- Так все же Марианна? Или может Полина? – он вновь увел меня от темы разговора, и я поняла, что нам обоим нужно время все обдумать, понять, что произошло и как быть дальше.
- Марианна… Мне почему-то хочется именно это имя выбрать.
- Мне оно тоже нравится, - тихонько признался Саша, и я увидела в зеркале заднего вида, как он чуть заметно улыбнулся.
Дальше мы ехали молча, погруженные в свои собственные мысли, он как обычно помог мне выйти из машины, когда мы подъехали к дому, а вот уже в квартире спокойно сел на колени и снял с меня сапоги, даже не дожидаясь того, когда я начну заниматься этим сама. Он просто взял и снял их… Потому что знал, что для меня сейчас такая мелочь является большой проблемой… Как же все это… Это… Это вызывает слезы и пугает. Преображенский молча снял с меня пальто, размотал большой объемный теплый шарф, в который я так любила кутаться, помог надеть домашние тапочки и уже после этого разделся сам.
Он улыбался при этом, постоянно хмыкал, его лицо иногда было грустным, а затем вновь веселым, словно в голове менялись возможные идеи и варианты развития событий.
Затем он как-то по-свойски зашел на кухню, спокойно поставил чайник, что-то кому-то написал в телефоне и хитро улыбнулся.
- Пойдем, пока чайник закипит, я хочу кое-что сделать. Тебе понравится…
- И что же ты задумал? – мужчина повел меня в мою комнату, под мой удивленный взгляд заставил лечь на кровать на бок, а затем…
- Нравится?
- Д-да…
Саша поднял мне кофту, оголил спину и… Начал ее гладить, мягко проводить ладонью от самых плечиков до поясницы…
- Очень нравится? – мне кажется, он сдерживал смех, наблюдая за моим отражением в зеркальной дверце шкафа.
- О-очень… - пролепетала я, замерев от страха, что скоро все это закончится. Я безумно любила, когда меня гладили, получала истинное наслаждение от прикосновений и дикий восторг. Именно по этой причине я всегда засыпала в салонах – меня выключало из-за прикосновений к голове.
Саша начал слегка массировать плечи, шею – именно те участки, до которых мог дотянуться, учитывая то, что я лежала на боку и то в не совсем удобной для него позе.
Марианна в животике притихла вместе со мной, явно чувствуя, что с мамой происходит нечто хорошее, хоть и странное.
Мы молчали, я начинала засыпать, медленно теряясь в пространстве. Глаза слипались, все тут же закружилось, и вскоре я провалилась в темноту…
***
- Привет, - открыв глаза, я увидела его… Саша лежал рядом, сжимая мою руку. Он укрыл нас одеялом и, судя по заспанным глазам, последовал моему примеру.
- А сейчас день или вечер? – я потерялась во времени, совершенно не понимала, какой сегодня день, тем более который час.
- Уже вечер, - он сонно зевнул, потянулся, немного привстал на локтях и вернулся обратно в кровать, не в силах заставить себя уйти, - прости, я даже не понял, как уснул.
Я улыбнулась, наблюдая за борьбой Преображенского с усталостью. Его глаза были красные, воспаленные, лицо бледное, а руки невольно натягивали на себя кусок покрывала. Внезапное бурление в мужском животе заставило меня рассмеяться и быстро встать с кровати.
- Ты на ужин хочешь рыбки или мяса?
- Рыбки, - шепнул Саша, натянув покрывало до самого носа, - с картошечкой…
Почему-то мне стало дико смешно, я вышла на кухню и рассмеялась от умиления, потому что лицо преображенского в момент упоминания еды было бесценно. Интересно, а такому избалованному человеку простая человеческая еда вообще нравится? Он же привык к ресторанной пище, наверняка всегда обедает в заведениях высокого уровня, а мне в качестве повара даже до простого повара ее далеко… Ну, сейчас я точно уже ничего не исправлю.
На самом деле я не любила готовить и этого даже не скрывала. Но почему-то именно сейчас мне захотелось порадовать мужчину, сделать все красиво, и самое главное – вкусно. Раньше, когда мы жили вместе с Димой, я готовила, но в последние годы ловила себя на мысли, что это занятие мне надоело до чертиков. Сейчас же все изменилось.
