Ее кожа теплая.
— Я имел в виду это на днях, любовь ко мне это дорога в один конец. Ты не можешь вернуться.
— Ох, я знаю.. я не стану возвращаться... — ее голос звучит тихо.
Она снова засыпает. Мы остаемся в таком положении в течение получаса, пока она не начинает что-то бормотать во сне.
— Эльза?
Я касаюсь ее щек и замираю от сильного тепла на них. Я думал, что румянец и жар из-за секса.
У нее жар?
— Эльза, открой глаза.
— Я люблю тебя, Эйден. Я действительно, действительно люблю тебя.
Она еще раз сжимает свои маленькие ручки в моем пуловере, прежде чем они падают на ее бок.
Черт! Черт!
Я беру ее руки в свою; их тоже лихорадит.
— Ты снова бегала под дождем, Эльза? — я ругаюсь себе под нос.
Какого черта у нее странная привычка бегать под дождем, когда у нее больное сердце?
Голод и истощение, должно быть ухудшают процесс.
Мои мышцы напрягаются, а мозг заполняется тысячью сценариев.
Прежде всего, мне нужно понизить температуру ее тела.
Я осторожно кладу ее на пол и подстилаю пиджак ей под голову. Она подтягивает ноги к груди и сгибается в позе эмбриона.
Стянув с себя пуловер, я смачиваю его водой из туалета и обматываю ей голову.
Стон срывается с ее бесцветных губ. Румянец на ее лице краснеет с каждой секундой.
Капли пота выступают у нее на лбу и стекают по вискам.
Я кладу руку ей на сердце. Ритм медленный, но затем становится быстрым.
Это нехорошо.
Это не просто лихорадка. У нее больное сердце, и готов поспорить, что она не посещала своего кардиолога после того, как переехала к отцу.
Когда она упала в обморок в тот день после пробежки под дождем, наш семейный врач сказал, что она должна, как можно скорее посетить врача. Зная Эльзу, она, вероятно, не хотела беспокоить своего отца, как только воссоединилась с ним.
— Черт, Эльза. Твою мать!
Нам нужно убираться отсюда.
Блядь, немедленно.
Если не вылечить должным образом, простая лихорадка может стать летальной для человека с больным сердцем.
Я знаю, потому что я изучал все это дерьмо с тех пор, как узнал о ее болезни.
Вот почему я был еще строже, чем ее тетя, в отношении ее питания. Я приносил ей воду с самой высокой концентрацией минералов, потому что прочитал, что она хорошая. Я наблюдал за ней, пока она бегала, ища крошечные подсказки о ее дыхании.
Однако я не мог остановить ее от бега под дождем, так как она часто делала это за спиной у всех.
Я хватаю свой пуловер, снова смачиваю его водой, а затем обматываю ей голову.
Мои губы в последний раз касаются ее лба, прежде чем я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги.
Адреналин разливается по венам и наполняет меня только одной целью. Я открою эту дверь, даже если мне придется вывихнуть плечи в процессе.
Мы с Эльзой выберемся отсюда.
Мы не лишимся наших жизней в этом подвале.
Глава 37
Джонатан
В отличие от распространенного мнения, злодеи не являются злом.
Злодеи просто люди, добивающиеся того, чего хотят, даже если для этого нужно пройти через всех.
Меня могут считать злодеем в этой истории, и меня это устраивает. Мои убеждения — мои собственные и никого, блядь, не касаются.
Как однажды сказал один итальянский политик, лучше, чтобы тебя боялись, чем любили.
Страх приносит эффективность и заставляет все работать.
Любовь для мазохистских дураков.
Когда-то я был влюблен. Это иррационально и неконтролируемо.
Возможно, именно поэтому я заперт в своей собственной голове, замышляя один заговор мести за другим.
Я прекрасно знаю, что это не вернет Алисию, но я все равно продолжаю.
Почему?
Потому что это иррационально и, блядь, не поддается контролю.
Если я сосредоточусь на мести, я не почувствую пустоты. Если я сосредоточусь на мести, я направлю боль наружу, а не внутрь.
