он протолкнул пальцы внутрь меня. Они были бесконечными и толстыми. Ренато проглотил ругательство. — Если ты так крепко сжимаешь мои пальцы, значит, так же идеально будешь обхватывать мой член.
Он двигал пальцами внутрь и наружу, крепко надавливая на мягкое местечко на внутренней передней стенке. Неуловимая, и порой кажущаяся мифической, точка G. Моя влага покрыла его пальцы, и звук, наполнивший воздух, был чертовски неловким. Влажное, всасывающее хлюпанье. Я упала на стол и зажмурилась.
— Не делай этого, маленькая медсестра.
— Ничего не могу с собой поделать. Это просто биология, помнишь?
Укус на внутренней стороне бедра заставил меня вскрикнуть. Я снова выпрямилась и свирепо уставилась на него.
— Нет, bambina. Не закрывай глаза и не ерзай от смущения. Не трать ни секунды на то, чтобы стыдиться того, как твое тело реагирует на мои прикосновения. Это чертовски возбуждает. — прорычал он, затем наклонился и лизнул мою щель, продолжая трахать меня пальцами.
Его язык нашел мой клитор, и он неустанно обводил круги по нему, пока его пальцы подталкивали меня к краю.
Мои пальцы погрузились в его волосы и потянули его, пытаясь отодвинуть. Это было слишком. Внезапно огонь, который он разжег, показался пугающим. Я не контролировала себя. Я не знала, как мне реагировать. Я мчалась навстречу самому жесткому оргазму в своей жизни, и подозревала, что Ренато не из тех, кто сжалится надо мной и остановится. Я жаждала освобождения, но боялась.
Я дернула его за волосы, и он вошел только сильнее. Его язык двигался в таком невероятном темпе, пока пальцы массировали тайное местечко внутри меня, что я видела звезды. Мое тело напряглось, и удовольствие накатило волной, которая, казалось, никогда не спадет.
Влага хлынула из меня, забрызгивая мои ноги и кожаную вставку на столе. Моя киска сжалась на его пальцах, втягивая его руку глубже в себя. Колени непроизвольно сдавили его голову.
Ренато все это время не останавливался. Ни на секунду. Он толкал меня и раскручивал удовольствие по бесконечным спиралям, которые пульсировали в каждом моем нерве.
— Именно так, Шарлотта. Посмотри, как ты прекрасна, моя идеальная, совершенная bambina.
Я извивалась вокруг него, мое тело искрилось. Его слова проникли в мое сердце и засели где-то глубоко. Так глубоко, что стали частью меня.
Мои мышцы расслабились, а колени разжались. Ренато продолжал ласкать киску, и я вздрагивала от этого ощущения. Он лизнул мой центр, а затем перешел к бедрам, нежно облизывая кожу, очищая ее языком. Нежные движения сопровождали поцелуи.
— С этого момента, Шарлотта Берк, ты отбросишь свой стыд и чувство вины, позволишь мне заботиться о тебе и твоей сестре и перестанешь притворяться, что между нами не летают искры. Я всегда буду оберегать тебя от всех, кроме себя.
Ренато потянул меня вверх, так что я оказалась на краю стола, а его руки поддерживали меня. Он прижался своими губами к моим, и я почувствовала на них свой вкус.
— Brava, bambina. Brava.
Ренато
Я был в хорошем настроении. При моем роде деятельности, я редко испытывал счастье. Я мог чувствовать удовлетворение от нашей прибыли, или облегчение от того, что мои люди и их семьи обеспечены. Я мог быть доволен тем, что прожил еще один день или выжил в кровавой схватке за власть. Я мог испытывать мрачный восторг, прикончив тех, кто угрожал мне.
Но счастье было редкостью.
Для меня счастьем стал вкус сладкой киски Шарлотты у меня во рту. А также то, как она таяла в моих объятиях, когда я целовал ее; как борьба покидала ее, когда мы соприкасались.
Я оставил ее приходить в себя после нашей небольшой встречи в своем кабинете, хотя уже знал, что позже снова буду охотиться за ней. Теперь, когда я попробовал её, я стал зависим. Одного раза было достаточно, чтобы сойти с ума от неё. Несмотря на это, меня ждала работа, и я был уверен, что моя маленькая медсестра сейчас боролась с моралью своего поступка, вспоминая как развалилась на части в руках своего похитителя.
Я дам ей возможность смириться с этим, прежде чем снова разрушу ее.
Сейчас я находился в подвале Casa Nera и занимался делами. Я щелкнул зажигалкой, и мужчина, привязанный к стулу передо мной, застонал сквозь кляп. Его глаза блестели в отблесках пламени. Я оттянул кляп настолько, чтобы он мог говорить.
— Ты был рядом с моими владениями, глубоко в лесу. Слишком близко, чтобы я не беспокоился, к тому же это не совсем популярная пешеходная тропа. Что ты там делал? И не утруждай себя ложью. Я все равно узнаю.
— Клянусь, я просто заблудился. Я не знал, что это твои владения. Я даже не знаю, кто ты!
Страх в его глазах сразу же выдал его.
— Ауч, довольно сильный удар по моему самолюбию, не так ли? Полагаю, мне следует представиться.
Я встал и снял куртку. Раздался стук в дверь, и на пороге появился Элио, неся в ведре изящное сокровище. Раскаленные угли. Запах наполнил комнату.
Парень в кресле побледнел, увидев их. Я знал, что он лжет. Он был членом картеля Кастильо, и тупые ублюдки решили, что это мудрая идея — попытаться разведать обстановку в Casa Nera.
Возможно, демонстрация расчлененных частей тела на стенах замка снова должна стать стандартом. Ничто так не настраивает на нужный лад, как полезное напоминание о том, что быть повешенным, растянутым и четвертованным не так уж весело.
Я взял один из углей из ведра, зажав его щипцами, и поднес к шее связанного паренька. Он извивался, как будто это могло его спасти.
— Кто послал тебя сюда? Мне нужны имена.
— Клянусь, никто, — прошептал парень.
Идиот.
— Очень хорошо. Ты сделал свой выбор, — бесстрастно сказал я и засунул кляп обратно. Затем расстегнул его футболку у горла и бросил внутрь горячий уголь.
Он закричал, корчась от боли, когда раскаленный кусок заскользил по его телу, плавя плоть на своём пути, и остановился где-то возле живота. Его глаза выпучились от боли. Уголь достаточно быстро прожег его футболку, и я стряхнул его щипцами.
— Спрошу снова — кто тебя послал? Скажи мне его имя.
— Я сказал, что не знаю! Мне не говорили об этом напрямую. Может быть, Хуан Кастильо, но я не уверен.
— Ну вот, уже что-то. Раз уж это упражнение послужило для тебя такой хорошей мотивацией, мы повторим его, но на этот раз я опущу уголь тебе в штаны. — предупредил я его.
— Нет! Нет, я правда
