Ознакомительная версия.
Василь заглянул ему в лицо и сказал:
— Это Зенон, сын шорника Войдылы.
— Что случилось? — раздался рядом голос Прокопа.
— Разбились на мотоцикле! — дрожа как в лихорадке говорил Зенон. — Но живы! Знахарь схватил его за плечи:
— Кто?! Да скажи ты, наконец, кто?! — в его голосе прозвучала угроза.
Ответ уже не понадобился. Как раз подъехала телега, на которой лежали два неподвижных тела. Из хаты выбежал Виталис, прибежали и женщины, неся с собой зажженную лампу.
В пятнах запекшейся крови, лицо молодого Чинского производило страшное впечатление, но глаза его были открыты и, казалось, он был в сознании. Зато белое как бумага личико Марыси казалось мертвым. По золотисто-белым волосам из ранки над виском сочилась кровь. Знахарь, наклонившись над телег. ой, проверял пульс.
Мужики, перебивая один другого, рассказывали о случившемся.
— Мы аккурат проезжали около Вицкунецкой дороги, когда этот человек выскочил с криком о помощи. Ну, побежали посмотреть, а там, прости Господи, лежат на дороге…
— Они уже и не дышали…
— На том мотоцикле разбились. Колоду кто-то на дороге оставил, а они о ту колоду, ну и понятно…
— Так мы стали советоваться, что делать, а этот человек падает на колени, руки целует. Спасайте, говорит, везите к доктору в город, будьте, говорит, христианами…
— А мы что, мы же по-людски понимаем. Только как же их довезти до города? Душу из них вытрясем, если они еще живы. Ну и решили сюда, к знахарю…
— Хотя тут уже ксендз больше нужен.
Антоний Косиба повернулся к ним. Черты лица его окаменели, сам он был подобен мертвецу, только глаза горели.
— Один я не справлюсь, — сказал он. — Пусть кто-нибудь на лошади подскочит за доктором.
— Виталис, — позвал Прокоп, — запрягай!
— Нет времени запрягать! — крикнул знахарь.
— Дайте мне коня, я поеду, — отозвался Зенон.
— Выведи ему коня, Виталис! — согласился Прокоп, а ты там дай знать в Людвикове, что тут их панич лежит.
Тем временем знахарь был уже в избе. Одним движением руки он смел с большого стола все стоявшие на нем предметы, другим так же очистил лавку. Руки у него дрожали, а пот каплями выступал на лбу.
Он снова выбежал на улицу, отдавая приказания. Раненых осторожно на руках перенесли в избу, где Василь уже зажег еще две лампы. Ольга раздувала жар в печи, Наталка наливала воду в горшки. Зоня разрезала большими ножницами полотно для бинтов.
За окном раздался стремительный топот копыт. Это Зенон помчался в городок, даже не оседлав коня.
— И этот шею свернет, — проворчал вслед Виталис. — Еще и коня в темноте загубит.
— Почему это загубит? — сердито и встревоженно спросил мельник. — Дорога прямая и гладкая.
— Боже, Боже, какое несчастье! — без конца причитала старая Агата.
— Надо же было ему в святой день злого духа искушать, — сочувственно проворчал один из мужиков. — На машине разъезжать…
— Это не грех, какой же это грех? — вступился кто-то из молодых.
— Может, и не грех, но лучше не гневить Господа.
— Так расскажите же, люди добрые, по порядку, как все произошло, — попросил Прокоп.
Все собрались около телеги. Из избы вышли все домочадцы, откуда их, по всей вероятности, выпроводил Антоний. Начались подробные описания. Время от времени кто-нибудь из слушавших подходил к дому и заглядывал в окно. Знахарь, вопреки обычаю, видимо, забыл задернуть занавески.
Но знахарь ничего не забыл. Просто он знал, что не имеет права терять ни минуты времени. Прежде всего он начал осматривать Марысю. Слабое дыхание и едва прощупываемый пульс свидетельствовали о том, что она угасает. Следовало как можно скорее определить очаги повреждения. Рана у виска не могла стать причиной такого угрожающего состояния Она была поверхностной и, видимо, образовалась при падении от удара о какой-нибудь острый камешек, который разрезал кожу и скользнул по кости. Кость, к счастью, оказалась цела. Кожа на руках и коленях во многих местах была содрана, но переломов не было.
Пальцы знахаря быстро, но методично обследовали неподвижное тело девушки, ребра, ключицы, позвоночник и возвратились к голове. Как только они коснулись места, где голова соединяется с шеей, Марыся вздрогнула раз, второй, третий…
Он сразу же понял: перелом основания черепа.
Если мозг не поврежден, немедленная операция могла бы спасти девушку. Могла бы… Оставалась лишь хрупкая надежда, но все-таки она была.
Знахарь тыльной стороной ладони вытер вспотевший лоб. Его взгляд остановился на тех примитивных инструментах, которыми он пользовался до сих пор. Он отдавал себе отчет, что с их помощью не сможет сделать такую опасную и сложную операцию.
“Спасение только в докторе, — лихорадочно подумал он. — Дай Бог, чтобы он успел”.
Знахарь промыл и осмотрел раны Марыси, после чего занялся Чинским. Молодой человек пришел в сознание и громко стонал. После того как с лица была смыта запекшаяся кровь, оказалось, что у него сломана челюсть. Хуже было с переломом левой руки. Сломанная по диагонали кость пробила мышцу и кожу.
Резким движением ножа знахарь обрезал рукав и приступил к операции. К счастью, пострадавший под влиянием боли потерял сознание. В течение двенадцати минут операция была закончена. Во всяком случае жизни Чинского ничто не угрожало.
В то же время Зенон как сумасшедший мчался в город. Возле костела он чуть было не сбил с ног какую-то женщину и, наконец, соскочил с коня перед домом доктора Павлицкого.
Доктор еще не спал и сразу сориентировался, что следует делать. Он послал сестру, чтобы она с почты дозвонилась до Людвикова, а сам достал из шкафа кожаный саквояж с хирургическими инструментами, проверил, все ли на месте, упаковал лекарства, шприц и бинты.
Сестра возвратилась с сообщением, что Чинские уже выезжают и через пять — десять минут будут в Радолишках.
“Поеду с ними”, — решил доктор.
— Вы же можете ехать, тут есть конь! — настаивал Зенон.
— Ты что, с ума сошел! — возмутился Павлицкий. — Я должен трястись на лошади, да еще без седла?! К тому же машиной я буду быстрее на месте.
И он был прав. Неожиданно быстро подъехал большой автомобиль из Людвикова. Испуганные Чинские хотели расспросить Зенона о случившемся, но доктор объявил, что для этого еще будет время.
Спустя пять минут они въезжали во двор мельницы. Когда супруги Чинские вошли в пристройку, знахарь заканчивал бинтовать голову Лешека.
— Что с ним? Жив ли мой сын?! — вскрикнула пани Чинская.
— Жив, пани, и ничто ему не угрожает, — ответил знахарь.
— Что этот человек может знать?! Пан доктор, спасайте моего сына!
Ознакомительная версия.
