Ознакомительная версия.
– Я могу сделать это без тебя! – грубо ответил Давид.
– Можешь, но я это организую быстрее, ведь я иностранец.
Давид сжал зубы: Юрий был прав. Ночью доктор сказал, что состояние Саши ухудшилось: начался гидронефроз второй почки, а аппарат гемодиализа в больнице один.
– Хорошо! Вызывай! – Давид повернулся и пошел назад в палату.
Когда Саша очнулась, он сказал ей, что Юрий вызвал частный самолет и она летит в Швейцарию, максимум через сутки. У них нет времени на раздумья, надо спасать вторую почку.
– Я полечу только с детьми!
– Хорошо, родная…
Он знал, что его не возьмут в этот самолет. Требовалась по крайней мере неделя, чтобы оформить визу. Но об этом Саша узнает потом.
Сутки промчались в суматохе. Решили, что Лена полетит тоже, у нее ведь был иностранный паспорт и виза. Настя капризничала:
– А бабушка? А Давид?
– Они… прилетят потом, – успокаивала малышку Лена.
Толик сидел на кухне и курил. Это было единственное место, где ему разрешили браться за сигареты. Юрий, стоя в дверях, поторапливал женщин:
– Ну, быстрее! Не берите много. Не навсегда ведь.
Когда они выходили, то на лестнице неожиданно столкнулись с Томой.
– Толик, вот ты где! – обрадовалась она, увидев его. – Возвращайся домой, я люблю тебя! Правда!
– Оставь, тебе это кажется. – Он отмахнулся от бывшей жены, словно хотел стереть ее из своей памяти.
Тома качнулась и чуть не упала с лестницы. Юрий успел подхватить молодую женщину на руки. Тело ее показалось ему невесомым. Она прижалась к груди нежданного спасителя и вздохнула:
– Поздно! Я потеряла его любовь! И никому теперь не нужна…
– Вы такая молодая! У вас все впереди! – попытался успокоить ее Юрий, ставя на ноги.
Толик прошел мимо и даже не замедлил шаг. Юрию стало безумно жаль эту брошенную и отвергнутую женщину. Она запала ему в душу, но в ту минуту он думал только о спасении Саши.
Когда шасси самолета оторвались от земли, Юрий вздохнул:
– Ну, слава богу! В Швейцарии тебя спасут! – Он наклонился к Саше и легко поцеловал ее в губы.
Тёма спал на руках у Лены. Настенька тоже задремала в кресле.
– Послушай, Юра! Я выполнила контракт. Ты теперь богат. Я тоже… Но я люблю Давида… Отпусти меня! Очень прошу!
– Не волнуйся, пожалуйста! – Он погладил Сашу по голове. – Я сделаю все, что ты захочешь, только позволь мне иногда видеть детей. Знаешь, я лишь сейчас по-настоящему почувствовал себя отцом и понял, как это замечательно.
Прошло полгода с тех страшных дней, когда Саша боролась за свою жизнь. Они с Давидом остались в Швейцарии и поселились в доме, где раньше жила Мария Александровна. Тёме уже исполнилось шесть с половиной месяцев. Малыш рос веселым и, несмотря на все события, которые произошли во время Сашиной беременности, очень спокойным. Настя теперь называла Давида папой, а когда приходил Юрий – и его тоже.
– Доченька, ты реши, кого хочешь называть папой. Не бывает у детей двух пап, – пыталась объяснить малышке Саша.
– А у меня будет! – Характер у девочки оказался доминантный.
Где бы Настя ни появлялась, все внимание тут же переключалось на нее. Она была очень непоседливым, шаловливым ребенком, и иногда Давиду приходилось даже повышать на нее голос. Обоих пап Настенька слушалась беспрекословно. Павлик по-прежнему учился в Англии. Лена уехала в Кривой Рог, и они с Толиком поженились. Единственное, чего не хватало в их семье, – это детских голосов, что порой очень удручало Лену.
И вот однажды Толик, придя домой, с загадочным видом сказал:
– Я хочу взять тебя с собой в одно место.
– Во-первых, согласна, во-вторых, куда? – Они жили душа в душу.
– Приедем – увидишь! – хитро улыбнулся муж.
Приехали они в какой-то провинциальный городок, название которого Лена не успела прочитать. Здесь было уныло, безлюдно и грязно. У одного из домов сталинской постройки они остановились. Лена прочла: «Городская больница».
– Что, кто-то из друзей болен?
– Нет. Сейчас все поймешь!
Он взял ее за руку и повел к дверям больницы.
Их встретила пожилая женщина с уложенными в пучок седыми волосами и с улыбкой сказала:
– Все же решили!
– Да! Это моя жена – Елена Викторовна.
Женщина теплой сухой рукой дотронулась до протянутой Лениной руки.
– Ну пойдемте. А то малышке уже скоро спать надо! – Лена удивленно посмотрела на мужа. – Сашу тоже уже привезли, он в ординаторской сейчас живет!
Пока они шли длинными коридорами, выкрашенными в унылый оливковый цвет, Толик сказал Лене:
– Мама этих детей умерла от туберкулеза. Мае только восемь месяцев, а Саше – пять лет. Ты полюбишь их, я знаю!
Когда Лена увидела девочку, слезы выступили у нее на глазах.
– Ну здравствуй, доченька! – Она протянула руки к девочке, а та в ответ – тоже.
Взяв малышку на руки, Лена прижала ее к себе. В это время привели Сашу: большеглазый, со стриженым затылком, с цыпками на руках, он казался трогательным и беззащитным.
– Здравствуй, сынок! – Толик тоже подхватил мальчика на руки. – Ну вот и вся семья в сборе! Документы я уже оформил. Можем ехать.
Ольга Николаевна перекрестила удаляющуюся машину.
– Ну, слава богу! – вздохнула она.
Мария Александровна после отъезда дочери как-то быстро сдала, стала грустной и, вопреки обыкновению, малоразговорчивой. Это сразу заметили однажды навестившие ее Толик и Лена.
– Вы себя плохо чувствуете? – спросила Лена.
– Жизнь прожита, а теперь я одна, никому не нужная старуха.
– Ну что вы! Вы всем нам очень нужны!
– Спасибо, деточка, – грустно улыбнулась она. – Толик, я знаю, ты все можешь! Мне хочется побывать в Израиле. Устрой мне поездку.
– Не вопрос. Исаак Моисеевич теперь в Израиле живет! Я ему сегодня позвоню, и мы все обсудим…
Жара и ослепительное солнце Израиля быстро развеяли тоску Марии Александровны. В аэропорту ее встретил Исаак Моисеевич.
– Я очень рад вас видеть, голубушка! – От его недавней болезни не осталось и следа, только глаза подернулись печалью, словно выцвели.
Он тоже был очень, очень одинок.
Исаак Моисеевич, привезя гостью в свой шикарный особняк, заявил, сияя улыбкой, что выделяет для нее целый этаж.
– Ну что вы! Это слишком, – засмущалась Мария Александровна. – Мне бы только комнатку!
– Для тещи моего сына я готов на все!
Утром он спустился на кухню и застал Марию Александровну у плиты. Пахло домом и уютом. Это было впервые за много лет. Дом ожил. А через год они поженились.
* * *
Вернувшись в Женеву, в свой опустевший дом, Юрий почувствовал, что теперь не сможет больше оставаться один, а также понял, что Саша уже не его… А еще ему часто вспоминалась стройная, большеглазая женщина, хрупкая и легкая, почти невесомая. Она снилась ему ночами и занимала все мысли днем.
Ознакомительная версия.
