- Зачем?
Он уклончиво ответил:
- На всякий случай.
Поезд остановился, Миша быстро поцеловал меня и шепнул на ухо:
- Позвони, когда будешь ложиться.
- Хорошо.
Он вышел из вагона, я поехала дальше, пытаясь осознать и поверить, что я теперь совершенно нормальный человек, и могу целоваться с парнем, который мне нравится. Было жутко приятно об этом думать, и ещё приятнее было понимать, что в этом есть моя личная заслуга, это не везение, не чья-то помощь, это я приняла решение, нашла путь и прошла по нему. Да, со мной работал специалист, мне помогла финансово мама, мне помогла советом Ира, и вдохновил на подвиг самоспасения Миша, но если бы я сама не захотела, они бы ничего со мной сделать не смогли. А всё получилось.
Чувствовать себя свободной, счастливой и любимой было очень непривычно и странно, как будто я беру чужое, хожу где нельзя, или прикидываюсь кем-то другим, и мне обязательно за это влетит. Я всё время подсознательно ждала этого часа расплаты, и что-то мне подсказывало, что он настанет тогда, когда все узнают, что мы с Мишей наколхозили в макете "Стима". Особенно отчётливо это ощущение подкрадывающегося песца напало на меня после того, как Миша попросил не приходить на работу раньше него. Он знал, что делать так, как мы сделали, нельзя. И знал, что нам за это влетит. Кому-то должно было за это влететь в любом случае, он ещё с Людой по телефону об этом говорил, и принял решение её выгородить, раз уж ему всё равно увольняться. Он, кстати, не говорил, что собирается увольняться, ни разу до этого момента.
Я вышла на своей станции и медленно пошла домой, глядя на тёмно-фиолетовые облака на фоне жемчужно-белого неба, они летели очень быстро - там, наверху, ветер, а здесь так, лёгкий сквознячок. Что творится у Миши в голове? О чём он думает на самом деле? Я хотела знать всё. Но понимала, что даже ничего не зная, всё равно пойду за ним, куда угодно. И если даже меня уволят за ту фотографию, я не расстроюсь - одна эта ночь работы с Мишей стоила любых проблем, хоть увольнения, хоть штрафа.
С другой стороны, я официально в "Стиме" не работала, я ничего не подписывала, мне обещали открыть трудовую после испытательного срока, то есть, завтра. Я знала, что это незаконно, все об этом знали, но никого это не волновало. А сейчас мне это было даже на руку.
Добравшись домой, я не нашла там Иру, зато нашла записку, в которой она говорила, что поехала к маме, так что обсудить это с ней не получилось. Я сделала себе чай, занырнула в книгу, и вынырнула только тогда, когда позвонил Миша. Я не стала ему озвучивать свои подозрения - он всё равно ничего не скажет, завтра узнаю точно.
Мы разговаривали в кровати, и я мечтала о том, что однажды мы будем делать то же самое, но без телефонов.
= 15. Понедельник последний, когда меня уволили
Утром я встала на час позже, потому что Миша просил приходить к десяти. Погода была отличная, и настроение за ночь превратилось из подозрительного в придурковато-радостное - я осознала, что от меня совершенно ничего не зависит, всё уже сделано, и остаётся только принять последствия.
Кофе сегодня утром был особенно хорош, утренний туман пах рекой и приключениями, я стояла на балконе без Ирки, и сама себе придумывала стихи, но получалось плохо, я не стала это записывать. В основном, там было про Мишину майку и почти не блохастого Тузика, с которым они сражались за спальный мешок. Дурацкое стихотворение, но смешное, и абсолютно без рифмы - я ужасный поэт. Но зато хороший дизайнер, да-да, и даже если меня уволят, я легко найду новую работу, и даже без работы на фрилансе проживу. Эта мысль так успокоила, что на работу я шла почти вприпрыжку, представляя лицо Ирины, которая увидит мою фотографию на десятой странице - я была почти уверена, что она найдёт там море несуществующих ошибок.
Позвонить Мише на выходе из метро я забыла, и его звонок застал меня почти на пороге офиса, он отругал меня за забывчивость, встретил у входа и проводил до стола, выглядел хмурым и невыспавшимся, это слегка подпортило настроение.
В офисе почти никого не было - Люда разрешила всем засидевшимся в пятницу сегодня приходить к обеду, на своём месте сидела только Тоня, которая с порога протянула мне новый выпуск "Стима", сделала квадратные глаза и шёпотом сказала:
- Ну вы, блин, отожгли.
