Девочке исполнилось тринадцать лет, когда она впервые сбежала из дома.
Ник не обратился в милицию. Он искал ее сам. Повсюду. Поднял на уши всех знакомых, соседей, друзей… Не ел, и не спал, взял отпуск на работе. И нашел. Через неделю. В притоне, среди малолетних наркоманов.
Ник привез сестру домой в ужасном состоянии. Она твердила, что наркотики помогают ей усыпить голоса тех, кто поселился в ней, сдерживают их. Говорила, что лекарства только усугубляют ее душевные страдания, молила не вызывать врачей, клялась, что больше никогда…
Но все повторялась снова и снова. Юля убегала, а Ник искал. Он понимал, что так больше продолжаться не может, но все еще надеялся и верил ей. Оттягивал неизбежное так долго… Пока не иссякли силы и терпение, не угасла уверенность.
А когда Юля набросилась на сожителя матери с ножом, за то, что он случайно облил ее горячим чаем, сломалась Эмма Скворцова. Мужчина не сильно пострадал, но поставил ультиматум. Или уходит один, или вместе с ней. Мама выбрала последнее. Она устала бороться, устала быть несчастной. Чтобы избежать осуждения общих знакомых, пара уехала в другой город. Сначала Ник долго не верил, что мать могла поступить с ним столь жестоко. Ждал, ждал и тащил сестру из болота безумия. Эмма не вернулась, и Ник больше не мог единолично заботиться о Юле, но пытался из последних сил. После нескольких задержаний в милицию, девушку снова направили на принудительное лечение. Именно во время арестов, Никита познакомился со Светланой Слепцовой. Инспектор по делам несовершеннолетних по-матерински прониклась и к девочке и к ее брату. Она убедила Никиту в необходимости ограничения свободы Юли и постоянного наблюдения у врачей. И Ник сдался. Он боялся, что сестра однажды совершит нечто ужасное, непоправимое. В тот день он уехал с работы пораньше, но как назло, автобус в котором он ехал, сломался, и оставшиеся две остановки парень прошел пешком, успел собраться с мыслями… Вернувшись домой, он попытался поговорить с сестрой. Это была тяжелая беседа, Юля отказывалась слушать и понимать его слова. Она твердила, как заведенная, что здорова, и обвиняла его в сумасшествии и слепоте, просила проснуться, освободиться от собственных иллюзий. Но какие могут быть иллюзии, если на кону безопасность самой Юли? Как сестра умоляла его, она рыдала и стояла на коленях, она угрожала, проклинала, просила прощения. Его сердце обливалось кровью, а душа изнывала от мучительной боли, когда он провожал сестру в больницу. Но врачи не смогли ей помочь, не углядели… Только Ник мог спасти ее, только он удерживал расщепленное сознание Юли на плаву, только ему она доверяла свои бредовые мысли и идеи, и только у него просила помощи. Но он подвел ее, не поверил, и потерял…
Долгие годы ушли на то, чтобы Никита научился жить с грузом вины. Смирился, но не забыл. Ник искренне считал, что тогда не справился, проявил слабость и предал сестру. Он думал, что безумие отступило, осталось в прошлом. И, наверно, ожидал возмездия… И, может быть, даже искал его.
А когда человек одержим мыслью найти что-то — он обязательно найдет. Нет, не Бог карает нас за совершенные грехи, хотя многим удобно думать именно так. Мы сами себе Боги и судьи. Затаившееся в подсознании чувство вины и раскаянье, движет мощным и неумолимым орудием, направленным на уничтожение собственного благополучия. И это орудие носит знакомое каждому название. Совесть. Мы сами выбираем наказание. Никто, кроме нас.
В мире не существует случайностей. Теперь Никита Скворцов осознал истинность этого утверждения. Он отчаянно бежал от самого себя, от безумия, которое шло за ним по пятам и настигло у ворот рая, навсегда захлопнувшихся для него.
Сейчас Юле было бы столько же лет, как Маргарите.
И на этот раз он не отступит. Нет.
Ник застыл в потрясении, когда Диана Казанцева открыла дверь. И не мог поверить, что видит перед собой ту самую женщину, с которой расстался несколько дней назад. Ее лицо словно покинули все краски и чувства. Отрешенное выражение, усталость в бесцветных глазах, горькие глубокие складки на лбу и вокруг губ, свежие неглубокие царапины на шее и правой щеке, синяки на запястьях. Диана распахнула дверь, взглядом предлагая гостю войти. В нос ударил запах лекарственных препаратов. Ник прошел в просторную прихожую, обернулся на Ди, молчаливо взирающую на него. Без обиды и осуждения… Хрупкая маленькая несчастная женщина, скрестившая руки на груди. Никита инстинктивно достал платок из кармана и прижал к кровоточащей царапине на щеке женщины. Она приняла помощь, опустила глаза.
— Гоша не специально, она не понимала, что творит. — прошептала Диана, прижимаясь спиной к захлопнувшейся двери.
Какое-то время, они не говорили, не смотрели друг другу в глаза, тихо переживая каждый свою боль. Ник узнал накатившее на него чувство беспомощности, узнал и попытался бороться. А у Ди больше не было сил. Он читал это в ее лице, в выражении глаз. Она капитулировала… И Ник, как никто другой, понимал ее. Боже, он отлично понимал Диану. Но теперь она не одна, и он пришел, чтобы помочь, исправить… Нужно только понять, когда все началось. Причины, факты, события, обстоятельства.
— Мне жаль, что так вышло с Бертой. — наконец, вышла из ступора Диана. Она посмотрела в лицо молодого человека, с которым еще недавно ее связывало так много. Они и сейчас связаны, даже крепче, чем раньше. Удивительно, но у нее нет обиды или гнева. Ник бросил ее, связался с Марго, а она ничего не чувствует, кроме жалости.
— Мне тоже жаль, Диана. — глухо ответил Никита, изучая ее бледное осунувшееся лицо. — Марго спит?
— Да. — кивнула женщина.
— Ей лучше?
— Наверно. — Диана повела плечами, указав глазами на закрытую дверь спальни. — Она там. Но лучше ее не тревожить сейчас. Долгий сон всегда действует на Марго исцеляющим образом.
— Всегда? — встрепенулся Ник, пронзительно поглядев в глаза Дианы. — И часто с ней происходит…
Он не смог договорить, но женщина поняла его.
— Нет, нечасто. Но с каждым разом привести ее в нормальное состояние становится сложнее. Возможно, дело в препаратах, которые я достаю для нее. Привыкание, наверно… Или просто не действуют. Я заказала другое лекарство, пришлют на днях.
— Что с ней? Психоз?
Диана подняла голову, встретив его вопрошающий взгляд, судорожно вздохнула и отрицательно тряхнула светлыми растрепавшимися локонами. Ник отвел глаза, нервно запустив пятерню в непокорную черную гриву.
— Ник, если бы я знала… — хрипло проговорила Диана, отрываясь от двери и проходя мимо застывшего в оцепенении Никиты. — Я бы предупредила тебя. Пойдем на кухню. Я заварю чай, с мятой. Успокаивает нервы. Я могу предложить коньяк, но сейчас подобный уход от проблем никому не поможет.
