменившееся самодовольством.
— Даже так, — хитро прищурился он. — Только одну? — уточнил невинным тоном.
Это-то и привело в чувство.
Вот ведь наглец и гордец!
— А тебе мало? — возмутилась я громче, чем собиралась и тут же покосилась на дверь.
Благо никого там не оказалось.
— Мне всегда и всего мало, что связано с тобой, — стало мне ответом.
Вкрадчивый голос Артёма прошёлся по позвоночнику тёплой волной, вызывая на коже множество мурашек.
— И думается, дальше будет только хуже, — добавил мужчина, склоняясь ниже, а после вовсе поцеловал.
Ласковый, неспешный поцелуй кружил голову похлеще любой высоты. Горячие ладони, скользящие по моей спине вверх, сводили с ума, пробуждая в теле уже знакомое томление. И не заметила, как оказалась сидящей на мужских коленях в довольно провокационной позе, обняв сильное тело руками и ногами.
— Надо остановиться, — пробормотал Артём, крепче сжимая меня в своих объятиях.
— Не хочу останавливаться, — парировала я. тяжело дыша, возобновляя прерванный поцелуй.
Собственные руки уже давно жили отдельной жизнью, едва ли не раздевая Акимова. По крайней мере, свитер с футболкой был задран до груди, а я откровенно упивалась гладкостью его кожи и перекатывающими мускулами под ней. Кончики пальцев буквально кололо от такой близости, толкая вновь и вновь трогать мужской торс, наверняка оставляя полосы от ногтей.
— Стоп! — выдохнул Артём в какой-то момент, отодвинув меня от себя, ещё и на соседний стул пересадил. Сам же отошёл в окну, которое приоткрыл. Так и застыл возле него, прикрыв глаза, держась за раму.
— Прости, — прошептала я, приблизившись к нему со спины, осторожно обняв за талию.
Артём, тяжело дыша, ещё с пару минут простоял в прежнем положении, а после обернулся и обнял, уткнувшись лицом мне в макушку.
— Тебе не за что просить прощения. Но эти два года будут сложными, — тяжко вздохнул Акимов. — Очень сложными, — добавил со смешком.
— А я предлагала не ждать…
— А я уже говорил, что не хочу, чтобы ты это делала из-за меня, — парировал суровым тоном мужчина. — Лучше подумай о том, что с твоим талантом можно смело идти учиться на композитора.
— Какой талант? — искренне удивилась я. — Всего-то две композиции. Да и то сама не знаю, как их придумала. До недавнего времени ни разу ничего не сочиняла.
