Ознакомительная версия.
– Нет, мне дачу не надо. Спасибо вам, всего доброго! – улыбнулась Соня тетке, трогаясь с места. Надо же, какие они в этих краях любопытно-словоохотливые!
Так. Надо запомнить. Прямо, потом около магазина налево, потом мимо каких-то там огородов… Не заблудиться бы. А впрочем – тут не дадут заблудиться. Тем более и фамилия девичья у Натальи выяснилась – Северцева.
Так, эта одноэтажная халупа с вывеской и есть магазин, надо полагать. Теперь налево. Потом, тетка говорила, все прямо и прямо. А огороды где? Может, за этим длинным забором и есть огороды? И спросить не у кого – ни души вокруг. И забор как-то неожиданно закончился… А вот, похоже, и три домика, которые отдельно стоят. А самый справный наверняка вот этот, с резными наличниками, с буйными пионами в палисаднике. Как раз и калитка открыта…
Соня вышла из машины – сердце зашлось от страха, ноги будто к земле приросли. Может, уехать отсюда, пока не поздно?
– Здравствуйте… Вы, наверное, ищете кого-то? Заблудились, да?
Женщина в проеме калитки – улыбчивая, простоволосая. Плечи загорелые, ситцевый сарафан в белый горошек. Но с виду не деревенская, нет. В глазах не любопытство, а обычный вежливый интерес.
– Нет, я не заблудилась. Мне нужна Наталья Северцева. То есть Оленина…
– Это я. Еще раз здравствуйте. Проходите, не бойтесь, собаки у меня нет. Была, да похоронила недавно, теперь вон будка пустая стоит. Проходите, проходите…
И снова – улыбка. И морщинки у глаз – гусиные лапки. Но лица совсем не портят, а будто наоборот, светлее его делают. И глаза яркие, нежно-фиалковые, в обрамлении густых коротких ресниц.
Приятная какая женщина. Про таких говорят – со следами былой красоты. И фигура вполне сохранная, в нужных пропорциях к возрасту располневшая. «Сколько ей, интересно? – подумала Соня. – Лет сорок, сорок пять?»
– Садитесь вон туда, в беседку, там тень… Квасу холодного хотите?
– Да, не откажусь…
– Сейчас принесу…
Наталья взошла легко по высоким ступеням крыльца, скрылась в доме. Соне и правда пить захотелось, горло от волнения пересохло.
Огляделась. Хорошо у нее тут… Дворик маленький, но ухоженный, уютный в своей непритязательности. Аккуратная поленница под навесом, кудрявый ковер аптечной ромашки, выложенная бурым кирпичом дорожка к беседке, увитой плющом. В беседке действительно прохладно, пахнет вялым укропом, хлебом, свежим огурцом. Обедала недавно, наверное…
– А вот и квас. – Наталья появилась в проеме беседки, поставила на стол запотевший глиняный кувшинчик и граненый стакан. – Пейте… День сегодня очень жаркий…
Соня выпила махом два стакана и в изнеможении откинулась на спинку скамеечки.
– Хорошо тут у вас… Тихо, душа отдыхает.
– Да, хорошо. И лес рядом, и речка. Я по утрам купаться хожу.
Замолчали обе, глядя друг другу в глаза. На губах Натальи по-прежнему застыла приветливая улыбка, но взгляд был немного тревожным – так смотрит человек, ожидающий не очень приятных вестей. Соня подумала, что надо как-то начать разговор, объяснить цель приезда. Но какая ж у нее цель-то? Нет никакой цели. Не заявит же она Наталье: вот, мол, потянуло с вами поговорить… Даже и не поговорить, а просто увидеть.
– Меня зовут Соня Панкратова. Я… Я… Как бы это сказать… Знакомая Марка Оленина, вашего бывшего мужа…
– Ах, вот оно в чем дело… – тихо покачала головой Наталья, задумчиво огладив ладонью подбородок. – Ну что ж, рада знакомству, Соня Панкратова. Вы, наверное, о чем-то хотели меня спросить? Не зря же сюда приехали?
