— Нет, — покачала головой, — так тоже не пойдет. Мое условие об отсутствии отношений на стороне основное.
— Швед, да твою ж… — резко выдохнул, пытаясь запихнуть по-глубже раздражение и крик, что рвались наружу. — Так ты мне ответь, как я это все проверну?
— Богдан, — подняла глаза и твердым взглядом посмотрела на него в упор. — Богдан, или так, или никак.
— Вот значит как? Понятно. А ты, простите, на публике с кем будешь появляться? С Федоровым? — зло прищурил глаза.
— Мне не обязательно заводить парня, — безэмоционально пожала плечами. — Мой статус от этого не пострадает.
— Черт знает что! А, может, мы лучше…
— Нет, не может, — перебила его, повышая голос. — Как ты не поймешь, я не хочу быть твоей девушкой! Но мне нравится заниматься сексом с тобой. Правда. И ты меня можешь многому научить в этом плане. А потом, когда придет время, мы разойдемся. Без обид, без претензий — просто разойдемся.
Ошизеть! Просто можно ошизеть! Он смотрел на Швед и не мог поверить собственным ушам. Она, по сути, ему предлагает тупо секс, без «делания мозгов», просто обычный секс без обязательств. Да это мечта многих и многих парней. Но вот он — не многие, и ему этот вариант вот вообще не зашел. Никак!
А это ее «многому научить» заставило сердце на миг пропустить удар, чтобы забиться с удвоенной силой. И мозг начал лихорадочно выдавать картинки из фильмов для взрослых с ними в главной роли.
— Что ж… — отвернулся и включил заднюю передачу.
— Это значит «да»? — она испытующе смотрела на его профиль.
— Ну ты же все еще в машине. Значит «да». Едем ко мне. Хочешь тр*хаться — пожалуйста, — намеренно пытаясь ударить побольнее, выбирал хлесткие словечки. Богдан психовал и злился. Все шло наперекосяк. Ему казалось, что он в королевстве кривых зеркал. Все не так, все неправильно. — Надеюсь, ты потом сможешь ходить, — издал злой смешок.
Но Женя не отреагировала. Она просто кивнула. Мать твою, просто кивнула и все!
46
Да. Богдан говорил неприятные слова. Но они были правдивы. А на правду, как мы все знаем, не обижаются. Так, что теперь? Как не назови сам процесс, это сути не меняет. Тр*хаться, заниматься сексом, заниматься любовью, иметь…. да мало ли еще определений для полового акта. А потому, меня не сильно задели брошенные им фразы. Понимала, что злится. Понимала, что не привык он, когда ему ставят условия. И готова простить ему этот внезапный эмоциональный всплеск.
Безусловно, мне было крайне приятно услышать от него косвенное предложение быть его девушкой. Именно так я расценила его высказывание о вечеринках и тусовках. Но, во-первых, я по прежнему ему не доверяла, а, во-вторых, я прекрасно понимала, что подхожу ему так же, как балетные пуанты корове.
А, что происходит с девочками, которые посмели влезть в запретную тусовку, думаю, рассказывать не надо. В лучшем случае они тихонечко ревели в подушку, в худшем — их выставляли на посмешище, в их фото кидали дротики и они становились героинями анекдотов. Ни один из вариантов меня не устраивал.
Да, я хотела подстраховать себя. Очень хотела. «Так отказалась бы от любых контактов с Макаровым», — скажут многие и окажутся правы в своем суждении. Какая страховка может быть лучше в данном случае, чем отсутствие какого-либо общения? Но за эту неделю я реально тронулась мозгами и даже умудрилась потерять пару кило. Я тосковала по Макарову, могла часами зависать на его странице в инсте, он снился мне, я занималась с ним любовью во сне, я все время думала о нем. Да, и я прекрасно понимала, что по ходу вляпалась по самое не балуй.
И сегодня, как только увидела его, как только полной грудью вдохнула его аромат, тут же почувствовала, как возбуждение молниеносно пронеслось через все мое тело, разлетелось по венам и сосредоточилось внизу живота. На расстоянии руки я ощущала его тепло, и мне безумно, до ломоты, до потери пульса хотелось прикоснуться к нему.
