— Развернись.
Катя слушается.
Запускаю пальцы в ее растрепанные волосы, тяну чуть назад. Второй рукой обхватываю грудь. Выкручиваю острый сосок, получая в ответ громкий стон. Катя вжимается бедрами в мой пах.
Скольжу ладонью ниже, раздражаясь, когда напарываюсь на преграду в виде болтающегося на ее талии платья.
Выражаю свой протест, прикусывая тонкую кожу Катиной шеи.
— Ножки раздвинь.
Просовываю ладонь ей между бедер, просто дурея от того, насколько она мокрая. Скольжу кончиками пальцев по мокрым складочкам, размазывая ее возбуждение по нежной коже, прежде чем снова начать вколачиваться в нее как ненормальный.
Мне просто необходимо заземлиться. Запомнить каждую гребаную минуту этой ночи. Каждую мелочь.
Толкаю Катю на кровать. Она отползает к изголовью и достает из тумбочки презервативы, пока я полностью избавляюсь от своих штанов.
— Мы кое-что забыли, — разрывает фольгу.
Упираюсь кулаком в матрас. Обхватываю тонкую лодыжку. Тяну Катю на себя.
Когда ее лицо оказывается в моей досягаемости, целую, аккуратно подминая ее под себя, и резко перекатываюсь на спину.
Катя оказывается сверху. Удобнее устраивается на моих бедрах и с блеском в глазах раскатывает презерватив по члену. Облизнув губы, приподнимается, начиная медленно скользить вниз. Вбирать меня в себя по миллиметру.
Катя вытягивает руки, и я делаю то же самое. Даю ей опору. Наши пальцы переплетаются.
* * *
— Все нормально? Да-а-а-н.
Катя шлепает босыми ступнями по кухонному керамограниту. Она абсолютно голая. Только выскочила из душа. Этой ночью мы спали часа два.
— Супер, — улыбаюсь. Стараюсь, чтобы выглядело естественно. — Ты — ходячий секс, — резюмирую, обшаривая глазами ее фигуру.
— Я знаю, — перегибается через стол, чмокая меня в губы. — Мы поедим? Я капец голодная.
— Сейчас что-нибудь закажем. Переместишься?
Катя пожимает плечами, но от стола отрывается. Как только это делает, перехватываю ее и усаживаю к себе на колени.
— Когда ты только успел натянуть штаны? — возмущается, перекидывая ногу так, что теперь мы сидим лицом к лицу.
— Пока ты была в душе.
В этот раз мы решили сходить туда по отдельности, потому что две предыдущие попытки не увенчались успехами в гигиене. Помыться никто из нас не смог. Только кончить…
— Что тебе сказал мой папа вчера? — наклоняет голову и ведет ногтем по моему плечу. Спину тут же обкидывает мурашками.
— Ты выбрала идеальное время это обсудить, — скольжу взглядом по Катиной груди. Соски затвердели и вытянулись. Обхватываю горошинку пальцами.
— Тут ты прав…
Катя облизывает губы и, немного выгнувшись в спине, откидывает влажные волосы за плечи.
— Обсудим потом, — улыбается и наклоняется ближе, — я больше не могу, — переходит на шепот. — Хочу есть и спать.
Притягиваю ее к себе. Обнимаю. Меня накрывает нежность, когда она просто рядом.
— Значит, будем есть.
— Но ты же мне все расскажешь?
— Расскажу. Оденься, — целую в губы.
Катя кивает и убегает в комнату. Пока она тусит в гардеробной, наливаю себе американо. Горький кофе всегда приводит меня в чувство.
Прижимаюсь лбом к прохладному оконному стеклу, кусая щеки изнутри.
Мозг же мазохистски подкидывает урывки фраз вчерашних разговоров:
«Подумай о будущем».
«Твой отец готовит покушение».
«Вы оба можете погибнуть».
«Я знаю, что нужно делать».
Глава 36
— Дома кто-нибудь есть? — Забегаю в гостиную, на ходу снимая куртку. — Мама, пап!
Кружусь вокруг своей оси, запрокинув голову к лестнице. Судя по тому, что все машины в гараже, кто-то из родителей точно должен быть дома.
Стряхиваю с головы капли, которые минуту назад еще были снежинками. Декабрь в самом разгаре. За городом так вообще уже сугробы по колено. Удивительно, если честно, такие настоящие зимы у нас случаются нечасто.
— Эй, ро-ди-те-ли! — ору уже по слогам и взбегаю на второй этаж.
