Без всяких церемоний Уокер поднял меня и снова швырнул на кровать. Я подскочила на матрасе, испустив небольшой вскрик, и глаза Уокера вспыхнули от удовольствия при виде моей подпрыгнувшей груди.
Он проявил немного большую спешку, раздеваясь передо мной.
В тот момент, когда он стянул боксеры со своей впечатляющей эрекции, я сухо заметила:
— Знаешь, все это похоже на то, будто ты метишь свою территорию.
Глаза Уокера сузились, когда он понял, что мой комментарий относился к Хейдину и приглашению меня на свидание. Подойдя к комоду, он выдвинул ящик.
— А что, если и так?
Мой взгляд остановился на черных галстуках, которые он вытащил из ящика, и мой пульс ускорился.
— Тогда, ты — болван, — рассеянно ответила я.
Уокер вернулся к кровати, его эрекция была такой же гордой и неистовой, как и он сам. Уперевшись кулаками по обе стороны от моей головы и щекоча мои чувства своим восхитительным ароматом, он навис в дюйме от моего лица и пробормотал мне в губы:
— Тогда, я — болван.
Поцелуем он заглушил любые слова, которые могли сорваться с моих губ, и я поцеловала его в ответ, глупо взволнованная его ревностью к Хейдину. Желанием доказать, что я принадлежу ему.
Мы ступали на опасную, неизведанную территорию.
Но ни один из нас не мог остановиться.
Поцелуй Уокера был глубоким и собственническим, и я прижалась к его телу, пытаясь быть ближе, ощутить твердость его груди.
Вместо этого он нежно убрал мои руки со своей шеи и прервал поцелуй.
Наблюдая за выражением моего лица, он взял мое левое запястье и поднял его к изголовью кровати. Мой живот скрутило спазмом, и влажный жар хлынул между бедер, когда Уокер обмотал шелковый галстук вокруг моего запястья и притянул к металлическому каркасу. Заметив, как учащенно я дышу, Уокер пробормотал:
— Все в порядке?
До сих пор этот мужчина доминировал в спальне, и я наслаждалась каждой секундой, но он еще ни разу не привязывал меня к кровати. Судя по его мастерским движениям, я предположила, что он делал это и раньше. Я не могла думать об этом. О других женщинах. Они остались в прошлом. А я была его настоящим.
И мне очень нравилось, когда Уокер удерживал меня во время занятий сексом.
Я кивнула, немного нервно облизнув губы.
Он это отметил.
— Скажи хоть слово, и я развяжу тебя, хорошо?
— Это… ты… тебя… заводят «Пятьдесят оттенков серого»? — Мне понравилось, как он привязал меня к кровати, но я не была уверена, что готова к сцене сабмиссив/доминант.
— Это фильм, да? — спросил он, затягивая галстук сложным узлом на изголовье.
— Вообще-то, изначально это была книга, — бессмысленно пробормотала я, наблюдая, как он привязывает другую мою руку к кровати.
Я потянула за них, обнаружив себя надежно связанной. Благодаря шелку, материал не натирал кожу. На лице Уокера отразилось дикое удовольствие, и он спустился по кровати, схватил меня за бедра и резко дернул вниз. От его действий я выгнула спину, привлекая его взгляд к моей груди.
Глубоко в животе я почувствовала сладкий трепет.
— У меня нет кнутов и паддлов, если ты об этом, — ответил Уокер, лаская меня между ног, его большой палец коснулся клитора. — Но немного контроля мне нравится.
— Я-я уже поняла. — Я попыталась подтолкнуть бедра к его прикосновениям.
— А тебе нравится слушаться, — хрипло бормотал он, изучая мое лицо. — Ты промокла, детка.
Я захныкала от желания, натягивая свои путы, отчаянно желая, чтобы он сделал нечто большее, чем только дразнил клитор большим пальцем.
К счастью, он прекратил мои мучения. Уокер с такой силой раздвинул мои ноги, что я вздрогнула, а затем закинул их себе на плечи, отрывая мои бедра от кровати.
Чтобы полакомиться мной.
Я вскрикнула от ощущений, когда его рот накрыл клитор, а галстуки врезались в запястья. Я ничего не могла поделать, кроме как позволить ему все, что он хочет.
И это заводило меня до невозможности.
