свою большую толстовку и выхожу из комнаты. Я убегаю от Ноа и его больших чувств, как трусиха, но знание того, что он был там той ночью, не дает мне покоя, и мне нужно разобраться не только с этим, но и со всем остальным.
Я должна была знать, что он пойдет за мной. Прежде чем я успеваю проверить коробку, он обнимает меня сзади и упирается подбородком в мое плечо.
— Я знаю, что есть вещи, которые ты держишь глубоко в сердце, и это нормально, детка. Я буду рядом, если ты решишь рассказать мне об этом в любой роли — друга, фальшивого парня… любви всей твоей жизни, — он хихикает, унимая мою тревогу.
Я смеюсь вместе с ним:
— Любовь всей моей жизни? А ты не слишком забегаешь вперед?
Он кружит меня и нежно ласкает мое лицо кончиками пальцев.
— Думаешь?
Судя по тому, как он смотрит на меня, я почти верю, что он говорит серьезно. Но звук ключа заставляет меня отпрыгнуть от него.
Через секунду входит Харпер. Ее глаза расширяются, и она быстро отворачивается:
— Мне так жаль.
— Вот черт. Нет, это мне жаль:
— Ноа бежит обратно в мою комнату во всей своей обнаженной красе.
Мое лицо пылает. Как я не заметила, что он пошел за мной, не потрудившись одеться?
— Он ушел? — спрашивает Харпер.
— Да. Мне очень жаль. Этого больше не повторится.
— Все в порядке. Я почти ничего не видела. Ты загораживала большую его часть.
Ее лицо краснее помидора, поэтому, чтобы сменить тему….
— Как прошло мероприятие?
— Большой успех. Гордон был доволен, а значит, доволен и мой босс.
— А Адриан появился?
Ее губы раздвинулись.
— К сожалению, да.
Не успела она договорить, как в гостиную вернулся Ноа в брюках и рубашке:
— Ты показала ей щенков?
Брови Харпер взлетели к небу:
— Каких щенков?
— Это отвечает на твой вопрос? — я ухмыляюсь.
Ноа подходит к коробке и открывает крышку.
— Этих щенков.
Харпер подходит ближе и наклоняется вперед.
— Боже мой. Они такие крошечные. Где вы их нашли?
— Их выбросили у мусорного бака.
Ее позвоночник выпрямился.
— Что за монстр мог сделать такое?
— Бессердечный.
Она приседает рядом с коробкой.
— Но мы не можем их оставить. Это противоречит правилам студенческого общежития.
— Мы не собираемся никому рассказывать, пока мы их не приютим.
— В одном из моих классов есть девочка, у которой есть тайный питомец. Правда, это кошка, поэтому ее легче спрятать, — Харпер пересчитывает их. — А тут семь щенков. Вы, ребята, с ума сошли.
— Я надеюсь, что мы сможем найти им приемных родителей, — говорю я.
— Мы? — Ноа удивленно смотрит на меня.
— Да, я принесу их завтра на арену. Может быть, кто-то из ребят заинтересуется.
— Но не Маршалл — он наш.
— Подожди, когда мы успели выбрать это имя?
— Я только что решил. Ну, знаешь, в честь Маршала из "Щенячьего патруля". Маршал Кингсли хорошо звучит, не так ли?
Я скрестила руки.
— А почему не Маршалл Манчини? По-моему, это звучит даже лучше.
Я дразнюсь, но это не идет ему впрок. Он надувается, превращая свои губы в еще более привлекательные для поцелуев:
— Но мне нравится Маршалл Кингсли.
Когда он так себя ведет, это напоминает мне, что ему всего девятнадцать. Хотя то, что он делал со мной в спальне, противоречит этому.
— Я просто прикалываюсь. Маршалл Кингсли звучит здорово.
Харпер поднимается с места.
— Я лучше пойду спать. Вы, ребята, слишком сладкие, и у меня от этого уже болят зубы.
— А как же щенки? — спрашивает Ноа.
— Я не против одного щенка в квартире, но не семи. Я так понимаю, что Маршал должен остаться здесь, верно?
— Да. Ноа не может держать собаку в своей комнате размером с банку тунца.
Она пристально смотрит на меня в течение нескольких тактов:
— У вас все становится серьезно.
Черт. Почему она должна была сказать это при Ноа?
— Мы просто совместно воспитываем собаку. Ничего особенного, — говорю я, не глядя в его сторону.
Она сужает глаза:
— Ну конечно. Ну, тогда спокойной ночи. Увидимся завтра.
— Спокойной ночи, Харпер, — отвечает Ноа.
Я наконец-то смотрю на него, но он отвлекся. Сейчас он держит Маршалла на руках, и щенок занимает все его внимание.
— Не стоит играть с ним так поздно. Еще не время для кормления.
— Я знаю, но не могу удержаться.
— Я иду спать.
— Я приду через минутку, — он не встречает моего взгляда, и это заставляет меня чувствовать себя сукой.
Я ранила его чувства, но я не знаю, что сказать, чтобы исправить ситуацию, не опуская снова свои барьеры.
ДЖИА
Итог: я ворочаюсь, ожидая, когда Ноа придет спать, и после часа, проведенного в одиночестве, решаю его проведать. Я нахожу его спящим на диване с Маршаллом, лежащим у него на груди. Его рука удерживает щенка от падения. Я таю от этого зрелища, и в то же время чувство вины пронзает мое сердце. Ноа потрясающий, и он уже не раз доказывал мне, что я ему нравлюсь. Почему же я все еще колеблюсь?
Может быть, потому что он слишком хорош, чтобы быть правдой.
В коробке скулят щенки. Я понимаю, что им пора снова поесть. Вместо того чтобы будить Ноа, я отправляюсь на кухню, чтобы приготовить им смесь. Я разогреваю ее в микроволновке, а затем разделяю смесь по маленьким бутылочкам, которые нам дал ветеринар.
Без его помощи я могу кормить только двух щенков одновременно, но он выглядит таким мирно спящим, что я не хочу его беспокоить.
Я устраиваюсь поудобнее на полу и достаю из коробки двух щенков. Глаза у них еще закрыты, поэтому мне приходится подносить бутылочки к их маленьким ротикам, но потом они берут себя в руки.
— Почему ты меня не разбудила? — спрашивает Ноа сонным голосом.
Я поднимаю голову:
— Я хотела дать тебе отдохнуть.
Он садится и прикрывает зевок кулаком. Маршал тоже не спит и шевелится в его руке.
— Ты не должна делать это в одиночку. Это и моя ответственность тоже.
— Я знаю. Все в порядке, я уже приготовила им смесь. Осталось только покормить их.
Ноа садится со скрещенными ногами с другой стороны коробки лицом ко мне и берет две бутылочки с журнального столика, где я их поставила. Сначала он кормит Маршалла и еще одного щенка.
Мы сидим в тишине, и я не могу понять, то ли он молчит потому, что уже поздно, то ли у него есть что-то на уме, о