Сонная Вишня, едва перебирая ногами, вышагивает мне навстречу, выкрикивая протяжно-недовольное мяу!
— Вы тут все уснули, что ли? — Беру кошку с пола и направляюсь в родительскую спальню.
Стучу в дверь.
— Катя? — такая же, как и Вишня, сонная мама открывает дверь. Зевнув, пропускает меня в комнату. — Я два часа назад только прилетела.
— Вечером же должна была.
— Рейс задержали, — снова зевает.
— Прости. — Ставлю кошку на кровать, и та мгновенно сворачивается клубком. — А папа?
— На работе. Ты в гости или с ночевкой?
— На кофе, вообще, но, наверное, поеду.
— Да конечно, — мама недовольно цокает языком и плывет к гардеробу. Надевает поверх длинной шелковой сорочки халат и вдевает ноги в тапки. — Пошли пить кофе.
— Блин, прости, если бы я только знала, что ты спишь, — сую руки в карманы сарафана.
Мама касается моей головы в поглаживающем движении. Улыбается.
— Как я по тебе соскучилась, — вздыхает. — Так редко заезжаешь. Совсем выросла.
— Ну мам, — беру ее под руку, и мы спускаемся на кухню. — Я почти каждый день звоню.
— Звонишь, конечно. Как у тебя дела вообще?
Мама отодвигает для себя стул и полушепотом просит домработницу принести нам кофе.
— Супер. С учебой отлично, с работой тоже. С Даном лучше быть не может, — усаживаюсь за стол.
— Я очень рада. Видела рекламу. Моя ты звездочка.
От маминых слов по телу разливается тепло. Я люблю бывать у родителей. Здесь я всегда ребенок. Здесь меня всегда ждут. Это ощущение никогда и ничто не заменит. Никогда-никогда.
Расчувствовавшись от эмоций, даже немного отворачиваюсь, чтобы смахнуть слезу.
Мама тем временем кладет мне на тарелку кусочек штруделя.
— Я хотела спросить еще… Может, у вас на лейбле кто-то клип планирует снимать? Я бы поучаствовала в массовке… — закидываю удочку.
Да-да, я пользуюсь привилегиями своей семьи. Иногда.
— Я подумаю, поговорю с ребятами, — мама улыбается, а потом так внимательно на меня смотрит, что я даже жевать перестаю.
— Чего? Мейк поплыл?
— Нет. Я спросить хотела.
— Спрашивай. Если что, мы предохраняемся, — хихикаю, и мама закатывает глаза.
— Спасибо, что посвятила, конечно. Но я о другом. Твой Данис знает, что у его отца есть брат?
— Не знаю, — жму плечами. — Мы не говорили об этом никогда. А что?
— Это Юра.
— Юра? Какой, стоп… Твой звукач? То есть саунд-продюсер лейбла?
— Да.
— Я думала, они однофамильцы.
— Я тоже так думала долгое время, но мы с папой немного покопались…
— Мама! — осуждающе на нее шикаю. — Я же просила никуда не лезть.
— Мы и не лезли. Случайно выяснилось.
— Ты минуту назад сказала, что вы «покопались»! Рассказывай уже.
Юра — мамин партнер. Очень классный чувак. Веселый. Я бы никогда не подумала, что они и правда с Даном родственники. Но если это реально так, то выходит, что кроме отца мудака у Кайсарова есть крутой дядька. Это же классно. Только… Почему они не общаются?
— История мутная. Я с Юрой поговорила, в общем, когда у его брата убили жену, маму Даниса, Юра уже с ними не общался. У них большая разница в возрасте плюс полярные интересы. Юра жил с мамой, Герман — с отцом. Воспитание тоже разное. Близки они никогда не были.
— И?
— В общем, в ту ночь в доме были только жена и ребенок. Мальчик выстрелил в одного из нападавших.
— Мама, не тяни.
— А попал в мать.
— Что?
Прищуриваюсь, пытаясь изо всех сил переварить услышанное. Покрываюсь россыпью колких мурашек, стискивая пальцы в кулаки.
Выходит, что Данис случайно попал, боже…
— Бабушка Дана, Юрина мать, хотела забрать ребенка себе после всего. Ему требовалась реабилитация и помощь психиатра. Но Герман не позволил.
— Почему?
— Не знаю, Катя, но этот человек…
Сталкиваюсь с мамой взглядами. Я чувствую, что она хочет сказать. Не нужно быть телепатом.
