Ульяна Соболева - Черные Вороны. Паутина

— Следишь за ними или за мной?

— Доверять нельзя никому, мелкая. Запомни это очень хорошо. Нет. Я тебя охраняю.

— Или контролируешь?

— Какая разница. И то и другое. Твой муж маньяк. Ты разве не знала?

— Знала. Когда ты вернешься?

— Около двух недель займет, малыш. Может вырвусь на выходные и потом обратно».

Записываются… Я решительно нажала на кнопку вызова номера Бакита. Пошли длинные гудки.

— Хава нагила хава…Что такое, Фима? Мы только вчера говорили с тобой. Он получил переписку?

— Это не Фима!

Несколько секунд молчания. А у меня внутри все стихло. Даже боль притупилась на мгновения. Фима? Звонил Бакиту? О, Господи!

Калейдоскоп вдруг щелчком сложился. Мне аж дыхание выбило. Переписка, о которой твердил Бакит там, на судне, точная информация обо мне, ощущение что в почте кто-то побывал…

— Не узнал?

— Неужели ты? Еще живая?

— Позвонила поздравить — у тебя все получилось. Радуйся. Ты гений. Фиму в помощники взял? Ловко.

— У меня длинные руки, птичка. Очень длинные. Я говорил тебе чтоб ты выбрала меня. Удивлен, как ты все еще разговариваешь.

— Не удивляйся слишком сильно. Они все узнают рано или поздно.

— Ключевое слово рано или поздно, девочка.

— Где ты нашел эту мразь? Сколько денег потратил на то чтобы создать моего двойника?

— Оооо оно того стоило. Ахмед постарался. Похожа да? Ты оценила? Зверь точно оценил. Правда ее уже нет. Ушла на корм рыбкам. Я приду на твои похороны. Обещаю. Если тебя не закопают в какой-то сточной канаве. Какие цветы ты любишь? Ромашки, если не ошибаюсь?

— Я не люблю цветы… я люблю еловые венки, которые принесут на твою могилу, ублюдок. Он найдет и убьет тебя. Обещаю. Потом… позже. Он тебя убьет…

«Только вначале он убил меня».

Ручка двери повернулась, и я резко выключила звонок, стирая последний вызов.

— Дарина Сергеевна. Откройте! — голос Фимы, но не громко, словно боится, чтоб не услышали.

— Пошел вон!

— Отдайте сотовый!

— Что такое? Испугался?

— Давайте по-хорошему договоримся!

— Договоримся? Разве ты не договорился уже с Бакитом? Он мне сказал, что у вас полное взаимопонимание. За сколько ты продался, Фима?

Я истерически расхохоталась. Договоримся с кем? И о чем? С этой мразью, которую Макс пригрел рядом с собой? Если бы я могла сейчас… Если бы мне уже не стало все равно… Но он узнает. Позже. Обязательно. Только меня уже рядом не будет.

— Я могу вас вывезти отсюда. У меня есть связи. Вас никто не найдет. Все можно решить. Вы меня слышите?

Я села на пол у стены, телефон рядом положила и глаза закрыла. Вывезти? Зачем? Куда? Мне уже на все наплевать. Он просто этого не понимает. Ему страшно…и мне страшно.

— Открой дверь, сука!

Я продолжала смеяться, а по щекам слезы катятся. Просто уже ничего не имеет значение. НИЧЕГО. Какая разница, что вот оно мое оправдание у меня в руках, какая разница, если Макс меня предал?

— Испугался, Фима? Смерти испугался? Умирать не больно… жить больно… очень больно, — глаза закрыла, тяжело дыша.

— Я тебя закопаю. Ты сдохнешь вместе со мной! Я тебя за собой потяну.

— Фима, что там у тебя? — голос одного из охранников.

— Сотовый стянула и закрылась. Бакиту звонила. Набирай Макса.

Шаги отдалялись, а я снова в окно на небо смотрю — все еще ни одной звезды. Их больше и не будет. Мои звезды закончились. Макс их зажег он же их и погасил.

Больше ко мне никто не приходил, а я часами смотрела на это небо.