Я с большим удовольствием положила на сковороду два стейка красной рыбки, слегка добавила трав, накрыла крышкой и убавила огонь на самый минимум. Уже с первых минут прелестный аромат заполонил собой всю кухню.
- Вкусно пахнет, - Саша все же выбрался из постели, - как ты себя чувствуешь? Ты знаешь, что во сне толкаешься? При чем так сильно… И так метко!
Он при этом растер ушибленные ребра, я же невольно вспомнила, как однажды во сне ударила бывшего мужа по самому больному месту… Он спокойненько себе спал, никого не трогал, а потом… Потом плакал. Громко так… надрывно… Тогда я впервые увидела мужские слезы, стиснутые зубы и горечь в глазах… Бесценные воспоминания!
- У тебя сейчас такое лицо… - моя ухмылка Саше не понравилась, но от ответа на его закономерный вопрос меня спас звонок в дверь… - о, уже привезли…
- Подожди… - я вытаращила глаза, не понимая, что происходит и куда так подорвался Преображенский. – ты куда? Ты… Ты зачем ключи берешь и…
Но он уже открыл дверь, а там…
А там…
- Саша… - я узнала коробки. Тот самый логотип из детского магазина. Из очень дорогого детского магазина! - Саша… Так это ведь… Ну нельзя же… Ну Саша…
- Я ходил за тобой и запоминал артикли, пока ты слюни пускала, - он видел мое ошарашенное лицо и нагло ухмылялся, наблюдая за тем, как моя квартира наполняется коробками… - я понял, что ты специально ничего не трогала, чтобы в другой магазин поехать, но видела бы ты свой взгляд…
Он указал на запакованную, разобранную детскую кроватку, которая до ужаса понравилась мне в магазине…
- Са-аш, - в горле все пересохло, - это же все безумно дорого и… и не логично…
- Чего это не логично? – он явно не понимал…
- Саша, дети растут…
- Вот и отличненько! – когда грузчики покинули мой дом, он открыл одну из коробок и достал из нее невероятной красоты комбинезончик, - значит, всегда будет что подарить. Ну, что стоишь? Разбирай, я же вижу, как у тебя руки трясутся все посмотреть и потрогать…
Сглотнув слюнки, я все же сделала ужин, скрипя при этом зубами из-за дикого желания все бросить и бежать рассматривать детские вещи. Как только стейк с гарниром оказался у Саши на тарелке, я мигом побежала в комнату, куда уже перенесли коробки и пакеты с фирменными вещами. Тут была и кроватка, и коляска-трансформер, множество ползунков и комбинезонов, ортопедическая обувь для самых маленьких, ванночки, множество всяких погремушек и прорезывателей, интерактивные игрушки, невероятной красоты платья, расписной узорчатый комод, стульчик для кормления, молокоотсос и многое другое!
- Саша, - я держала в руках маленькие белые пинетки с бантиками по краям, - ты посмотри, какое все миленькое! И маленькое…
- Да уж, мы с тобой тоже когда-то такими малявками были…
- Ага… и кричали по ночам и родителей не слушались… И ползать учились и были совершенно беспомощные…
- Как твоя горошина? – Саша очень мягко положил руку мне на живот, начал еле заметно поглаживать его, чувствуя, как девочка толкает его в ладонь. Он постоянно удивлялся этому, улыбался, но руку уже не убирал.
- Плавает, толкается, готовится к появлению на свет, - раскрыв небольшую коробку, я поняла, что в ней лежит очень красивое, безумно дорогое женское белье, - а это…
- Живот то огромный, а эта сорочка красивая, - впервые за время нашего знакомства я увидела, как Преображенский покраснел. Преображенский. Покраснел. Преображенский! – к тому же тебе в роддом понадобится халат, ночная рубашка. Тебе все это передадут уже после родов, насколько я помню, со своим в родильное не пускают и… Слушай, может все-таки перестанешь стесняться принимать от меня помощь и родишь в семейном центре? Будешь под присмотром, да и я на правах начальства смогу караулить под дверью.
- А ты хочешь быть рядом в этот момент? – я искренне удивилась, просто не понимала, что сейчас происходит. В этот самый момент создалось ощущение, что я просто сплю и вижу хороший, теплый, чудесный сон о том, как Александр изменился исключительно в лучшую сторону.
