выехал с парковки.
Ничего! Мне сегодня тоже будет неплохо. В чем-в чем, а в этом Анфиска толк знала. Знала как ублажить меня сочно и сладко, так, что глаза от удовольствия закатывались. Не то, что Наденька, неумеха стыдливая, для которой эти ласки казались почти запретными.
Я совсем забыл, что Анфиса только-только из больницы вышла, да это было и не важно. Уверен был, что если захочет, чтобы я остался — ужом извернется, но всё сделает, чтобы меня удовлетворить.
Хотел позвонить ей, но передумал — пусть будет сюрприз.
Добрался быстро, дороги совсем пустые в это время.
Припарковался. Вышел из машины, посмотрел на окна — свет не горел. Может, стоило набрать? А вдруг она… От мысли, что Анфиса там тоже может быть не одна меня передернуло. Нет, не ревность, просто… противно стало. Потому что Анфиса могла без всяких чувств, просто так. Ну, любила она секс и не скрывала этого.
А вот Надя… Надя бы не стала без любви. Получалось, что Надя к Ренату что-то чувствует? Что она влюблена? Резануло по сердцу острой бритвой.
Предательница!
Если бы любила меня по-настоящему, разве легла бы так быстро под моего брата? Разве стала бы с ним спать?
Чёрт…
Да и по хрену! Снова злоба голову заволокла. Отомстить хотелось. Самому себе доказать, что не так уж я и переживаю, что жена моя с другим в постель легла.
Поднялся на лифте, позвонил в дверь. Ключи я Анфисе уже отдал, да и не открыл бы сам.
Минуты три слушал тишину. Твою ж… Неужели нет её дома? И куда свалить могла? И с кем? Позвонил еще раз, дольше, сам слушал трель, по квартире разливающуюся, потом шаги. В глазок посмотрела, видимо, и сразу открыла, улыбаясь радостно.
— Богдан? Ты?
— Я.
— Приехал, любимый! Заходи скорее, холодно…
Я зашёл, она за мной дверь закрыла. Свет в коридоре горел неяркий, но я всё-таки все разглядел.
Смотрел на Анфису: на ней какое-то платье домашнее, потрепанное, волосы всклокоченные, ненакрашенная, только макияж перманентный видно, и смотрелось это, честно сказать, совсем не возбуждающе. Анфиса считала мой взгляд на себя, ойкнула и опустила глаза.
— Бодя, ты проходи в гостиную, я сейчас…
Она метнулась в спальню. Я разулся, снял пальто.
А у самого в голове одна мысль стучала как молоток: на хрена я сюда притащился? Вот просто — на хрена? Не хотел я Анфису, от слова совсем.
И дело тут не в отсутствии макияжа…
Решил, будто как-то этим Надю накажу? Да как? Она и не узнает, во-первых. А во-вторых… Во-вторых, Наде моей глубоко пофигу где я и с кем. В этом я уже убедился. И даже если она узнает, что я поехал к Анфисе и переспал с ней, только лицо скривит брезгливо.
Нужно было разворачивать оглобли и ехать домой. Просто завалиться спать и ни о чем не думать! И всех баб к чертям собачьим…
Все вы бабы — стервы!
— Милый, спасибо тебе, что приехал, я так рада! Голодный? Можно заказать ужин. Или хочешь, я тебе сделаю твою любимый омлет?
Анфиса нашла ко мне в кружевном пеньюаре. Надела специально для меня.
— Ненавижу омлет… — пробурчал я.
— Как же? Ты говорил… вкусно? — Анфиса наивно хлопала глазами.
А я думал: дура ты, дура! Омлет я нахваливал, чтобы потом получить кое-что другое, что в рифму называется! К тому же, ничего другого Анфиса готовить не могла. Лишь омлет был хотя бы сносным.
Самому от себя противно стало. А Анфиса подошла ближе, руки положила мне на грудь, приласкала. Только от ласки её нигде ничего не торкнуло. Пустота абсолютная.
Она опустилась ниже, еще ниже, на колени передо мной встала, а мне — никак.
Неожиданно перед глазами картина встала — то же самое делает Надежда, только не мне, а братцу. Рената ублажает!
Чёрт!
Руки само собой снова сжались в кулаки.
Только что я могу теперь?
— Милый, я так тебя хочу! — говорила Анфиса мне, а слова отзывались эхом, словно это Надя, там, Ренату говорила, зараза такая!
Я смотрел на любовницу сверху вниз и думал — вот оно мне надо? Зачем я приехал? Зачем? Я ведь не хочу её совсем! Я другую хочу! И не так. По-другому!
Я бы Наденьку сгреб в охапку, на постель кинул, стягивал бы с неё халатик, каждый миллиметр кожи зацеловывая, лаская, следы на ней оставляя, клеймя, чтобы понятно было, что она моя, что всё её тело — моё! Ласкал бы, доводя до самого края, потом останавливался, не давая ей взорваться удовольствием, специально, чтобы завести еще больше. И сначала бы начинал. Я бы ей показал как я её…хочу. Нет… люблю…
Я ведь её любил, несмотря ни на что! Любил… А Анфиса…
Она приняла моё состояние на свой счёт, думала, что я на неё так реагирую, чёрт.
Отстранился резко, ширинку застегнул.
— Извини, Анфис… не получится у нас ничего. Зря я сюда приехал. Прощай.
— Стой, Богдан! Подожди! Ты куда?
— Домой, — я устремился к выходу.
— Не уходи! Я… Я люблю тебя! Что хочешь сделаю, только останься! — цеплялась она за меня.
— Не надо ничего делать, Анфис, я не вернусь, — отцепил я ее руки от себя. Мне противны ее касания. — И…к Надежде больше не вздумай лезть, поняла? Узнаю — мало не покажется…
— Зачем ты так, Богдан? Я же… Я же на самом деле тебя люблю, а ты…
— А я её люблю, поняла? И потерял её из-за тебя!
— Из-за меня, да? Значит, это я во всем виновата? Еще скажи, что я насильно тебя в койку затащила! Забыл, как меня уламывал, как вокруг меня круги наворачивал, забыл?
— Ничего я не наворачивал, Анфис, что за фантазии? Ты сама готова была на всё, стоило пальцем поманить, так сразу и отдалась. И о любви, знаешь, тоже… Не надо. Как будто ты знаешь, что такое любовь.
— А ты знаешь? Ты же Надьку любил, да? И сейчас говоришь, что любишь. А сам на сторону гулять пошел. Вот она вся твоя любовь — гроша ломаного не стоит! Сам ты виноват во всём, Богдан, са-а-м!
— Знаю. Я с себя вины не снимаю. Всё, прощай, Анфиса.
— Стой, Богдан, подожди… Плевать мне, что её любишь! Все равно хочу тебя! Останься! Ты же тоже хочешь, а?
Головой лишь покачал в
