моим. — Ты не оставляй меня никогда, ладно?
— Даже не смей думать в эту строну. Все, ты моя, и это пожизненно.
Андрей
Перед входом в подвал прикуриваю сигарету. Вроде тепло сегодня, а меня знобит.
— Живой хоть? — интересуюсь я у охранника.
— Живее всех живых, орал тут с утра, — ухмыляется Димон. — Угрожал.
— Даже так? — еще одна глубокая затяжка, закатываю рукава рубашки. — Кастет мне и ствол.
Димон вынимает из стола новенький блестящий кастет и ствол, забираю. Ствол – за пояс, кастет – на руку, сжимаю кулак. Чувствую себя хреново. Я вообще никого и никогда не казнил, это была прерогатива Демона, либо ребят с охраны.
— Камера выключена?
— Да, сейчас отключу, — начинает суетиться парень.
Забираю у него планшет, выключаю, нахожу проводку с камеры, срываю на хрен. Вот теперь точно выключена. Последние события показали, что доверять вообще никому нельзя, даже себе.
— Погуляй, на обед сходи, — отсылаю Димона. Парень кивает и уходит.
Прохожу, спускаюсь вниз. Холодно здесь. Пахнет плесенью, все обшарпано. У Демона есть возможность установить вентиляцию и сделать ремонт. Но не нужно. Такие места должны психологически давить.
Открываю железную дверь, прохожу внутрь, запираюсь.
Бай сидит на полу, упершись руками в колени. Поднимает голову, смотря на меня. Морда заплывшая. Это я его вчера припечатал в капот.
— Добрый день, — здороваюсь. Это ирония. Его день далеко не добрый.
— Добрый, Андрей, — так спокойно произносит он. Знает падаль, что сейчас злить меня нельзя. Но его расположение ко мне не поможет. — Говори, — разрешает он мне. Усмехаюсь. — Тебе же есть что сказать, или сразу пулю в лоб?
— Ну что ты, Тимур, сразу – неинтересно.
— Понимаю, — кивает. — Я бы так же поступил.
— Тогда ты знаешь, что тебя ждет.
— Догадываюсь. Дай хоть сигарету выкурю.
Вынимаю сигарету, отдаю Баю в руки, щелкаю зажигалкой.
— Вот скажи мне, ты же вроде человек, супруга у тебя, сын. Целый, бордель бл*дей на любой вкус. Не хочешь шлюх – есть куча баб, которые так тебе отсосут. Зачем трогать невинную девочку? Жизнь ей ломать, психику?
— А тебе она зачем? — прищуривается.
— Ты не сравнивай. Я встретил ее уже взрослой девочкой.
Хотя тоже мудак. Тоже изнасиловал. Но Баю это знать не нужно.
— А неважно, сколько ей лет. В ней есть что-то такое, что превращает в животное.
И здесь вынужден согласиться. Моя похоть к этой женщине появилась с первого взгляда.
— И потом, какую жизнь я ей сломал? Что ее ждало с отцом-нариком? Я же ее из детдома вытащил, деграданта этого в кулаке держал, чтобы не обижал ее. А потом… Образование, жилье, шмотки, украшения. Она же могла попросить у меня что хотела. Я бы дал. А она тварью неблагодарной оказалась. И с тебя выгоду поимеет и свалит, попомни мои слова, — предупреждает он меня.
— Ммм, да ты, оказывается, прям добрая фея, — сквозь зубы проговариваю.
— Да в принципе, это уже твои проблемы. Забирай ее. Не претендую, — выставляет руки. — Зачем нам ради бабы бошки сносить? С тебя же спросят за меня? Проблемы будут. А так я признаю, был неправ. Буду должен тебе за жизнь, может, и пригожусь когда. Ты же знаешь, я против Демона не рыпнусь. Погорячились, и ладно.
Падаль начинает торговаться. А я пытаюсь дышать ровно, наблюдая за его сигаретой, которая почти истлела. Ибо жить ему осталось – только одна сигарета.
— Все сказал? Или есть что-то еще?
— У тебя дочь есть, такая маленькая, хорошенькая девочка, и мать, — вдруг произносит. — Я подохну, мой сын – моя копия. Мстить за меня будет.
Вот и угрозы.
— Ну спасибо, что предупредил. Значит, будем работать на опережение, — улыбаюсь, кривя губами.
— Ты Булата не тронь, слышишь? — уже рычит Тимур, отшвыривая окурок на пол. — Не тронь его!
— Да я и не собирался. Семья здесь ни при чём. Но ты же вспомнил о моей семье. А за свою семью я порву.
— Да шестёрка ты Демона. Ты же никто без него. Прикрылся его крышей, а сам из себя ничего не представляешь. Я бы тебя прирезал в два счета, если бы не Демон! — агрессивно выдает Бай, понимая, что ни торги, ни угрозы не сработали.
Срываюсь с места, подлетаю к гниде, хватаю за волосы и начинаю месить кастетом его харю в мясо.
Опускаю хрипящее и сулящее животное, отшвыривая на пол, пытаясь отдышаться. Наступаю на его кисть, давлю ботинком, кроша кости. Я ломаю руки, которые прикасались с моей девочке. Но мне мало, ничтожно этого мало, в голове тысяча сценариев изощрённых пыток. Сам уже превращаюсь в животное. Хочется рвать его зубами и утонуть в крови. Но я отхожу на несколько шагов, ложась спиной на стену. Никогда настолько не терял человеческий облик.
Бай живучая тварь, поднимается, садится, выплевывая зубы. Хватается за грудь, начиная глотать воздух и содрогаться. По рёбрам я его не бил. Наблюдаю.
— Сердце… — хрипит он. — Сердце… — открывает рот, глотая кислород.
— У тебя есть сердце? Неожиданно, — скалюсь.
— Сердце… — продолжает хрипеть.
— Ну вот, давай оставим твою гнилую душеньку богу или дьяволу, — разворачиваюсь, выхожу, запирая дверь. Поднимаюсь наверх, сажусь на ступеньку, прикуриваю сигарету. Легкие горят, словно пробежал марафон, рассматриваю пальцы в гнилой крови, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Мало мне, хочется вернуться и добить мразь. А еще лучше – вызвать реанимацию, подлечить и снова убивать. От адреналина бьет крупная дрожь.
— Все? Зачищать? — слышу голос Демьяна. Поднимаю голову. Демон стоит рядом. Спокоен. Всегда поражался его хладнокровности. Он казнит мразей без сожаления, но с холодной головой. А меня трясет.
— Нет. Жив еще, наверное. Приступ сердечный у него.
— А, ну тогда тебе вообще подфартило, — усмехается. — Вскрытие покажет приступ, и ты здесь ни при чём. — Везучий сукин сын.
Киваю. Да, так даже лучше.
— Пойдём, кровь смоешь, выпьем, поговорим, — кивает мне в сторону. Поднимаюсь. Заходим через чёрный вход. Отмываю руки, умываюсь холодной водой, пытаясь вернуть себе вменяемость.
В кабинете Демьян плескает нам коньяка. Падаю в кресло, первую порцию глотаю залпом. Демон тут же наливает еще.