А глаза-то сразу у Натальи изменились. Приветливое выражение ушло, появилась в них легкая искорка насмешливости. Да, она сейчас очень смешно выглядит, наверное. Ну, да бог с ним. Если уж начала… Не поворачивать же обратно. Авось глупая затея вырулит куда-нибудь.
– Да… Да. Наверное, спросить. Только я не знаю, о чем спрашивать.
– Так уж и не знаете? Ну что вы, Соня, не стесняйтесь. Ведь явно Марком интересуетесь, его, так сказать, прошлой жизнью?.. Вы его новая пассия, да? Я правильно угадала?
– Ну… Не то чтобы…
– Понятно. А что бы вы хотели узнать, Соня? Можно поконкретнее?
– Да не знаю я, правда, не знаю! То есть не могу объяснить…
– Странная вы какая-то. Вы что, замуж за него собираетесь?
– Нет. Я – нет!
– Ох, как у вас это категорично прозвучало! Из вашей категоричности можно сделать вывод, что вы не собираетесь, а он настаивает. Так?
– Нет, не совсем. То есть… Я действительно не собираюсь за него замуж. Я замужем. Мне просто… Ситуацию хотелось бы прояснить. В общих чертах. Слишком непонятного много, загадок много.
– Каких загадок? Спрашивайте как есть, без обиняков. Что сумею, то объясню, чего уж. Ну же, смелее, Соня…
– Отчего он такой, Наталья? – спросила Соня, резко подавшись вперед, словно в омут с головой бросилась. А чего терять-то? Эта Наталья сама попросила – без обиняков…
– Какой – такой? Что вы имеете в виду?
– Ну… Странный немного. Добрый и жестокий одновременно.
– С чего вы взяли, что он жестокий?
– А разве не жестокий? Например, как он поступил с вами и со своим ребенком… Как отрезал… Это не жестокость, по-вашему? Извините, конечно… Извините, если сделала вам больно.
Наталья глядела на нее долго, задумчиво, будто решала, отвечать на вопрос или нет. Не было в ее взгляде неприязни – чего, мол, в душу лезешь! – наоборот, взгляд был тихим и кротким, исполненным благожелательного достоинства. И насмешливости в нем больше не было.
– Хорошо, Соня. Если хотите, я вам расскажу. Все расскажу… Но только расскажу со своей точки зрения, договорились? А вы уж потом сами анализируйте, чему верить, чему нет, делайте выводы. Не зря же, в самом деле, вы сюда ехали…
Вздохнув, Наталья чуть подалась корпусом вперед, положила перед собой руки, медленно сплела пальцы в замок. Она вообще все делала медленно, будто с трудом преодолевала в себе нежелание ко всякому действию.
– Он раньше не был таким, Соня… – начала она тихо, разглядывая свои руки, – он раньше совсем таким не был… Это большие деньги его испортили. Он почему-то напрямую связывал отсутствие больших денег со своей внутренней личностной состоятельностью, сам связывал, болезненно искал в этом причины своих неудач. Причем очень болезненно искал. Не знаю, откуда это взялось. Может, из первого брака. Я ведь за него вышла, когда он вдовствовал, совсем потерянный был…
– А отчего умерла его первая жена, вы не знаете?
– Она под машину попала. Говорят, пьяный водитель выехал на тротуар, но его так и не нашли… Я спрашивала, конечно, как же так получилось, но он сердился, уходил от ответа. Он ведь любил ее очень сильно. Ревновал, следил, всюду преследовал… Не знаю, чего уж у них там вышло, но только она собиралась от него уйти. Да она и ушла, в общем… А только буквально на следующий день эта трагедия и произошла. Такая вот судьба… Он очень потом переживал, целый год не мог из страшной депрессии выйти. Я жалела его… По-своему, по-бабьи. Все время старалась рядом быть. Ну, как-то оно со временем привыклось, срослось, знаете ли… А потом, когда Риточка родилась, мы поженились уже официально. Я… Я очень его любила. Даже тогда любила, когда денег у него стало больше, чем нужно. Это же, знаете, большое несчастье, когда у человека денег гораздо больше, чем ему нужно.
Ознакомительная версия.
