Ознакомительная версия.
– Колдунов, бедственное положение нашего здравоохранения не отменяет истину, что рак вылечить невозможно.
– Послушай, кто из нас профессор, а? – рявкнул он. – Я тебе ответственно заявляю, что даже четвертая стадия рака – еще не приговор. Ну сама подумай, стал бы я тебя уговаривать на тяжелое и болезненное лечение, если бы не верил в успех?
– Стал бы… – забормотала Вероника. – Чтобы у меня была надежда на выздоровление… Надежда нужна человеку…
– Ох, как все запущено, если у нас такие безграмотные главврачи.
– Ничего, недолго терпеть осталось!
– Посмотри мне в глаза. – Выйдя из-за стола, Колдунов подошел к Веронике и взял ее за подбородок. – Запомни: когда я говорю, что рак можно вылечить, и ты, если будешь лечиться, проживешь еще лет тридцать, я не лгу и не успокаиваю тебя. Это медицинский факт, объективная реальность, и то, что ты не в курсе современных достижений онкологии, дела не меняет. И вообще, стыдно, Вероника. Главврач должен хоть что-то знать о медицине, кроме средней стоимости койко-дня. Блин, ну ты меня и разозлила! Ладно, давай я тебя посмотрю.
Громов вышел, она легла на диван. Колдунов долго мял ее живот, фыркал, снова мял, потом задумчиво разглядывал томограмму и опять принимался пальпировать живот.
– Странно… Ну-ка, покажи ноги. Отеков нет… Так, повернись на бок.
Вероника повернулась, и докторская рука погрузилась ей глубоко под ребра.
– Теперь на другой бок.
– Ты что, тренируешься на филиппинского медика? – огрызнулась она. – Мне же больно!
– Извини, увлекся. У тебя есть хороший гинеколог?
– Только она в Москве живет. Марьяша, ты ее знаешь.
– Ага. Понимаешь, Вероника, какая странность… Ты не спортсменка, брюшная стеночка у тебя довольно мягкая. Все органы брюшной полости для пальпации доступны, а вот узлов, которые видно на компьютере, я не ощущаю, хотя и должен.
– Но они же не могли рассосаться.
– Всякое в жизни бывает… Скорее всего, они очень мягкие, значит, легко удалимы. Конечно, я возьмусь тебя оперировать, только мне в помощники нужен опытный гинеколог. Уберем всю эту пакость, потом путевую гистологию сделаем, знаешь, теперь операционный материал проводят через специальные тесты и таким образом подбирают нужный вариант химиотерапии. Несколько курсов пройдешь в течение года, и все, ты здоровый человек. Ну что, звоним Марьяше?
– Звоним.
Еще вчера Вероника скорее наложила бы на себя руки, чем призналась Марьяше, что у нее рак яичников. А сейчас она радовалась тому, что есть человек, который наверняка захочет ей помочь.
Колдунов включил на телефоне громкую связь.
– Алло! – раздалось из телефона.
– Марьяша, привет. Это профессор Колдунов из Петербурга.
– Здрасьте, профессор.
– Веронике Смысловской нужна твоя помощь.
– Она что, от тебя залетела? Ну вы даете!
– Нам не до шуток, Марьяша. Вероника серьезно больна.
– Господи…
– Короче, когда ты можешь приехать? Предупреждаю, дело не терпит.
– Ради Вероники я брошу все, – отчеканила Марьяша, – сегодня выезжаю.
– Вот и славно. Учти, тебе придется задержаться дня на четыре. Подробности не хочу по телефону рассказывать. Приедешь, тогда и поговорим.
– Хорошо. А сама Вероника далеко?
– Рядом.
– Вероника, ты, пожалуйста, не волнуйся! – зачастила подруга. – Приеду, и все поправим. Не переживай, прошу тебя.
– Да я особо и не переживаю. Зачем, когда рядом такие люди?
– Умница.
– Марьяша, я все оплачу. Покупай билет на «Сапсан». Ты будешь жить у меня или в гостинице? Скажи, я тогда сниму номер прямо сегодня. И как только купишь билет, позвони, я встречу тебя на вокзале.
Но Марьяша сказала, что в Питер приедет на машине, ее привезет муж, и, если Вероника не против, они вместе поживут у нее.
А вечером ее ждал сюрприз: Громов не только решил переехать к ней, но и привез свою маму. Это была полная женщина лет семидесяти, с надменным лицом, которое, правда, часто озарялось улыбкой. Звали ее Наталья Соломоновна, и она сразу обратилась к Веронике на ты.
Увидев, что квартира толком не убрана после ремонта, Наталья Соломоновна сказала:
– Пока ты будешь в больнице, мы с Лукой наведем тут порядок. Раз вы с ним решили быть вместе, то будет неприлично, если он на это время вернется ко мне. Но кормить-то его надо. Ты не возражаешь, если я тоже пока поживу у тебя?
– Конечно, нет.
– Скажу тебе по секрету, что мне тоже делали такую операцию. Первые дни после операции, конечно, было тяжело… Но с тех пор прошло двадцать лет, а я, как видишь, жива и здорова!
Глядя на то, как Наталья Соломоновна тут же начала суетиться по хозяйству, Вероника подумала: до чего же странная женщина! Сын нашел себе умирающую бабу, которая никогда, даже если вдруг и вылечится от рака, не подарит ему наследника, а она, вместо того чтобы вопить «Выбрось эту дурь из головы!», принимается невозмутимо готовить ужин.
А на следующий день приехали Марьяша с мужем, и Вероника ощутила себя в центре внимания… Так хорошо ей было среди близких, переживающих за нее людей! Жаль только, что эта идиллия продлится совсем недолго, скоро ей придется ложиться на операцию… Но все равно, уезжая в больницу, она не запрет пустой дом, нет, в квартире останутся люди, которые будут гладить для нее свежий комплект белья, варить клюквенный морс и готовить паровые котлеты – Вероника знала предстоящее ей меню, поскольку слышала, как Наталья Соломоновна обсуждала его с Марьяшей. А Марьяшин муж был твердо убежден, что лучшее лекарство на все случаи жизни – красное вино, и обещал обеспечить Веронике бесперебойные поставки.
Вообще-то Вероника была уверена, что не перенесет операцию. Но это будет смерть без мучений, под наркозом. К тому же она, пусть в самом конце жизни, пусть всего несколько дней, но успеет побыть счастливой!..
В эти дни она часто вспоминала Костю. Он умер, будучи гораздо моложе ее нынешней, и умер в муках. Правда, он не знал, что смертельно болен, но разве двадцатилетний человек может поверить в свою скорую смерть?..
За два дня до операции она уехала из дома – ей захотелось погулять в окрестностях Военно-медицинской академии. Общежитие, где они с Костей были так счастливы, давно снесли. Зато учебный класс, где они впервые были вместе, остался почти таким же, как тогда, и Вероника долго сидела за партой, вспоминая свою первую ночь любви… А потом она пошла в бар гостиницы «Санкт-Петербург», заказала бокал вина и кофе…
Наверное, виновато было вино, но она вдруг отчетливо увидела на соседнем стуле Костю.
– Скоро мы встретимся, – еле слышно прошептала она, – и больше никогда уже не расстанемся.
Костя улыбнулся, но покачал головой отрицательно.
Ознакомительная версия.
