Ознакомительная версия.
Добрая отзывчивая женщина, в волосы которой осенней изморозью уже вплелась первая седина, несмотря на поздний час, ещё сидела в широком жаккардовым кресле и под светом бордового абажура читала одну из своих бесконечных книжек.
– Я могу зайти? – постучав в дверь, спросил Данила – Конечно, заходи, – откликнулась тётя Вера, – тебе не спится, дружок?
– Да, что-то совсем спать не хочется.
– Так может быть, почитаешь какую-нибудь полезную книгу, не телевизор же этот никчёмный смотреть?
– Да нет, что-то не хочется.
– Ты удивляешь меня, сам на себя не похож. Может быть, тебя что-то беспокоит? Расскажи, если считаешь возможным.
– Да, верно, – замялся Данила, – я хотел бы поговорить с тобой, вернее посоветоваться. Тётя, я не знаю, что делать. Я вот полюбил одну девушку, а родители мне говорят, что мы не можем быть вместе. Ты ведь её знаешь, это Элизабет. Она несколько раз приходила к нам домой.
– Да, да конечно, это хорошая, может быть даже необыкновенная девушка. Так ты её любишь?
– Да, люблю, очень, – запинаясь, произнёс Данила.
– Прекрасно, прекрасно, а как именно ты её любишь, – голос Веры Михайловны как-то странно изменился, а взгляд стал очень внимательным. Она даже привстала из своего кресла, чтобы лучше видеть лицо племянника.
– Я без неё жить не могу.
– Ах вот как, так серьёзно? И многое ты знаешь о любви?
– Я не знаю, я чувствую всем своим существом.
– Ладно, предположим. А ты знаешь, что Элизабет мне как-то сказала, что любит тебя? Тогда я решила ничего тебе не говорить. Ты не обижайся Данила, на мои вопросы. Поверь, я не хочу обидеть тебя. Просто я знаю, наверняка, что любовь, если это настоящая любовь – это особый редкий дар, и он даётся немногим. Вот так, мой дружок. Любовь надо выстрадать, а ты знаешь Элизабет чуть больше полугода. И вы оба так молоды, неопытны. Ты ведь понимаешь меня?
– И что же? Раз мы молоды то, что? Мы не способны на настоящее чувство? Неужели и ты, тётя, как мои родители, так считаешь? Я знаю Элизабет лучше других. И я в себе не сомневаюсь. И в ней тоже.
– Ты хочешь сказать, что любишь Элизабет как Ромео любил Джульетту. Я надеюсь, ты знаком с этой поэмой Шекспира?
– Я знаю сюжет и понимаю, о чём ты говоришь.
– Уже хорошо. Но всё же прочитай это произведение великого британца. Тебе оно поможет понять самого себя. Многие великие писали о чувстве любви. И оно достойно того. Ведь все люди говорят, что любят кого-то, но часто не знают, что это такое. Когда человек любит, он способен на многое ради другого. Описать это состояние, почти невозможно. Многие пытались, но слова – это недостаточный и крайне бедный инструмент, чтобы ими можно описать человеческие чувства. Хотя, впрочем, ты послушай. Я прочту тебе одно стихотворенье.
Тётя Вера покинула своё уютное гнёздышко в кресле, подошла к книжным полкам и, пошарив по ним глазами, вытащила одну книгу в коричневом переплёте. Затем пролистала оглавление и, переломив книгу посередине, приготовилась к декламации. Вера Михайловна была хороша в амплуа учёного, может быть преподавателя литературы, или? Из этических соображений не будем употреблять термин – книжного червя.
– Так вот, дорогой мой, изволь выслушать эти строфы великого Константина Бальмонта:
Вечерний час потух. И тень растёт всё шире.
Но сказкой в нас возник иной неясный свет,
Мне чудится, что мы с тобою в звёздном мире,
Что мы среди немых загрезивших планет.
