Клер явилась прямо к постели мужа. Ее растерянное, непривычно бледное лицо и вздрагивающие от подступающих слез пухлые губы свидетельствовали о сострадании.
– Дик, любовь моя, разве можно так пугать свою девочку! Ты – самое дорогое, что есть у меня в жизни… – Клер расплакалась, целуя лежащие на одеяле руки мужа.
– Детка, мне уже лучше. Но врачи настаивают на постельном режиме. Как же твои именины? Я уже разослал приглашения, – тихим голосом сказал Дик. – Думаю, тебе лучше вернуться в Лос-Анджелес, чтобы успеть организовать все там.
– Нет, я не оставлю тебя! Я боюсь, я не смогу пробыть и часа вдали отсюда!
– Не стоит преувеличивать. У меня и раньше бывали такие ситуации. Это скоро пройдет, и тогда я смогу сам навестить тебя. А сейчас прими вот это. – Дик достал из ящика тумбочки футляр с браслетом.
– Боже, что за чудо! – упавшим голосом, означавшим легкое потрясение, прошептала Клер. – Милый! – Она прижалась к Дику, намереваясь запечатлеть страстный поцелуй, но он отвернулся.
– Не надо. Не сейчас. Ты же знаешь, как умеешь воспламенять мою кровь. – Дик усмехнулся. – Думаю, для нас двоих будет лучше, если мы на недельку расстанемся.
Клер нехотя согласилась.
– Я буду звонить врачу каждые полчаса. Уверена, все будет отлично, любовь моя. – От двери она послала мужу воздушный поцелуй.
– Постой, дорогая. Я хотел задать тебе один вопрос: ты давно научилась водить самолет?
Тонкие смоляные брови Клер удивленно поднялись:
– Ты же помнишь, с каким блеском я сыграла турецкую летчицу в «Гневном зове»? Мы с неделю торчали на частном аэродроме возле Стамбула, и мне не оставалось ничего лучшего, как потренироваться с местными инструкторами.
– Неграми?
– Откуда в Турции негры? Нет, один из них был, кажется, немец. А что стряслось?
– Старческое любопытство… – Дик замолк, закрыв глаза, и Клер с облегчением вздохнула.
– Может, тебе поставить кассету с какой-нибудь старой комедией?
– Лучше расскажи про путешествие на Болеарские острова. Говорят, ты подружилась с четой Морисов?
– Ах, да! Извини, дорогой, мне страшно хотелось поделиться с тобой переживаниями по поводу этой ужасной истории… Но я боялась усугубить твое состояние. Мне самой пришлось проваляться в постели несколько дней – стресс и легкое сотрясение мозга. Все произошло так неожиданно! Бедняжка Сандра! – Присев у постели мужа, Клер накапала в стаканчик успокоительных капель и поднесла к дрожащим губам. Лекарство не помогло – крупные слезы покатились по бледным щекам.
– К чему так расстраиваться, детка? Кажется, этот Морис выиграл изрядный куш. К тому же избавился от инвалидки. Вы отлично провели сложнейшую операцию.
– Может, тебе лучше поспать? Я ничего не понимаю! Послушай, как колотится сердце. – Клер быстро положила себе на грудь ладонь мужа. – Я еще не оправилась от переживаний. Зачем ты огорчаешь меня?
Дик не отнял руку, которой Клер начала поглаживать свою грудь. Он почувствовал ее затвердевший сосок и волнение, замутившее бирюзовый взор. Правая рука Дика пробралась под узкую обтягивающую юбку, нащупывая подвязки и трусики. Эта женщина сохранила повадки шлюхи.
– Ты покупаешь белье в секс-шопе?
– Раньше тебе это нравилось, милый, – прошептала, замирая от вожделения Клер. Дик резко высвободил руки и приподнялся на подушках. Он снова хотел эту женщину – развратную, грязную, преступную – такую, как есть.
– А этот Морис хорош в постели? – спросил он в упор, боясь расслабиться и потерять желание мести. – Ты отличная актриса, детка. Интимные сцены – твое высшее достижение. Я почти поверил, что нужен тебе, как мужчина. Благодарный зритель, не правда ли?
Клер встрепенулась, скрывая под маской обиды подлинное смятение.
– Ты решил меня помучать – я знаю, болезнь меняет человека. Оставляю тебя на попечение врачей. – Клер поднялась и гордо посмотрела на Дика сверху вниз. – Только ты зря гонишь волну, дорогой. Клянусь, у меня никогда ничего не было с мистером Морисом!
– Ах, так? Ну и отлично, детка. Прости меня и забудь дурацкие разговоры. Я действительно не в своей тарелке. – Дик поманил пальцем жену, и когда та наклонилась к нему, больно ущипнул за щеку. – Мир?
– Мир, – скривилась Клер, выдавливая улыбку. – Я позвоню тебе сразу же, как приеду в Лос-Анджелес.
– Чао, малышка… Да, чуть не забыл, возьми в сейфе пакет с надписью «Сюрприз». Но распечатай его в день именин. Думаю, это поднимет твой тонус.
Когда за Клер захлопнулась дверь, Дик улыбнулся – впервые за две последние недели. «Послезавтра, послезавтра она получит сполна!» – думал он, представляя, как задохнется от бешенства эта похотливая сучка, получив его подарок – фотографии, сделанные Морисом, и копию аннулированного завещания.
Дик просчитался, предполагая, что ему придется ждать звонка из Лос-Анджелеса целых двое суток.
Задремав, он проснулся от шума в коридоре. Часы показывали семь вечера. Шум превратился в вопли, с треском распахнув двойную дверь, в спальню ворвалась Клер. Вышвырнув замявшуюся от неожиданности сиделку, она бросила в лицо Дика обрывки растерзанных фотографий.
– Это что такое? – Клер за кончик подняла над Диком экземпляр завещания, перечеркнутый адвокатом.
– А как ты представляла себе выражение моей любви после таких картинок? И ведь это далеко не единственные экспонаты в «семейном альбоме».
– Грязная свинья! Ты покупал фальшивки, чтобы унизить меня и отобрать свои денежки. Деньги – это единственное, что способно возбуждать тебя. Больше ничего. Не думай, что девять лет в браке с импотентом и садистом – пустяк. Я устрою очень громкий процесс и сумею вывалять твое хваленое имя в дерьме. Ты хлебнешь сполна навозной жижи, а потом отстегнешь оскорбленной женщине, не выдержавшей издевательств, кругленькую сумму.
– Шутишь, девочка. Прелюбодействовала ты, а не я. У меня достаточно негативов, чтобы устроить эффектный просмотр. – Дик не испытывал ожидаемой радости от того, что взбесил Клер. Боль в голове становилась нестерпимой.
– Я найду врачей, которые подтвердят, что мой супруг давно перестал быть мужчиной. Ты же сам все время ныл о болезнях предстательной железы. Прошлый раз я покинула этот дом нетронутой, как девственница. А ведь я далеко не ледышка и на тридцать пять лет моложе тебя, старый, вонючий козел! Что ты вообще знаешь о сексе… Я пришлю к тебе Мориса, пусть он расскажет, как это делается.
Клер бушевала, не замечая, что лицо Дика побагровело. Его глаза закатились, из приоткрывшегося рта вырвался сдавленный хрип. Пятясь к дверям, Клер не могла отвести взгляда от скрюченных пальцев Дика, вцепившихся в горло.