Его пальцы впились в мою задницу, пока он лизал и сосал. Дразня, он остановился только для того, чтобы проникнуть в меня языком. Я в отчаянии натянула свои путы.
— Уокер!
Я почувствовала на коже его улыбку за секунды до того, как он вернулся туда, где я отчаянно в нем нуждалась, посасывая горошинку истерзанных нервов. Затем он прервался и снова вошел в меня языком. После вернулся к клитору, приближая меня к освобождению, но снова остановился. Он чередовал действия до тех пор, пока я чуть не заплакала от отчаяния.
Мое тело напряглось, бедра сжали его голову, грудь вздымалась и содрогалась, когда узел удовольствия стягивался все туже и туже, приближая меня к освобождению.
— Уокер! — Я дернула за галстуки.
Он сильнее всосал клитор и проник в меня пальцами, устраивая сенсорный перегруз. Только это мне и было нужно. Напряжение исчезло, и я яростно закричала, теряясь в ослепительном моменте кульминации. Я дрожала и тряслась у его рта, пока он упивался каждой каплей моего оргазма.
Я все еще тяжело дышала и дрожала от освобождения, когда Уокер поднялся с кровати, чтобы взять презерватив. Раскатывая его по своей внушительной длине, он не отрывал голодного взгляда от меня, распростертой на его кровати, как подношение. Его эрекция была настолько большой и твердой, что устремилась к его прессу. Мое возбуждение заводило его все сильнее.
Никто в жизни не заставлял меня чувствовать себя такой желанной, как Уокер.
И он все еще не развязал галстуки. С выражением желания и решимости он вернулся на кровать и снова приподнял мои бедра.
Его толчок был мощным и жестким. Боль на грани удовольствия заставила меня вскрикнуть и выгнуться.
— Господи, посмотри на себя, — прорычал он, усиливая хватку на бедрах, когда врезался в меня.
Меня трахали. По-другому и не скажешь.
И это было эпично.
От силы натяжения по шелковым путам пошла рябь, когда Уокер вонзался в меня с непримиримой мощью, словно чертов воин-победитель, заявляющий права на свою добычу. При каждом сильном ударе его пресс напрягался, на лице отражалась сосредоточенность. Уокер был намного крупнее меня. В его руках я чувствовала себя женственной и хрупкой. Но сексуальной. Не пытающейся выжить матерью-одиночкой Слоан Харроу. А просто Слоан. Женщиной, которую Уокер хотел трахать так, будто завтра уже не наступит.
— Уокер, — выдохнула я, когда напряжение внутри снова усилилось и закрутилось по спирали.
Он замедлил толчки до полной остановки, и я в замешательстве посмотрела вверх, когда он поспешно потянулся, чтобы отвязать мои запястья. Ослабляя второй галстук, он прочитал в моем взгляде вопрос.
— Я хочу, чтобы ты встала на четвереньки, — хрипло объяснил он.
Но потом поцеловал, возобновляя движения, и я застонала, водя ладонями по его мускулистой спине, ощущая его силу. Я схватила его за крепкие ягодицы, и он хмыкнул мне в рот. Уокер прервал поцелуй и внезапно поставил меня на четвереньки. Стоя на дрожащих конечностях, я жаждала его возвращения. Мне казалось, что он желал обладать мной любыми возможными способами, словно лишился всякого контроля.
И мне это понравилось.
От этого я почувствовала себя сильной.
Уокер провел ладонью вдоль моего позвоночника к шее, схватив за волосы в своей типичной властной манере. Успокаивающе погладил, а затем ворвался в меня. Я выгнулась, и когда он вышел, чтобы снова вернуться, подалась навстречу его движениям. Другая его ладонь скользнула по моему животу вверх, обхватывая грудь и сжимая. И я снова потерялась в ощущениях.
— Не могу насытиться, — признание прозвучало резко. — Я не могу насытиться тобой, Слоан. Блядь.
От его слов я кончила, сильно сжимаясь вокруг его неугомонного члена, и Уокер издал поток удивленных ругательств, прежде чем остановился и выкрикнул: «Слоан!» Его бедра содрогались, пока он изливался в меня.
Я рухнула на кровать, а Уокер упал сверху, удерживая свою массу, чтобы не раздавить меня. Все еще пульсируя во мне, он оставил россыпь поцелуев на моем плече.
