— Нет. Почему бы тебе не налить себе выпить? Я скоро буду.
Я вхожу в ванную комнату и снимаю всю одежду, встав под горячий душ. Я энергично тру шоколадную стрелу, чтобы от нее не осталось и следа. И наблюдаю, как стикини с моих сосков с запахом арбуза уплываю вместе с водой в отверстие в ванне, у меня во всю текут слезы. Я не могу сказать, почему я сейчас плачу, возможно, от внутреннего напряжения. Я слышу, как открывается дверь, и разгоряченный сексуальный Альфа-самец стоит передо мной со стоящим членом.
— Не плачь, Элла, — тихо говорит он. — Все хорошо, теперь ты в полной безопасности.
— Я знаю, — всхлипываю я.
Он протягивает руку и касается моего живота, где образовался уже огромный синяк.
— Он ударил тебя, — в шоке шепчет он.
— На самом деле это не больно, — и это правда.
Он входит рядом со мной в душ, кабинка настолько маленькая — практичное решение для меня одной, я с трудом обвиваю его талию ногами и прижимаюсь к нему, он поддерживает меня за задницу и трахает… жестко. Ох, так жестко, скорее всего именно это, мне и нужно в данной ситуации. Я чувствую, как все мое напряжение, страх и сомнения смываются водой и под каскадом льющейся воды, мы становимся чем-то единым. Он нежно целует меня, и я цепляюсь руками, обхватив моего цыганского героя за плечи. Боже, он так великолепен.
— В выходные я отвезу тебя к лошадям, они тебе понравятся.
— Почему? Вивьен любила лошадей?
Он улыбается красивой, открытой улыбкой.
— Нет, они понравятся тебе, потому что это лошади, их нельзя не любить, особенно моих.
— Хорошо, — говорю я.
— Ты любишь меня? — спрашивает он.
— О, мой Бог!— восклицаю я. — Разве это так не очевидно, черт побери?
— Да, но я хотел услышать это от тебя, — отвечает он с озорной, не перестающей меня удивлять, сексуальной улыбкой.
Мы оба вместе смеемся.
Я могу быть твоим героем, малышка
https://www.youtube.com/watch?v=koJlIGDImiU
Элла
6 месяцев спустя
Я подношу полоску вверх и вижу отчетливо обозначенные тонкие синие линии. И на меня накатывает смех. О, мой Бог. О, Господи. Я кладу полоску на край раковины, мою руки и возвращаюсь в спальню.
— Иди ко мне, женщина, — говорит Дом, лежа в кровати.
Я не двигаюсь с места, просто стою и с восхищением смотрю на него. Его смуглая кожа контрастирует с белыми простынями, грудь и руки мускулистые, улыбка белозубая и красивая. У меня тут же проносится мысль — я до конца не верю, что он принадлежит мне. Каждое утро я просыпаюсь, не веря, что мне могло так повезти. Разве может кому-нибудь так повезти, правда ведь?
Он слегка приподнимается, и улыбка исчезает.
— Что произошло?
Я счастливо улыбаюсь.
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Тогда почему ты там стоишь? Я изголодался по твоей киске.
Я смеюсь и иду к нему, Дом протягивает руку и затаскивает меня в постель, я падаю на его горячее, крепкое тело.
— Что это?— округлив глаза, интересуюсь я.
— Это, миссис Иден, называется бл*ть стоящим членом твоего мужа.
Я заливаюсь смехом, он перекатывает меня на спину, почувствовав его руки на себе, перестаю смеяться.
— Ах, Дом, — выдыхаю я.
После очередного занятия сексом мы оба выдохлись и лежим, повернувшись лицом друг к другу, он вдруг говорит:
— Я предупреждал тебя, что изголодался по твоей киске.
— Мммм, — сонно мурлычу я.
— Сегодня воскресенье. Давай останемся в постели, будем трахаться и есть совершенно нездоровую еду целый день.
— Я не могу. Я обещала маме, что помогу ей упаковать вещи.
Он приподнимает голову на локте, смотрит на меня в упор, хмурится, я вижу складку у него между бровями.
— Упаковать? Какие вещи?
— Ее вещи. Они же через неделю переедут.
— Черт возьми, Элла. Моя жена не упаковывает вещи, для этого есть грузчики. Дерьмо, ты можешь потянуть себе спину от такого.
— Я позвонила в ту компанию, которую ты мне дал. Они пакуют только большие вещи. Я должна помочь маме упаковать всякие безделушки, переложив специальной пленкой, чтобы ничего не сломалось при переезде.
Я с удивлением дотрагиваюсь до его лица.
— Спасибо тебе, что ты позаботился о них. Мама до сих пор думает, что умерла и попала в рай. Даже в своих самых смелых фантазиях, она не могла предположить, что сможет когда-нибудь иметь свой собственный дом, да еще такой красивый, который купил им ты. И отец стал совершенно другим человеком. Кто же знал, что ему необходима гормональная терапия?
— Мне стоит поблагодарить их за то, что благодаря им у меня есть ты, — с любовью отвечает он.
— Кстати, об этом. Тебя, возможно, тоже кто-то поблагодарит через каких-нибудь двадцать лет.
Он вдруг выпускает меня из своих объятий и подминает под себя.
— Ты же на полном серьезе это говоришь, правда ведь, женщина?
Я смеюсь.
— Да, серьезно.
Он хмурится.
— Надеюсь, он или она не будут так же быстро ползать, как Томми или говорить, как Лилиана?
Я еще больше заливаюсь смехом.
— Вполне возможно.
— О,Господи, — ругается он. — Прекрати смеяться над этим, ты теперь большой черт побери сосуд. Ты разве не счастлива?
Он смотрит на меня своими голубыми глазами, наполненными радостью.
— Да, я так счастлива, что могла бы трахнуть тебя снова.
У него на лице расплывается огромная счастливая улыбка.
— Я люблю тебя, Элла.
Что-то теплое, наверное, чувство любви и радости расплывается у меня внутри, я чуть ли не падаю в обморок от счастья.
— Я тоже люблю тебя, Доминик Иден. Я так сильно тебя люблю, что могла бы заняться с тобой любовью снова.
— Ну тогда, — нахально произносит он, словно бросая вызов, опускаясь к моим губам и устанавливая свою власть надо мной.
18 месяцев спустя
Дом
Я кладу Адама на пеленальный столик.
— Да, — уверенно говорю я сам себе. —Давай сделаем это.
Он булькает на меня пузырями и агукает, я глубоко вздыхаю, вбирая в легкие чистый воздух перед тем, как сменить ему подгузник.
— Да, — снова говорю я. — Мы однозначно сделаем это сами… без мамочки.
На этот раз он выдувает пузыри. Я опускаю глаза на пеленальный столик.
Салфетки здесь.
Свежий чистый памперс тоже.
Крем от опрелостей имеется.
Мешок для грязных памперсов тоже.
Если я очень быстро все сделаю, то не почувствую жуткой вони. Адам сучит ногами и бессвязно машет руками. Я разворачиваю чистый памперс и кладу его рядом.
