Ознакомительная версия.
И я не возражала. Да, я очень зла. После этих лет, прожитых в опустошении, страхе и унижении, меня вдруг все стало злить. Справедливость – удел счастливых.
– Ванесса Илларионовна, вам бы надо тоже помолиться, чтобы Лекса не выпустили из тюрьмы раньше срока. А вы разыгрываете оскорбленное достоинство. Прощайте, я думаю, мы вряд ли увидимся.
– Ты мне хоть Олесины фотографии присылай! – крикнула вдруг она, когда мы стояли на лестнице.
– Ты все взяла? Возвращаться – плохая примета, – забеспокоился Потапов.
– Очень плохая, – согласилась я и, обернувшись, прокричала: – Простите, я вряд ли буду с вами переписываться! Лучше забудьте нас побыстрее. Главное, жилплощадь вашу можете оставить себе!
– Стерва! – пророкотала свекровь.
Раздался выразительный хлопок, дверь закрылась. Я повеселела.
– Зачем ты ей сказала, что я поселюсь в этом клоповнике? – поинтересовался Мишаня.
– Да так, для острастки.
И мы поехали на вокзал. Мишка денег не жалел, купил нам купе, так что мы провели полдня в атмосфере полного покоя и комфорта. Олеська исключительно дрыхла, видимо, ее баюкали мерно стучащие колеса или что там есть у поезда. Мы ее положили и не кантовали. А мне все время хотелось высунуться из окна и дышать, дышать, дышать...
– Алиса, ты будешь обедать?
– А что у нас есть?
– Я купил на вокзале курицу и из отеля забрал сыр с хлебом.
– Какой ты у меня хозяйственный! – восхитилась я.
– Иди сюда, поедим, – взял он меня за руку. Я присела и начала жевать жареную птичку. Интересную жизнь я теперь буду вести. Готовить обеды, стирать мужу носки и копить на новую машину.
– Кем ты работаешь?
– Я?
– Ты, – кивнула я. Интересно, чего он сейчас-то покраснел. Стесняется?
– Я... Я работаю на фирме мастером по технике.
– Как это?
– Ну, чиню все. Телевизоры, компьютеры, микроволновые печи.
– Надо же. А ты много зарабатываешь?
– Не волнуйся, в нищете жить не придется.
Это меня радовало, но, если честно, не очень-то я представляла нашу жизнь. Однако в тот день я решила только радоваться. Как и Скарлетт О’Хара, подумаю обо всем завтра.
Москва приняла меня в свои широкие бабские объятия поздним вечером. Вокзал смеялся, переливался огнями и торговал всякой ерундой. Развязные молодые люди плевали семечки и выжидали момент, чтобы «обуть» зазевавшегося растяпу на кошелек или мобильник, или на что придется. Молодые люди в форме, с каменными лицами, по большому блату поставленные махать автоматами Калашникова на этом хлебном месте, ходили с видом членов королевской семьи Великобритании на банкете по случаю коронации очередного отпрыска. С непривычки я обалдела от ширины тротуаров, количества людей и объемов площади трех вокзалов. Миша тащил меня за собой, а я вцепилась в Лесю, боясь, что где-нибудь ее всенепременно отнимут.
– Метро там, – дернул меня в сто тридцать пятый раз за рукав Мишка.
– Мы к тебе едем?
– Да, не останавливайся. Тут слишком много всякой швали.
– А с кем ты живешь? – запоздало поинтересовалась я.
– С родителями.
– С кем? – Вот это номер. Исхитриться отделаться от свекрови, чтобы потом огрести сразу же и свекровь, и свекра в придачу, – это в моем стиле. Не люблю, чтоб было легко.
– А как же мы им все объясним?
– Не волнуйся. Они все про тебя знают. И ждут.
– Серьезно? – посмотрела я в его простодушные глаза.
– Они очень, очень хорошие. И наверняка тебя полюбят, – заверил меня он.
Ага, как же. Полюбят они меня, все бросят и примутся любить неземною любовью. Спаси господи от такой любви, видали мы такое. Эх... Настроение мое упало.
Мишкин дом на Водном стадионе остался прежним. Если честно, меня прилично потрясывало от воспоминаний. Все-таки я ехала в знакомом метро, шла по знакомым переходам. Вот здесь я столько раз покупала мороженое, а там удобная лавочка. Водный стадион, магазин загадочного рыболова с охотником, автобус. Действительность наваливалась на меня слишком быстро, я не успевала за ней, у меня кружилась голова. Олеся сидела у Миши на руках. У нас не было коляски, Мишка наотрез отказался тащить в Москву гроб на колесиках, который перемещал Олеську с места на место.
– Купим новую. Девочка выросла, ей подойдет прогулочная.
– Ты прям заправский папаша.
– А мне теперь им и надо быть, – кивал он.
Так что Мишка пер практически все: вещи – свои, мои, Леськины, саму Леську, меня, так как я поминутно норовила потеряться и тормозила. На подходе к пятиэтажке, в недрах которой содержалась девятиметровая комната, где отныне мне предстояло проживать, заклинило совсем, и Мишке пришлось отпаивать меня пивом. Для храбрости, так сказать. После этого я несколько успокоилась, но стала волноваться из-за того, что от меня несет пивом. Мишке пришлось искать мятные конфеты и честно втягивать воздух около моего рта.
– Воняет?
– Совсем нет.
– Врешь ты все. Дай еще пастилку.
– Сколько можно? Ночь на дворе. Олесю пожалей.
– Мне страшно.
– Я тебя уверяю, что в обиду не дам. Да они вообще спят давно. Уже двенадцать часов!
Наконец мы пришли к компромиссу. Тихо пробрались в комнату, а родителям Мишка сказал, что мы с дочкой слишком устали после дороги и познакомимся с ними только завтра. И казнь была если не отменена, то, по крайней мере, отсрочена.
Глава 3
Соответствовать ожиданиям
– Как же ты, деточка, такое выдержала?
– Какое?
– Ну... Муж – убийца. Страшно же.
– В общем, да... – неуверенно промямлила я.
Мы сидели на диване в маленькой гостиной и вели светскую беседу. Мишина мама, Светлана Владимировна, женщина тактичная, старалась, как могла, не задеть мои чувства и от этого, наверное, делала только хуже.
– Ну, ничего. Теперь все наладится. Какие вы все-таки молодцы, что приехали.
– А давайте-ка рванем завтра в парк на аттракционы? – подал голос папаша. За весь день он еще не проронил ни словечка. Только пожирал меня взглядом, стараясь отыскать на теле и в выражении моего лица признаки прогрессирующей наркомании.
– Отличная идея, – одобрил Мишка.
– Можно. Почему нет? – вяло кивнула я. Семейный уик-энд – что может быть лучше?
– Ты как чувствуешь себя? Все в порядке? – склонился надо мной заботливый Потапов.
– Нормально. Устала что-то.
– Может, хочешь пройтись?
– Ага, – согласилась я.
Внезапно я и вправду почувствовала желание выйти на воздух. Все в Мишкиной квартире было маленьким. Шестиметровая кухонька, десятиметровая комната, где рядом с Олеськиной кроваткой (в оригинале – Мишкина облупленная старенькая кушетка) с трудом поместился наш с ним диванчик. На нем мы предавались страсти, стараясь не слишком ритмично стучать в стену, за которой спали его родители. Такие диванчики издевательски именуются полутораспальными. Именно мне и пришлось стать этим получеловеком, так как Мишка, при всех его великолепных дневных достоинствах, посреди ночи раскладывался поперек пространства и принимался оглушительно храпеть.
Ознакомительная версия.