Дорогая Юдита!
Возможно, в твоих отношениях с мужчиной не все складывалось так, как казалось тебе? Быть может, есть что-то, о чем ты не знаешь? Твой партнер просит тебя по-взрослому выждать время, которое для него кажется важным. Отнесись к этому с уважением, не впадай в истерику, не спрашивай, не докучай ему своими сомнениями. Три месяца – это не вечность. Если ты относишься к нему как к взрослому человеку – будь терпелива.
С уважением,
Юдита.
Уля, конечно, умный человек, но восприняла письмо Голубого предвзято. Мне надо взять себя в руки. У меня много работы, и у ребенка скоро выпускные экзамены. Есть чем занять себя. Лучше всего уйти с головой в работу когда много работаешь, остается меньше времени на раздумья. А стоит мне начать думать – я всегда прихожу к правильным выводам.
Почему я сама не писала ему чаще, а только ждала от него писем? Может быть, именно поэтому что-то произошло, но что же? Я даже не успела ему написать, что никуда не ездила на Рождество. Теперь уже слишком поздно. Именно поэтому я не люблю врать. Какой-нибудь пустяк потом по непонятным причинам может вырасти до чудовищных размеров. И что же мне теперь делать? Может, позвонить ему?
Позвонить?
Нет, он ведь просил.
Почему ты так бесконечно далеко и я не могу тебе всего объяснить, Адасик мой Голубой?
Я пошла к Тосе, чтобы отнести мандарины. Дочь лежала на тахте, завернувшись в плед, и занималась! И даже ногти себе не подпиливала! Да, действительно, есть из-за чего начать волноваться. В комнате беспорядок такой, как у меня во время уборки. Интересно, почему она с таким вниманием следит за моей жизнью? Письма Йолиного лежали на полу.
– Ты обещала вернуть. – Я подняла письма, Тося снисходительно протянула руку за мандаринами.
– Я занимаюсь. – Дочь считала, что это оправдывает все.
– О'кей, – кивнула я.
Тося посмотрела на меня и добавила:
– Знаешь, папа сказал, что он уже давно ни с кем так приятно не беседовал, как с тобой тогда, когда вы покупали мне подарок.
– Какой подарок? – Я не сразу сообразила, о чем говорит Тося.
– Ну, ко дню рождения! – Дочь с укоризной взглянула на меня.
– Тося, помилуй, это было два месяца назад. – Я повернулась, попутно захватив два грязных стакана.
– Папа сказал, что ты прекрасно разбираешься в настройке басов, и в звуковых волнах, и в диапазоне, и в полосе частот! – вслед мне крикнула Тося.
Интересно, зачем этот Йолин разжижает ребенку мозги? Я не стала лишать ее иллюзий, но для себя сделала вывод разговор для мужчины тогда бывает удачным, когда женщина не слушает его, а только кивает в знак согласия. Я бы предпочла, чтобы они поменьше обо мне говорили.
Если она этого не понимает, то после экзаменов ее ожидает серьезный разговор. Сейчас я не буду нервировать единственного своего ребенка, рожденного мной в муках.
ЧТО Я ЕЛА ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД???
– Я совершенно не придираюсь к украшениям. – Реня показала колечко, которое купил ей муж, я разглядывала его с восхищением: красивое, и вправду красивое. – Я не жадная. А бриллианты и не аляповатые, и не пошлые, и не большие, зато носить их – настоящий кайф.
Мы сидели у Рени на кухне – Уля, Ренька и я – впервые с незапамятных времен. Утром шел снег, температура падала с каждой минутой. Реня сильно прибавила в весе, сразу было видно, что беременна, – сидела, сложив руки на животе. Я заметила – все беременные женщины так сидят, словно желая защитить своего ребенка.
– А тебе Адам подарил кольцо?
Однако интуиция меня не подвела, мне совсем не хотелось сегодня выходить из дома, на дворе мороз, мне плохо, но Ренька просила зайти, потому что она одна, и Уля, у которой по природе доброе сердце, не могла ей отказать, хотя ей самой тоже не хотелось идти, а я не хотела отказать Уле.
– Нет, – ответила я и добавила чуть погодя, совершенно без надобности: – Еще нет.
– Реня, да ты что! – Уля почувствовала, что меня это задело, и, как всегда, постаралась сгладить ситуацию: – Зачем Ютке кольцо?
– Так он сделал тебе предложение или нет? – настаивала Реня. – Если сделал, то должен подарить кольцо.
– Это предрассудок, – сказала я. – Я не хочу кольцо. У нас нет денег.
– А мой муж… – завела Реня, а у меня появилось желание выключиться из разговора, собственно говоря, я уже выключилась, зная все наизусть.
Ее муж о ней заботится, ее муж покупает ей все, чего только она не пожелает, ее муж замечательный, ее муж построил большой дом с джакузи, ее муж… А Адам будет думать, чего он хочет.
– …и потому я считаю, что мужчина должен делать подарки женщине, – закончила Ренька, но я не слушала, а значит, она не вывела меня из себя.
– Твой муж зарабатывает в месяц столько, сколько Кшись и Адам, вместе взятые, за полгода, – сказала Уля. – Ты об этом подумай.
– Боже мой, девушки, я не хотела вас обидеть, я только хотела сказать, что есть примета: если не подарят кольцо, хоть какое-нибудь, то не будет счастья… – Ренька с сокрушенным видом подалась вперед. – Поэтому я и считаю, что Адась должен был подарить Юдите кольцо. Скажи, Ютка, разве я не желаю вам добра? – У Рени на глазах выступили слезы. – Ведь я действительно хочу, чтобы у вас было все хорошо…
Я устала, подавлена и замучена ежедневными поездками на работу на поезде, я устала от зимы, устала тосковать по Адаму, машина окончательно сдохла, я должна починить ее к апрелю, я устала от Тосиного невежества, она снова занята главным образом Якубом и уже не стремится понравиться ему своими познаниями, а лишь… даже страшно подумать чем. Я мечтаю зарыться с головой в свою постель, включить телевизор, съесть какой-нибудь вкуснющий бутерброд и заснуть до конца зимы.
Азор вошел в кухню, и я тут же схватилась за сок. Реня, с тех пор как забеременела, угощает нас исключительно соком. А я с огромным удовольствием напилась бы сегодня! Я уже привыкла к Азору так же, как к Рениным речам, но всякий раз, когда он подходит ко мне, мороз подирает по коже. Взял бы да хоть раз подошел к Уле, которая его совсем не боится! Так нет, этот чертов ротвейлер, видно, рассчитывает, что я с ним подружусь. Только через мой труп!
Азор положил мне на колени морду, я не шелохнулась, а потом осторожно опустила ладонь ему на голову. Может, сегодня он меня еще не сожрет?
– Почему вы так со мной? – У Реньки на глазах слезы. – Я ведь хочу вам добра…
Уля бросила на меня многозначительный взгляд, я вздохнула: мол, знаем-знаем, беременные женщины так чувствительны, просто кошмар. А уж до чего раздражительны!
– Я знаю, – погладила я Реню по плечу, – я же знаю…
