Лето пролетело как один миг. Утром Чарли посещала лекции, днем работала, а по вечерам занималась у себя в комнате или в библиотеке. Больше ни на что не хватало времени, да и народу в колледже тоже было очень мало. К удовольствию Питера и к облегчению Чарли, Венс летом работал интерном в больнице в Вашингтоне. Как верно угадал Питер, конгрессмен Ховард с большой выгодой для себя использовал печальный случай с Чарли, и во всех газетах штата появились его фотографии, на которых он по-отечески обнимал «эту несчастную второкурсницу» Смитовского колледжа.
В письмах Марина и Тесс рассказывали, как они устроились в Европе в ожидании начала семестра.
В своем первом письме Марина назвала «свадьбу века» Алексис «самым кошмарным спектаклем за всю историю существования женского пола» и добавила, что «Алексис чуть не лопнула от гордости». Чарли читала письмо и смеялась. Она уже соскучилась по принцессе.
Письмо Тесс пришло только в конце августа. Оно было коротким и не содержало ничего, кроме сведений о том, что она учится искусству стеклодува у выдающихся мастеров. Тесс также добавила, что ее непосредственный учитель Джорджино Гедини совершенно неотразим.
Чарли не поехала домой в Питсбург на последние две недели перед началом занятий; она использовала это время, чтобы работать в офисе конгрессмена полный рабочий день. Чарли не хотела упускать такой случай, да и платили ей неплохо. К тому же впереди было еще три праздничных дня, так как близился День труда. Кроме того, Питер намекнул, что, может быть, хотя и маловероятно, он устроит так, чтобы Чарли приехала погостить в их коттедж в Хэмптоне и познакомилась там с его матерью.
В среду вечером накануне Дня труда Чарли стояла у себя в комнате перед зеркалом и рассматривала шрам на лбу. Он уже не был багровым, как прежде, но грязно-коричневым и по-прежнему напоминал об эпизоде у Райского пруда. Чарли никогда никому не рассказывала, даже Питеру и доктору, о мучившем ее ночном кошмаре, в котором на нее нападал странный маленький человечек со сдвинутыми к переносице глазами и визгливым голосом. Чарли надеялась, что кошмар, так же как и шрам, скоро исчезнет.
В коридоре зазвонил телефон, Чарли вышла из комнаты и взяла трубку. Звонили ей, и это был Питер.
– Как ты там? – спросил он.
Чарли, улыбаясь, прислонилась к стене.
– Прекрасно. Вот только скучаю по тебе.
– Я тоже. Тебе уже выставили отметки за лето?
– У меня одни «отлично».
– Ну и молодец ты, Чарли.
Она покраснела от удовольствия. Ей нравилось заставлять Питера гордиться ею; ей нравилось, что он принимает близко к сердцу ее дела.
– Ну как, ты уже договорился насчет праздников? – спросила Чарли радостно возбужденным голосом.
Питер молчал, и Чарли потухла.
– К сожалению, возникли кое-какие проблемы, – наконец заговорил он.
– Неужели?
– Извини, девочка, но у матери другие планы.
Другие планы? Что может быть важнее знакомства с невестой сына?
– Ты очень огорчена?
Чарли проглотила обиду. «Это только к лучшему, – успокоила она себя. – Все равно мне нечего надеть».
– Я немного расстроена, но ведь это не последний шанс, – сказала она и неизвестно почему добавила: – Так ведь?
– Ну конечно, – рассмеялся Питер. – Перестань выдумывать. Я же сказал тебе, что у нее оказались другие планы.
Чарли хотела спросить, может быть, его мать просто не хочет с ней знакомиться, может быть, она на что-то рассердилась. Чарли даже хотела узнать у Питера, говорил ли он вообще о ней с матерью, а может, он в конце концов решил, что девушка из Питсбурга ему не пара. Чарли крепко сжала трубку и посоветовала себе выбросить из головы всякие глупости.
– У меня есть другая идея, – продолжал Питер. – Что, если я приеду за тобой и мы проведем эти дни на Кейп-Код?
– Кейп-Код? – переспросила Чарли.
Значит, он приглашает ее одну? Значит, они будут только вдвоем? Снимут одну комнату и будут спать вместе? Не рановато ли?
– Как ты думаешь, я не надоем тебе за целых три дня? – спрашивал Питер. – Я бы пригласил и маму, но, ты знаешь, она занята.
«Да, – сказала себе Чарли, – уже пора. Нам надо встретиться. Нам пора заняться любовью».
– Как скоро ты можешь приехать? – услышала Чарли свой голос.
– В пятницу около середины дня. Я за тобой заеду, договорились?
– Да, – подтвердила Чарли с улыбкой. – Это здорово.
Повесив трубку, она еще некоторое время стояла, прислонившись к стене. На последнюю зарплату в офисе конгрессмена Ховарда она купит себе кое-что из одежды для поездки на Кейп-Код. И обязательно ночную рубашку. Очень сексапильную. Такую, какую не купит ни одна женщина в здравом уме.
День труда был первым из уик-эндов, за которым последовали многие другие. На полуострове они остановились в очаровательной викторианской гостинице в Фалмуте, где по утрам они кормили друг друга гренками с яблочным вареньем и пришли к выводу, что такие уединенные гостиницы им очень нравятся. Они катались на велосипеде и ездили на пароме на остров Мартас-Вайньярд. И еще они занимались любовью. Снова и снова они занимались любовью в песчаных дюнах в сумерках, в кровати под балдахином по ночам. И Чарли поняла, что это стоило ожидания.
По возвращении в Нортгемптон она всю неделю ждала новой поездки – куда-нибудь в Беркшир или южный Вермонт. Чарли быстро привыкла к жизни, когда тебе подают и за тобой убирают, привыкла к маленьким пустячкам, которые Питер покупал тайком от нее во время поездки и потом дарил ей в воскресенье вечером, когда привозил обратно в общежитие, а сам возвращался в Бостон. Это были особые маленькие подарки, купленные с мыслью о ней: пудреница из лиможского фарфора, украшенная резьбой гребенка из слоновой кости, миниатюрная копия скульптуры Даниеля Френча. Подарок и сувенир на память о каждом волшебном уик-энде. Приближался День благодарения, и Чарли надеялась, что вот-вот Питер пригласит ее к себе и наконец познакомит с Элизабет Хобарт.
– Я предполагал, что ты захочешь провести День благодарения со своей семьей, – сказал Питер, когда они сидели на скамейке около Райского пруда.
Чарли подняла камешек и пустила его по воде, соображая, как поступить. За два прошедших месяца она привыкла доверять Питеру и его любви. Она думала, что встреча с его матерью будет следующим логичным шагом.
– Я действительно давно не была в Питсбурге, – сказала Чарли. – Но я считала, что знакомство с твоей матерью важнее всего.
– Сейчас для этого не очень подходящее время, девочка, – нахмурился Питер, – У матери трудности с делами. Лучше будет, если я съезжу домой один.
– Это несправедливо. Ведь ты уже познакомился с моей матерью.