Я так люблю тебя. Но в этот час предлунный,
Когда предчувствием волнуется волна,
Моя любовь растёт, как рокот многострунный,
Как многопевная морская глубина.
Мир отодвинулся. Над нами дышит Вечность,
Морская ширь живёт влиянием Луны,
Я твой, моя любовь-бездонность, бесконечность,
Мы от всего с тобой светло отделены.
Тётя Вера закрыла книгу, заложив пальцем прочитанную страницу, и сняла запотевшие круглые очки. Её глаза увлажнились. Большим, взрослым, начитанным ребёнком была эта замечательная женщина, запоздавшая расстаться с девичьими грёзами.
– Ты чувствуешь, Данила, как можно сказать о таком чувстве, как любовь. Ничто и никогда так не возвышает человека как истинная любовь, которая его делает чище и лучше. И, тем не менее, я ещё раз повторюсь, что силы слов недостаточно, чтобы описать силу любви. Что скажешь на это, мой Ромео?
– Я не знаю, что сказать, – пробурчал Данила, в общем-то, довольный тем, что разговор перешёл в плоскость литературной дискуссии. – Этих стихов я не знаю. В рамках школьной программы мы проходили роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина». Мне он понравился, но я не думаю, что это панегирик любви. Я правильно произнеси это слово панегирик?
– Правильно, правильно, – скептически промолвила тётя Вера, – однако какой ниспровергатель Льва Николаевича вырос в нашей семье. Так-так, поясни, в чём не прав великий гений человечества.
– Никого, опровергать я не собираюсь, – с досадой проговорил Данила, – я о другом хотел сказать. Этот роман может быть и о любви, но о какой-то другой любви. Согласен, что Анна Каренина любит Вронского. По-своему, но любит. Но Вронский её не любит. С его стороны присутствует в основном страсть.
– Та-а-к, – растягивая слово, воскликнула тётя Вера, не скрывая своего удивления, – ты хочешь сказать, что чувство Вронского не любовь, а удовлетворение своего мужского честолюбия?
– Я просто считаю, что этот парень поступил подло, и кинул свою любимую, когда ей было особенно тяжело, и когда она искала только его и надеялась на его поддержку. Вот так я думаю.
– Значит, ты так полагаешь? Любопытно. Ну, а к какой участи ты приговоришь Анну? Она ведь ради любви принесла в жертву свою жизнь. Или она тоже по твоему мнению заслуживает осуждения?
– Почему осуждения? – недовольно процедил сквозь зубы Данила. – Я может быть многого в этих вещах и не понимания, но считаю, что в поступке Анны Карениной присутствует тщеславие. Бросившись под поезд, она не думает о судьбе своего маленького сына. Ему ведь расти, зная, что мать оставила его ради чего-то другого, хотя бы ради чувства к чужому мужчине. Кроме того, самоубийство в то время строго осуждалось. И это бремя тоже легло на этого сына.
– Да, в те времена, такой поступок считался несмываемым позором, – тётя Вера поощрительно потрепала своего племянника по непокорной шевелюре, – однако ты сильно повзрослел. Я не ожидала от тебя такой рассудительности, хотя мне не нравится, как ты отзываешься о главных героях этой несравненной романтической истории. Может быть, ты даже в чем-то и прав. Я соглашусь с тем, что Анна стремилась совместить своё чувство с условностями того светского круга, в котором жила. Конечно, брак с Вронским, которого она добивалась, должен был закрыть позор измены, которую она совершила по отношению к своему законному супругу. Всё это так. Неплохо для твоего возраста. Толстой рассказывает нам о сложных любовных отношениях между взрослыми самостоятельными людьми, имеющими богатый жизненный опыт. Такие отношения не могут быть такими же прямолинейными и однозначными как между юными Ромео и Джульеттой. Я всегда говорила, что наиболее чистыми чувства бывают только у, ещё непотревоженных житейскими невзгодами, натур. Мы нашли ответы на твои вопросы?
Ознакомительная версия.
