же сильно повезло? Она известна?
— Не знал, что попал на первые полосы желтой прессы. В любом случае, Инга, без шансов. Мне очень жаль, но Вы в пролете.
«Я не буду снимать видео» — гундосит сообщением Ася. — «Ты издеваешься надо мной. Устала печатать. Считаю, что такое общение не способствует сближению. Я не кукла, Костя. Хорошего дня. p.s. Ты приедешь через два дня? Не ошиблась?».
«Поговорим позже. Немного занят» — я точно нервничаю, потому что ощущаю, как сильно парусят мои щеки, а верхняя губа стремительно ползет наверх, насильно обнажая десны.
— Совсем-совсем? — Инга жалобно пищит, не теряя, видимо, надежду.
— Не буду добавлять «увы». А на случай неудобной обуви рекомендую брать всегда с собой кроссовки, тем более, когда выезжаете на подобные объекты. Итак…
— Вы грубиян, Костя? — убирает руку, распуская свой захват.
Не отрицаю, но:
— Я женат, — поднимаю правую ладонь, вращаю ею, демонстрируя Инге золотое доказательство. — У меня есть сын и я уверен, что не обязан перед вами извиняться за то, что кому-то из пускающих слюну на то, что странным образом освободилось, перешла дорогу моя жена и мелкий мальчик. Кстати, как наш Александр?
— Наш? Александр? — на ее лице играет красками недоумение, изумление и полный в понимании швах.
— Фролов и Вы? — похоже, мой черед выпучиваться, изображая задохнувшегося от душных выхлопов слепого червяка. — Вы с ним разве не встречаетесь?
— С кем?
Впору закричать:
«Неважно!».
— Перейдем, пожалуй, к делу, — вскидываю руку, чтобы свериться с часами на предмет оставшегося на работу времени. — Санитарные нормы здесь оставляют желать лучшего. Вернее, они полностью отсутствуют. Это первое…
— Все? — она закидывает ладонь себе на лоб.
— Пока нет. Я только начал.
— Извините. Нервы, видимо, шалят. Вообще ни к черту!
Да уж! Нелегко быть бизнес-леди в мире, где гигиена и санитария покупаются, а застройщик просто ждет, когда соответствующие органы выдадут разрешающую всё и вся бумагу.
— Пожарная безопасность хромает, причем на все конечности. Магазин будет расположен почти впритык к имеющимся зданиям. Небольшая этажность не спасет сложившееся положение. Как ни крути, но автолестница, например, не развернет стрелу, если вдруг придется ликвидировать большое возгорание. У Вас не вредное производство, но тем не менее…
— Какой выход, Костя? — не желает слушать, поэтому перебивает.
— Мы пересмотрим заново проект, на это, естественно, понадобятся дополнительное время и средства. Я намерен подключить геодезистов. Заново произведем замеры, посмотрим, что получится в итоге, если вклинимся, — указываю в нужном направлении вытянутой рукой, — между теми, например, громадинами.
— Но…
— Это место тяжело для исполнения, Инга. И у Вас, и у нас могут возникнуть непредвиденные проблемы, причем они будут предсказуемыми и обоснованными — я не оговорился — с точки зрения их одушевления. Пожарные не пропустят то, что мы тут соорудим — это сто процентов. А главный санитарный врач не даст добро. Что касается местных князьков…
— Я с ним поговорю.
С ним? У-у-у, ну-ну, ну-ну! Все ясно и понятно. Эх, Фролов, Фролов! А вот с этого момента, с ее почти признания в том, что у нее есть рычаги влияния и управления несговорчивыми градоначальниками, пошел, по-моему, другой и взрослый, почти мужской, почти на равных, разговор.
— Не стоит, — громко хмыкнув, отвечаю.
— Но Вы сказали…
— Я сказал, что первоначальное место было иным. Вы заказывали все то же самое, но на другом конце города.
— Вы очень деловой человек, Костя, — как будто назидательно качает головой. — И внимательный, но несговорчивый, да?
— Вы меня услышали?
— Да, — быстро отвечает.
— Это Ваш косяк, Инга. А значит… — замедляюсь, наклоняя голову, направляюсь к ней лицом, заставляя что-то там угадывать.
— Да-да?
— Вы будете послушным заказчиком, который не меняет планы по щелчку пальцев или под цвет своего платья, или еще чего.
— А как же две недели?
— Не тот, как оказалось, случай.
— Я где-то прокололась?
— Не стоило цеплять мою семью и упоминать прошлое.
— Прошу прощения.
— Увы-ы-ы! — плечами пожимаю. — Это были косвенные причины, но основной остается только то, что под застройку данная площадка совершенно не годится.
— Вы собаку съели на этом? — остановившись, Инга резко поворачивается, обращаясь ко мне лицом.
Невысокий рост, мелкие и острые черты, бегающие глазки и подрагивающая нижняя губа. Она похожа на мелкого зверька. Хорек, суслик, шиншилла, горностай или бобр, но только в женской шубке, покрытой липкой краской?
— Вам стоит прислушиваться к профессионалам. Я ведь не лезу в Ваш бизнес и не качаю там права, потому что проснулся в неподходящим настроении или с простым желанием охмурить того, кого уже нельзя одной постелью покорить.
— Что?
— Ничего не выйдет, — грубо отрезаю.
Уверен, что с выводами не ошибся!
— Вы назначили мне свидание, а после перенесли.
— Это смертный приговор? По нашему законодательству мне светит вышка с конфискацией имущества? Каторга? Химия? Рудники? Помилуйте, кто виноват в том, что встреча сорвалась. Я сообщил об этом, кажется, заранее.
— Она настолько хороша…
Что перешла дорогу хваткой бабе?
— Я правильно понимаю, что теперь мы с каких-таких делов будем обсуждать мою жену?
— Нет, — она внезапно осекается.
— Отлично! Мне подходит. Тогда закончим, пожалуй, на этом. Я все сказал: или мы поступаем так, как предлагаю я, или мы разрываем наше хлипенькое соглашение, при этом Вы объясняетесь с Сашкой, сообщаете ему, что погорячились, и продолжаете соблазнять главу района. Не хочу говорить «окей», но, видимо, другой язык Вам не совсем понятен. Итак?
— Извините меня, — шипит, потупив взгляд.
— Инга, у Вас недостоверная информация обо мне. Мне и лестно, и противно. И все, черт возьми, одновременно.
— Вы чересчур таинственный, Костя, — бухтит, не поднимая глаз. — Что такого? Это современное общество — здесь все равны. Пушкинские времена давно прошли. Признаваться женщине в том, что ей понравился мужчина, больше не стыдно. Да! Вы мне понравились. Я не ждала Вашего развода и отдаю себе отчет в том, что подобное событие — не праздник, не фестиваль и уж, конечно, не повод для скорейшего налаживания новых отношений, но…
— Я семейный человек и придерживаюсь очень жестких принципов в вопросах морали. Я больше несвободен, но и не обременен супругой, от которой можно откреститься, при этом заведя интрижку с деловым партнером, который как будто бы не против. Измены — не про меня, сударыня. И предвосхищая Ваш вопрос скажу, что мой развод произошел по обоюдному согласию. Люди перестали ценить то, что у них было в тот момент, поэтому предпочли расстаться, а не клеить то, что невозможно друг к другу поднести. Я ответил на все интересующие Вас вопрос касательно личной части?
— Костя, я ведь извинилась.
— Строгий домострой!
Тут бы добавить —