Смотрела, как все погружается во мрак, утопает в щупальцах черного марева. Ни звезды, ни лунного света, только фонари. Тогда я думала, что умерла и это тоже забавно потому что я была еще жива. Настолько жива, что я чувствовала каждый удар своего сердца. Потому что билось больно.

К дому снова подъехала машина, но я не пошевелилась…хотя я уже точно знала кто приехал.

Начало лихорадить по мере понимания что он рядом. У меня начали дрожать колени. Сильно дрожать. От звука его голоса. Он отдал приказ всем убираться вон, а я продолжала смотреть на проклятое небо. Больше не возникало вопросов о его решении. Надежда умерла еще несколько часов назад. Да и мне уже не хотелось ничего. Я уже не прощу… и не хочу прощать. Это и правда конец.

Слышала его шаги по лестнице. Очень быстрые. Вышиб дверь с ноги и остановился на пороге, отыскивая меня безумным взглядом. Нашел и замер на какие-то минуты, растянувшиеся на столетия

Когда он сделал шаг ко мне — всё же стало страшно. Страшно и очень холодно. Так холодно, что изо рта вырывались. Я задрожала, обхватывая себя руками… Его взгляд… Пустой. Жуткий. Как сама смерть. Мертвый взгляд. На очень бледном лице. Настолько бледном, что отдавал синевой из-за щетины и темных кругов под глазами.

Но где-то внутри все же почувствовала всплеск радости… Ненормальный. Едва уловимый. Словно я пересохла и изнутри вдруг стала глотками пить его присутствие. Как и всегда, когда видела его после разлуки. Только сейчас смотрю и все разрывается внутри, разламывается, распадается на части. Я уже там, на дне пропасти. Резко завыл ветер, и я вздрогнула.

В его руке хлыст. Почти такой же, как был у Бакита и сжимает он его с такой силой, что мне кажется я слышу, как хрустят кости.

— Я вернулся, — голос скрипит и хрипит, отдает эхом в полупустой комнате.

— Вижу, — так же хрипло, глядя на него и понимая, что не узнаю. Чужой. Совершенно чужой. За какие-то сутки. Не знаю я его больше. А может и не знала вовсе.

Никогда раньше не чувствовала запах смерти, а сейчас мне начало казаться, что ею пахнет каждая пылинка в этой комнате. Не моей смертью, а НАШЕЙ. Всё умирает …все то, что связывало меня с Максом. Умирает так болезненно, что я ощущаю, как веет могильным холодом и агония разрывает виски. Мне так страшно…Ни одного вздоха и ни одного удара сердца. Словно и там, внутри меня становится пусто. Вихрями гуляет отчаяние и обреченность с тяжелой обоюдной ненавистью.

Он меня ударил не сразу, вначале швырнул на колени, расстегивая ширинку и хватая меня за волосы. Я не сказала ни слова. Смотрела снизу-вверх в его глаза и не видела в них его…а только смерть. Нет… не ту смерть, а нашу. Теперь я отчетливо понимала, что нас больше нет.

— Бакит, Ахмед… кто еще? Сколько их было? Под кого ты ложилась? Под скольких, сука?

— Сколькие валялись под тобой?

И тогда ударил по лицу. Сильно. Так сильно, что в глазах потемнело.

А потом начался ад. Он сдирал с меня одежду, рвал в лохмотья, цепляя кожу, оставляя ссадины, опуская мне на спину хлыст.

Я даже не сопротивлялась из моих глаз просто молча катились слезы. Я отползала от него, а он шел следом и бил. Поднимала к нему лицо, залитое слезами. В каждой слезе кусочек нашей любви. Это она …уплывает куда-то по моим щекам, под его рычание и мое понимание, что это конец…Да, я хорошо его знала. Я больше для него не маленькая девочка, не малыш. Я обычная шлюха, которую можно драть на части пока она не сдохнет. И он раздерет…каждый кусок меня. Раздерет и отымеет, помечая и предъявляя права, пока я буду корчиться в агонии. Живой я отсюда не выйду…а умолять пощадить не хочу.