Я находился в аэропорту, готовый вернуть Эйдена, когда на моем экране вспыхнул номер Итана. Я думал, мы вернулись к нашим старым играм. Однако все изменилось, когда он сказал, что Эйден и Эльза пропали.
Прошло пятьдесят пять часов с тех пор, как их видели в последний раз.
Эйден маленький гаденыш, но он мой сын и единственное, что у меня осталось от Алисии. Я должен вернуть его.
Команда Итана и моя проверили все места, куда могли уехать Эйден и Эльза.
Мы допросили их друзей и ничего не нашли.
Мы с Итаном сидим на заднем сиденье авто, мчащегося туда, где в последний раз был обнаружен сигнал их телефонов, где-то недалеко от Нортгемптона.
— В банке? — спрашивает Итан.
Его самообладание такая же маска, как и у меня.
— Нет. Он не пользовался своей кредитной картой.
Он вздыхает.
— И Эльза тоже.
Эйден достаточно умен, чтобы не пользоваться кредитными картами, если бы хотел сбежать. Однако ни Итан, ни я не рассматриваем этот вариант.
Первое. Эльза никогда бы не оставила своего отца после их воссоединения, даже ради Эйдена.
Второе. Если бы Эйден планировал побег, он бы снял небольшие суммы со своего банковского счета за последние несколько месяцев, чтобы у них были наличные под рукой.
А это значит, что их похитили против их воли.
— Эйден забрал ее, — скрипит зубами Итан. — Если бы он этого не сделал, ничего бы не случилось.
— Она пошла с ним. — я потираю висок. — Перестань притворяться, будто твоя дочь святая. Она была прикована к нему все это время, что бы я ни делал.
Он пристально смотрит на меня, но ничего не говорит.
Я возвращаюсь к чтению сообщения от моей команды. Машину Эйдена еще не нашли.
Чертовски гениально.
— Где твоя собака? — я пихаю Итана. — Потерял поводок?
— Осторожно, Джонатан. Я не позволю тебе неуважительно относиться к Агнусу.
— Неженки, не так ли?
— Он спас Эйдена в тот день, — говорит он с оттенком самодовольства. — Если бы не Агнус, ты бы потерял своего единственного сына.
— Агнус спаситель, — насмехаюсь я. — Я должен был знать, что он вернет тебя к жизни. Если и есть кто-то, способный на эту черную магию, так это он.
— К сожалению для тебя.
— Зря ты вернулся, Итан. — мои плечи напрягаются, когда черные воспоминания обрушиваются на меня. — Я превращу твое существование в ад за каждую секунду, которую Алисия провела в этой машине, медленно умирая.
— Ты слепой?
Я замолкаю, его ответ застает меня врасплох. Я не делаю сюрпризов.
Обычно Итан принимал вызов и говорил мне, что мой план для бирмингемской фабрики причина всей разрухи. Он говорил мне, как Эйден, что автомобильная авария могла быть причиной смерти Алисии, но она умирала годами.
— Слепой к чему? — медленно спрашиваю я.
— К Эйдену и Эльзе, ублюдок. Ты наблюдаешь за ними дольше, чем я, так почему ты все еще слеп к этому? Эти двое были связаны друг с другом в течение последних десяти лет. Ни ты, ни я не сможем разрушить их связь.
— Позволь мне беспокоиться об этом.
— Ты видел, как они играют в шахматы? — он приподнимает бровь. — Ты должен это увидеть. Это может изменить твое мнение.
— Мой сын не будет с твоей дочерью, и это окончательное решение.
— Твой сын знает об этой части информации? — у меня дергается челюсть. — Так я и думал. Ты теряешь над ним контроль, если еще этого не сделал. Знаешь, что это значит, Джонатан? — спрашивает он, но это явно риторический вопрос, так как он продолжает: — Это означает, что если ты продолжишь давить на него, он оставит тебя и все твое наследие позади.
Мне требуется весь самоконтроль, чтобы оставаться спокойным и сосредоточенным.
Хотя неприятно это признавать, Итан прав. Эйден ускользает. Я могу отгородить его, как я сделал в Китае, но это одноразовая вещь. Если я хочу, чтобы он был рядом, мне нужно сменить тактику.