Я скорее открыла десятую страницу, полюбовалась, и сказала Тоне с абсолютно счастливой придурковатой улыбкой:
- Мне тоже нравится.
Она рассмеялась, махнула на меня рукой и вернулась к работе. Мне работать не хотелось, поэтому я читала новости, чтобы было, что обсудить с Денисом, когда он придёт.
К обеду все понемногу собрались, многие уже знали, что мы с Мишей натворили, остальным быстро рассказали, свежие номера "Стима" курсировали по офису, десятую страницу залапали очень быстро, мне написали в скайп даже те, с кем я пока не успела толком познакомиться, многие восхищались, некоторые спрашивали, на какую камеру я снимала. Я отшучивалась.
На обед в нашем кабинете почему-то собрались все девочки-редакторы, закрыли дверь и стали шёпотом обсуждать Мишу, беззастенчиво лапая десятую страницу, я молчала и краснела за них всех, потому что им было совершенно не стыдно.
- Миша, конечно, дал! Я вообще от него не ожидала, а он…
- Такие руки, обалдеть. Я не знала, что он качается.
- Да не качается он, это баскетбол, я же тебе говорила, ты забыла?
- Да не говорила ты, ты сама не знала!
- Алиса, какой у тебя объектив?
- Мне кажется, или ты на плёнку снимала? Это "Зенит"?
- А где можно посмотреть другие твои фотографии? Кинь мне ссылку.
- Слушай, а сколько ты возьмёшь за фотосессию с собакой?
- Да кому нужна твоя собака! Алис, поснимай меня, а? Ну позязя…
В разгар веселья в дверь кто-то попытался вломиться с той стороны, не смог и заколотил в неё кулаком, девочки открыли и притихли - на пороге стояла Ирина, и от её взгляда скисали йогурты. Веселье стихло, Ирина молча прошла за свой стол, девочки быстренько рассосались, в кабинете остались только мы с Тоней, Ирина, и свежий "Стим" на Людином столе. Судя по тому, с каким лицом Ирина взяла его, она точно знала, что внутри.
Я посмотрела на Тоню, она послала мне суровый предостерегающий взгляд, я улыбнулась. Ирина бросила журнал на стол и выдала вердикт:
- М-да.
И пошла за свой стол. Я пожала плечами и продолжила листать новости. Ирина включала компьютер, снимала кофту, разбирала сумку, расчёсывала свои огромные волосы, они летели во все стороны. Потом срочные дела закончились, и она села в кресло красиво, откинулась на спинку и приказала:
- Алиса, подойди. И позорище это захвати, буду рассказывать по порядку.
Тоня послала мне ещё один предостерегающий взгляд, наклонилась пониже, чтобы спрятаться за монитором, и стала быстро что-то печатать в телефоне.
Я встала и пошла, положила журнал Ирине на стол. Она посмотрела на десятую страницу так, как будто это убожество вызывало у неё головную боль, взяла красную ручку и наклонилась над столом, подпирая пальцем висок, с лицом уставшего от детской бестолковости старого учителя:
- Так… Ладно, начнём с плюсов. Фотография сама по себе хорошая, при наличии такого фотоаппарата, что-то испортить сложно, сейчас на автоматическом режиме можно снять шедевр, потому и фотографов развелось, как грязи, купил зеркалку - всё, фотограф, можно деньги брать. К тому же, с такой моделью. Мишеньку как ни сними, получится хорошо. Но то, что ты сотворила с этим снимком после - это, извини, полный колхоз. Вот это что такое? - она размашисто обвела красным Мишину руку, посмотрела на меня, постучала по странице пальцем: - Алиса, это не фотошоп, это капец какой-то. Кто так пластику использует? Видно же всё, вот потянуто, вот изогнуто, не бывает таких рук, Алиса, ты совсем слепая? Мутанта какого-то из Миши сделала. А эта полоса вообще, откуда она тут? - она подчеркнула тот блик, ради которого я полчаса колдовала с открытым окном. - Я понимаю, что тебе ради композиции нужно было что-то здесь нарисовать, но не так же по-детски! Таких бликов в природе не бывает, их рисуют на фотографиях, да, но надо иметь понимание, где они уместны, а где - нет, это не фотосессия феечки с крылышками, это мужчина, настоящий мужчина, а не такой, как на соседней рекламе. Ты бы ему ещё бабочек пририсовала, честное слово!
