– Она-то и рассказала мне о твоей маме. Ей не было известно, в какой именно она больнице, поэтому я начал с общественной, а потом приехал сюда. – Он делает шаг вперед и использует против меня свое секретное оружие – улыбку. – Итак, мы уже можем обняться? – спрашивает он и, не дожидаясь моего ответа, притягивает меня к себе. Я не сопротивляюсь и крепко обнимаю его в ответ. Несколько слезинок медленно стекают по моему лицу, и мной овладевает спокойствие. Я так в нем нуждалась.
– Я люблю тебя, – шепчу я.
– Что ты сказала? Я не расслышал.
– Не дави на меня.
– Я тоже тебя люблю, – отвечает он, прижимаясь ко мне щекой. – Очень сильно.
Он отстраняется первым, но я крепко цепляюсь за его футболку.
– Как твоя мама? Она беременна?
– Нет.
– Это ведь хорошо... так?
– Вовсе нет. Я вела себя как законченная эгоистка. Было бы прекрасно, если бы она оказалась беременна. Все так плохо. Они пытаются выяснить, что с ней.
Ксандер заправляет локон волос мне за ухо и большим пальцем смахивает одинокую слезинку с моей щеки. Затем снова предпринимает попытку отстраниться, но я лишь крепче сжимаю его футболку. Он хихикает, признавая свое поражение, и обнимает меня.
– Мы со всем разберемся. Мой отец знает лучших врачей на планете и…
В этот момент я отпускаю его и делаю шаг назад.
– Нет. Ты здесь не для того, чтобы решать проблему. Последнее, что мне нужно, так это то, чтобы твои родители подумали, что я начала с тобой встречаться только ради помощи больной маме. У Шона с Вивиан все под контролем, все будет хорошо, – говорю я, хотя сама в это не особо верю.
– Чем я могу помочь? Твоим родственникам есть где остановиться? Знаешь, я же вроде как занимаюсь размещением людей. – Я улыбаюсь.
– Вы голодные? Когда вы ели в последний раз? Может быть, мне стоит привезти еды для вас всех?
Я хватаю его за руку.
– Ксандер.
– Что?
– Пожалуйста, не уходи. Когда доктор выйдет... ты можешь просто... побыть рядом меня?
– Конечно. – Он сжимает мою руку, и мы возвращаемся вместе.
Шон иронически выгибает бровь, когда замечает нас, возможно думая: «Разве мы все не согласились, что этот парень слишком смазливый»?
– Доктор еще не спускался? – спрашиваю я.
– Нет.
– Кстати, это Ксандер, – представляю я, приподнимая наши сцепленные руки. – Это Майерсы... но, думаю, вы уже встречались на благотворительном вечере.
Взгляд Шона мечется между мной и Ксандером, и, кажется, он еле сдерживается, чтобы не дать наставлений. Интересно, насколько ему тяжело держать свое мнение при себе? Может быть, он узнал кое-что о подростках за последние двадцать лет. Очевидно, в то время, когда мама жила с ним, он ничего о них не знал.
Наконец Вивиан говорит:
– Ксандер, мы только что с ней познакомились, так что позаботься о ней.
– Конечно, мэм.
– Кайман, – говорит дедушка, беря Вивиан за руку. – Я собираюсь пойти накормить эту даму. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, все хорошо. – Я нахожу стул в углу, и Ксандер устраивается рядом со мной. Подвешенный телевизор в углу транслирует новости так тихо, что мы их даже не слышим. Шон с Вивиан выходят, и я смотрю им в след. Как такое возможно? В один день у меня есть только мама, а на следующий день появляются еще три человека, которые так обо мне заботятся.
Меня накрывает волной страха. А вдруг мне дано это Богом только потому, чтобы я не осталась в одиночестве, когда с мамой что-то случится? Я смотрю на потолок.
«Мне нужна моя мама», – говорю я мысленно. – «Не отнимай ее у меня».
– Кайман. – Ксандер берет меня за руку. – Ты в порядке?
– Я просто боюсь.
– Знаю. Я тоже. – Он вытягивает ноги и запрокидывает голову. Потом подносит мою руку к губам и нежно ее целует.
Я опускаю голову ему на плечо.
– Хорошо, значит, работа детективом отпадает. Хотя вынуждена признать, что ты более хорош в наблюдениях, чем я.
– Только в тех, которые мне интересны.
Я провожу пальцем по вене на его руке.
– И не продюсирование? Генри был бы век тебе благодарен.
Он улыбается.
– Это было бы весело, но для продюсирования нужно капиталовложение. Но если считать мой любительский взгляд на музыку стоящим, то мне кажется, что «Красти Тодс» действительно хороши. Они вполне... Постой, мы можем поговорить с ними о логотипе? Кто его придумал?
– Ты серьезно? Он отвратителен. Но, может быть, он настолько отвратителен, что это хорошо?
Он сжимает губы.
– Ну не знаю.
– Хорошо, тогда не продюсирование. И это приводит нас к еде. Ты ведь любишь рестораны.
– Да.
– Ты не разозлишься, если я кое-что тебе скажу?
– Почему я должен разозлиться?
– Потому что, возможно, тебе это не понравится.
Он вздыхает.
– Ладно. Говори.
– Мне кажется, твой отец прав насчет тебя. Думаю, ты одаренный человек. И можешь справиться со многими проблемами одновременно. К тому же, ты очаровательный. Может быть, отели – это твое будущее. Это тебе подходит. – Я задерживаю дыхание, ожидая, что он начнет спорить и утверждать, что я не так хорошо его знаю, как он меня.
Его плечи вздымаются и опадают.
– Ты права. Мне это не нравится.
– Прости.
– Но в чем-то ты права. Я думаю об отелях гораздо больше, чем человек, которому все равно.
– Кайман.
Мой взгляд устремляется на звук нового голоса в комнате, и я моментально оказываюсь на ногах, когда вижу доктора.
– Да? Как она?
– Ее состояние улучшается. Как я и предполагал, у нее язвенная болезнь желудка, осложненная кровотечением.
– Что это значит? Звучит серьезно.
– Так и есть. И хорошо, что мы вовремя заметили болезнь. Заболевание излечимо, но на реабилитацию уйдет некоторое время. Ей противопоказан стресс.
– Конечно. – Возможно, ей стоит отдохнуть от магазина кукол. Я перевожу дыхание. – Можно ее увидеть?
– Да, она спрашивала о тебе, когда пришла в себя.
Доктор разворачивается, и я следую за ним. Заметив, что Ксандер за мной не идет, я поворачиваюсь.
– Я подожду здесь, – говорит он. – Передам новости Шону и Вивиан, когда они вернутся.
– Нет. Прошу тебя, пойдем со мной. Мама захочет тебя увидеть. – Когда я рассказала ей, что произошло между мной и Ксандером на благотворительном вечере, она расстроилась. На тот момент мне было нечем ее утешить, но теперь, когда мы снова вместе, возможно, это сделает ее чуточку счастливее.
– Кайман, со мной все будет в порядке.
