Ознакомительная версия.
Ане количество килограммов ничего не говорило, но она, с уважением осматривая со всех сторон такого огромного зверя, восхищенно повторяла за отцом: сена, моркови, других овощей и фруктов…
Потом наступил черед обезьянника. Здесь запах стал еще крепче, и даже Анюта, помахав перед носом растопыренной ладошкой, проговорила:
– Фу, как пахнет! Это обезьяны такие вонючие?
Они быстро пробежали длинный павильон и выбежали наружу, хватая ртами свежий воздух. Девочка задумчиво подытожила:
– Они такие интересные, особенно мартышки. Но если бы они так не пахли, были бы еще лучше. – И, обрадованная найденному выходу, поинтересовалась у отца: – Папа, а почему их освежителем воздуха не брызгают?
Он задумчиво предположил:
– Может быть, у них аллергия на резкие запахи? Бывает же так?
Подумав, Анюта согласилась:
– Бывает…
Впереди были еще серпентарий, аквариум, морские животные, вольеры с местными хищниками, тигры, птичники, но Юрий, посмотрев на часы, спохватился: времени было уже три часа.
Виновато сказал:
– Анюта, нам пора домой, а то мама тебя со мной больше не пустит. И так мы с тобой лимит времени превысили. А в зоопарк мы с тобой еще сходим и досмотрим, что осталось. Думаю, чтобы обойти всё не спеша, нам надо будет прийти сюда еще несколько раз.
Девочка разумно кивнула головой и, без возражений попрощавшись с проходившей мимо улыбчивой служащей, вышла из зоопарка. Обратно они ехали быстро, но всё равно приехали не в три, как было велено, а без пяти четыре.
Открывшая дверь Саша была настроена крайне недружелюбно. Даже не сняв цепочку с двери, она протащила дочь в образовавшуюся щель, сухо бросила бывшему мужу:
– Всего хорошего! – и захлопнула дверь в свой личный рай.
Именно таким он казался разочарованному Юрию, оставшемуся неприкаянно стоять возле дверей. Сразу звонить не решился, чтобы не вспылить, и молча сжимал и разжимал кулаки, стараясь выпустить накопившийся в душе пар. Простояв так минут десять, все-таки нажал на кнопку звонка.
В глазке мелькнуло какое-то движение, но дверь никто не открыл. Он вновь нажал на кнопку, более продолжительно. Дверь чуть-чуть приоткрылась и голос Саши ожесточенно произнес:
– Хватит трезвонить! Анютка спит, разбудишь! Иди домой, тебе здесь делать нечего!
Очень хотелось поругаться, выломать дверь, просто заорать, наконец, но Юрий, пересилив бушующий в груди гнев, повернулся и сбежал по лестнице, спрашивая себя: неужели теперь так будет всегда? Разговор из-за закрытой двери, недоверие и откровенная неприязнь? Хотя что ее обвинять – всего этого он добился сам, и злиться должен только на себя.
Дома его ждала нервничающая Инга. Смотреть на нее не хотелось, и он привычно скрылся в ванной, стараясь дать себе хотя бы небольшую передышку. Когда он наконец вышел, досадуя, что люди не живут в ванных, она невинно спросила:
– Чем ты сегодня занимался?
Он ответил правду, которую на сей раз не надо было скрывать:
– Ходил с дочерью в зоопарк.
Этот совершенно правдивый ответ почему-то показался Инге издевательством. Она не могла представить высокомерного и ироничного Юрия в таком неподобающем месте. Значит, это просто отговорка. Однозначно – он изменяет ей со своей бывшей женой, недаром у нее, Инги, так тяжело на сердце всё последнее время. Она решила проверить свою догадку и вкрадчиво произнесла, стараясь, чтобы это выглядело правдиво:
– Папа звал нас завтра на обед. Он что-то хочет тебе сказать.
Ходить к родителям девушки, с которой твердо решил расстаться и только ждешь для этого более-менее достойного предлога, показалось Юрию фарисейством. Он устало посетовал:
– Никак не смогу, Инга. У меня завтра встреча с моим научным руководителем, академиком Иваном Константиновичем, помнишь, я тебе о нем говорил? Он и так с трудом выкроил для меня время. Как-нибудь потом, ладно? Извинись за меня перед ним. Но ведь сама понимаешь… – он широко развел руками, тщательно имитируя огорчение.
Она лукаво переиначила его фразу:
– Но ведь ты тоже понимаешь, когда привлекательная женщина всюду ходит одна, то всё может произойти.
Юрий холодно заметил:
– Ну что же, как говорится, чему быть, того не миновать. Мы свободные люди и никто другого ни к чему принуждать не имеет права.
Она уяснила звучавшее в его ответе предостережение, и оно ее весьма задело. Ему, значит, всё можно, а ей… Его отказ идти с ней к ее родителям вызван, конечно, тем, что он снова побежит к своей бывшей. Решившись на крайние меры, вытащила из кармана белоснежный кружевной платочек, приложила его к глазам и со слезами в голосе воскликнула:
– Юрий, не знаю, обрадуешься ты или нет, но я беременна! – пустив в ход эту причину боящихся остаться одинокими дам, тотчас поняла, что совершила ошибку.
Однажды уже обжегшийся на этом самом и с тех пор принимающий все меры к неповторению злосчастной истории, он медленно встал и зловеще заявил:
– А ты уверена, что отец этого ребенка – я?
Побледневшая Инга растерянно закивала головой, не зная, как ей выбраться из сотканной паутины лжи.
Юрий прокурорским тоном возвестил:
– А вот я в этом сильно сомневаюсь. Когда этот ребенок появится, сделаем генную экспертизу, чтобы точно определить, мой ли он. А пока я ухожу, чтобы не мешать чистоте эксперимента! – и пошел в комнату, вытащив по дороге из антресолей свою сумку.
Она не сразу поняла, что было сказано, а поняв, бросилась за ним.
– Юрий! Но ведь так нельзя! Как ты можешь быть таким бесчувственным!
Он безразлично пожал плечами.
– Очень просто! Ты сама нарушила нашу договоренность не заводить детей. А поскольку я совершенно уверен, – он сделал неприятное ударение на слове «совершенно», – что забеременеть от меня ты не могла, значит, либо ты врешь, что меня просто возмущает, либо отец твоего ребенка кто-то другой, что меня откровенно бесит. В любом случае я ухожу, что бы ты ни говорила. Извини, если не оправдал твоих ожиданий.
Инга зарыдала по-настоящему, уже не пытаясь разыгрывать чопорную леди. Понимая, что разжалобить его не удастся, принялась упрекать, сжигая мосты:
– Я знаю, куда ты сейчас направишься! К этой своей бывшей! Ты давно туда лыжи навострил! Я всё чувствовала, но надеялась, что ты, как порядочный человек, не будешь сидеть между двух стульев!
Он скривил губы в неприятной усмешке, как бы говоря, что именно это он и собирается сделать, а именно стать порядочным человеком и пересесть на один стул.
Инга продолжала, мелодраматически ломая руки:
– Что скажет папа?!
При этих словах Юрий поднял глаза к небу, будто повторяя ее вопрос. Это взбесило ее еще больше.
– Да, именно: что скажет папа?! Он так надеялся, что ты станешь его зятем, уже квартиру нам четырехкомнатную присмотрел на свадьбу! Как теперь я ему скажу, что всё кончено?! – она представила недоумевающее лицо отца и безнадежно застонала. – Как мне стыдно! Я не смогу глядеть ему в глаза!
Ознакомительная версия.