Я не дура… хммм, хотя утверждение сомнительное. Но все же….я не дура, и понимала, раз предложил встретиться, значит хочет меня. Ну, а я его. Так и к чему ненужная скромность? Сидела в машине, сжав ноги, сцепив руки, а в голове вела счет. Отсчитывала секунды до того, как мы приедем к нему домой. А то, что мы мчим туда, я почему-то даже не сомневалась. Но, вдруг, парковка гипермаркета. Почему парковка? А впрочем, какая разница? Если оттолкнет, если неправильно поняла, то пусть лучше сейчас, без свидетелей и закроем тему. Но он не оттолкнул. Нет. Наоборот. Он вместе со мной стремился к вершине: движение за движением, толчок за толчком. Я потеряла всякий стыд. Да-да, с ним я становилась совершенно бесстыдной. И, что самое смешное — мне было абсолютно все равно!
А потом вопрос про Федорова. Странный вопрос. Нелепый. И я вдруг поняла, что это чувство собственника взыграло в нем, и данное осознание стало живительным бальзамом для моей женской гордости. А потому, намеренно поселила в нем уверенность, что не списываю Петю со счетов и допускаю возможность интимных отношений с ним.
— Выходи, — резко открыл дверь, больно схватил за руку и потащил за собой по уже знакомой парковке собственного дома к лифту, нисколько не церемонясь. Будто наказывая за то, что посмела ставить условия, посмела иметь собственное мнение.
— Богдан, отпусти, — взмолилась я, когда почувствовала, как немеют пальцы от его хватки.
Он остановился, немного удивленно посмотрел на свою руку, что сжимала мою ладонь.
— Прости.
И разжал пальцы, полностью освободив. А мне неуютно стало. Хочу, чтоб касался. Пусть даже так, пусть даже сильно, пусть даже больно. Хочу! Как только мы зашли в лифт, взяла его за руку, он удивленно посмотрел, но руку не убрал. Теплая ладонь, сильная.
— Пошли, — махнул в сторону гостиной, как только мы перешагнули порог квартиры.
Остановился посредине и начал раздеваться, резкими движениями стаскивая с себя одежду. Я стояла и молча наблюдала за невольным стриптизом. Он взялся за резинку боксеров, остановился и поднял на меня вопросительный взгляд.
— Что не так? Раздеваемся, раздеваемся. Ты же хотела тр*хаться? Так давай, давай, — похлопал в ладоши. — Скидывай с себя все и вставай раком к дивану. Хотела уроки, будут тебе уроки. Надо — и с повторениями. А то, как же ж ты неподготовленная Федорову потом давать будешь? А так, блеснешь талантами. Слушай, а еще можем тройничок организовать. Ты как? Любишь смотреть групповушки? Я не против. Только без Федорова. У меня при мысли о нем падает все на полшестого.
Это уже перебор! Что он несет? Что за хрень он несет?
— Да иди ты!
Развернулась и быстрым шагом пошла на выход.
Богдан нагнал меня у входной двери в тот момент, когда я пыталась справиться с замками, но они, как на зло, не поддавались. Щелчок механизма, оглушил меня словно набат, и оказался последней каплей — из моих глаз полились слезы. Слезы обиды и разочарования в мажоре. Слезы горечи из-за жизненной несправедливости. Слезы маленькой девочки, что подразнили мороженным, но прямо на глазах выбросили в урну.
Но только я потянула за ручку и дверь приоткрылась, как в тот же миг поверх моей головы ложится рука, резко захлопывая ее. А тело оказывается крепко прижато к гладкой глянцевой поверхности, не давая развернуться, не давая пошевелиться.
Почувствовала, как Богдан опалил горячим дыханием ухо, резко выдохнув. Чувствовала спиной, как сердце его бьется хаотично, скачкообразно в унисон моему. Ощущала как слезы продолжают литься из моих глаз, оставляя мокрые дорожки. Я кусала губы, лишь бы не разреветься в голос. Лишь бы не увидел, как больно сделал. Лишь бы не узнал, о том какое влияние оказывает на меня. Лишь бы…. Лишь бы…. Лишь бы….
— Прости. Слышишь, Жень? Прости меня, — шептал в ухо, касаясь губами. — Я, правда, не понимаю, почему так, — и его губы касаются моей шеи, а приятное тепло разливается по телу, постепенно останавливая поток слез. — Но, если ты так хочешь, хорошо. Мы никому не будем говорить.
