изменения во мне. Злюсь на внезапно вспыхнувшую глупую мысль, что, наверное, я постарела, и он разочарован. Тут же прогоняю ее.
В затянувшемся молчании пучками вспыхивают вопросы, которые мучали меня после предательства Минина. И которые я мысленно задавала ему, не получая ответа и мечтая задать при встрече.
Но сейчас внимание задерживается только на одном вопросе Минина ко мне о каком-то сообщении от Кадышева. Вскидываю глаза на Матвея. Он перехватывает мой взгляд и встревоженно спрашивает:
— Что-то не так?
— Нет, ничего. Мне надо кое-что выяснить, — при этом достаю телефон и прокручиваю сообщения. Там ничего за последние дни нет. — Так ты говоришь, Илья отправлял мне сообщение? Только правду. Это очень важно.
— Ну да, я пытался сказать тебе об этом, но тут… ты сама знаешь, что произошло.
— И о чем он писал?
— Дословно не знаю, но сообщал тебе о моем приезде. Просил срочно перезвонить или написать, где мы можем встретиться. Ответа мы не получили. И я решил приехать в надежде, что найду тебя… Так оно, собственно говоря, и случилось. В обратном случае я собирался позвонить тебе. Не знал, что ты замужем. Прости, если у тебя будут неприятности из-за моего приезда.
Слушаю его вполуха. Галопом проносятся ужасные мысли: «Неужели Антон посмел… Нет, не верю. Скорее Илья что-то напутал. Написал, но отправить забыл… по ошибке.»
— Ты меня слышишь, Ксения?
— Да… слышу. Скажи, Илья мог не отправить сообщение?
— Скорее нет, чем да. Он писал тебе в моем присутствии. А когда закончил сообщение, выразительно нажал на клавишу, сопроводив свое действие возгласом «Отправить!». Я еще без конца настаивал, чтоб он проверил, не пришел ли ответ. А что?
— Да так… — про себя думаю: «Значит, все-таки Антон. Но зачем?!» Вспоминаю, что последнее время он вел себя очень странно. Необычно.
— Ксюша, расскажи, как ты жила все это время.
— Это неважно. Я решилась на разговор с тобой, чтоб получить от тебя… Ну ты ведь знаешь, что меня интересует. Думаю, Кадышев тебе все рассказал.
— Конечно. Я постараюсь помочь тебе с усыновлением. Наверное, надо будет сделать тест на отцовство?
— Да…, если ты уверен, что Рома не…
Матвей при этих словах пытается взять меня за руку. Я резко отдергиваю ее. Взгляд его темнеет, он хмурится, что выдает его возмущение:
— Ксюша, я должен сказать тебе главное. Тогда, после злополучного мальчишника между мной и Ариной ничего не было. Она сама призналась, когда узнала, что результат ДНК отрицательный. И вообще никогда ничего не было. — Он говорит быстро, взволнованно. В глазах бушует пожар. — Она все выдумала. Причиной была зависть и алчность… Ты веришь мне? Должна поверить…
Я не останавливаю его. Боль, которая, как мне казалось, давно прошла, занозой вонзается в самое сердце. Чтобы сдержать слезы, закрываю глаза и стараюсь дышать спокойно.
Матвей говорит долго, взволнованно. У меня в голове каша. Его сумбурный рассказ в комплексе с моим почти бессознательным восприятием услышанного мало что объясняет. Но мне кажется, я все-таки улавливаю главное: НЕ БЫЛО! НИЧЕГО НЕ БЫЛО! Это все козни Арины, загоревшейся желанием устроить свою судьбу. Это ее подлое стремление удачно выскочить замуж, чтобы поживиться заманчивым наследством. Это… Это лживое утверждение о беременности от Матвея.
Но главная правда — это мерзкая злая зависть, замешанная на алчности и отсутствии всяких представлений о порядочности.
Я невольно погружаюсь в горькие воспоминания тех тревожных дней. Стараюсь прогнать их. Не хочу больше боли. У меня теперь другая жизнь. Другие заботы. Другая любовь. Это любовь к Ромке, маленькому человечку, который не предаст меня. Поэтому я сейчас здесь. Сижу против Матвея и слушаю его рассказ о жизни с Ариной, о рождении Ромки и последующих за этим событиях…
Голос Матвея становится все тише. Улавливаю его шепот. В нем только нежные и ласковые нотки. Вслушиваюсь в его слова, смотрю в его глаза, в которых вижу только обожание. Ловлю себя на мысли, что уже не контролирую себя. Понимаю, что мои ладони уже в плену его крепких рук. Ощущаю тепло, разливающееся по каждой клеточке.
Наши взгляды встречаются. Мы молча, словно загипнотизированные, смотрим в глаза друг другу. Дыхание прерывистое. Глубокое. Жадное. Кажется, вот-вот мы и вовсе перестанем дышать.
— Люблю тебя… только тебя, — шепчет он горячо и страстно.
Я вся горю.
И уже растворяюсь в его словах, в его глазах, в его прикосновениях.
И, уже не в силах сдерживать свои чувства, шепчу одними губами:
— И я… люблю тебя…
***
Дальше все словно во сне.
Гостиничный номер. Полумрак. Неистовство чувств. Страстные объятия. Жадные поцелуи. Мои губы в плену его нежных, но требовательных губ. Они опускаются все ниже. Чувствую их прикосновение к шее, к груди. Он покрывает ими каждый сантиметр моего трепетного тела. И я уже вся в его власти…
Открываю глаза. Ночь. Прошло, наверное, несколько часов.
Я чему-то улыбаюсь. Раскаяния нет. Есть только радость и вновь пробуждающееся желание. Оно сродни со всепоглощающей страстью.
Боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить Матвея. Но внутри меня зреет какая-то взрывоопасная сила. Я уже боюсь дышать, чтобы мое горячее дыхание не обожгло спящего Матвея.
А он уже не спит.
Чувствую тяжесть его напрягшегося тела. Возбужденные мурашки вмиг разбегаются по трепетной коже. Кровь возбужденно стучит в висках. А затем вскипает где-то внизу живота, разливаясь порханием мотыльков.
Мы умираем в огне бушующей страсти. Но вновь и вновь возрождаемся под натиском неугасающего желания…
Эпилог
От NN
Отдавшись чувственным порывам, эти двое, так истосковавшиеся по любви, столько пережившие на пути к своему счастью, наконец-то обрели его. И никакая сила, никакие условности и ситуации уже не могли разлучить их.
Они собирали свою любовь по крупицам. Натыкались на острые осколки старых обид. Отыскивали друг друга в суете ежедневных проблем, коих было множество.
Первым делом Ксении пришлось расставить все точки над i в отношениях с Антоном. Вернувшись домой после встречи с Матвеем, она застала Туманова в своей квартире. Он сидел за столом на кухне, а перед ним стояла недопитая бутылка коньяка.
Это противоречило всем прежним правилам. Раньше Антон никогда не оставался у нее в ночное время. И никогда не пил. Это насторожило Ксению. Она предполагала, что разговор с Антоном предстоит серьезный, но не была готова к нему вот так, с порога.
В ней все еще порхали легкие мотыльки. И вся она все еще находилась в невесомом феерическом состоянии. И вообще предстала перед Тумановым до неприличия счастливой. Этакая блудница, не успевшая стереть
